Название: Меланхолия
Автор: Neah team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини (1406 слов)
Пейринг/Персонажи: Нэа/Мана
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Дождь лил как из ведра. Крупные капли барабанной дробью стучали по зонтам, заглушая голос священника.
Не то, чтобы Нэа его слушал. Для него все звуки этого серого, холодного дня слились в одну нескончаемую мелодию осени. Зябкую и пустую.
Нэа вздохнул и прижался плечом к плечу брата. Теплее не стало, но мир на какое-то мгновение обрел материальность, от которой так пыталось уйти измученное сознание.
Смерть всегда внезапна как снег на голову. Даже если это смерть не самых близких людей.
Нэа безумно хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы безликий священник, наконец, закончил свою бесцветную речь, чтобы гроб, наконец, опустили в вырытую могилу и засыпали землей. Чтобы можно было уже пойти домой. А еще ему нестерпимо хотелось чаю. Непременно сладкого и с молоком.
Но речь священника казалась бесконечной. Как и дождь.
Мана сжал локоть брата, поддерживая. И мир опять на какое-то мгновение стал более реальным.
— Аминь, — священник перекрестился, и десяток людей, большинство из которых Нэа не знал, как марионетки последовали его примеру.
Нэа скривился. Все вокруг казалось таким бессмысленно-бездушным.
Какая-то дама шумно всхлипнула, кто-то вздохнул, а кто-то попытался сдержать кашель — получилось плохо.
Для Нэа все происходящее было похоже на дурной черно-белый сон. Казалось, что все это происходит с кем-то другим, не с ним.
Не он поскользнулся, едва не упав.
Не он уцепился за брата, стараясь удержаться.
Не он испачкал руку в мокрой, склизкой земле.
Не он бросил комок грязи на гроб, провожая умершего в последний путь.
Все это был не он…
Хотя грязь на руках вернула его в реальный мир и показалась куда более важной, чем все остальное вместе взятое.
Нэа брезгливо вытер грязь белоснежным платком и с отвращением бросил на кучу цветов. Дождь все шел, раскрашивая мир тоскливо-серыми красками.
Более-менее в себя Нэа пришел уже за воротами кладбища. Брат с кем-то прощался, говорил слова поддержки, пожимал руки и целовал кого-то в щеку.
Пусть прощается.
Только побыстрее бы. Нэа замерз.
— С тобой все в порядке? — Мана повернулся к брату.
— Нет! — нахмурился Нэа.
— Идем домой, — этот тон Мана знал прекрасно, после него могло последовать все, что угодно. Вплоть до истерики.
— Идем, — согласился Нэа, подхватил брата под локоть и поволок к кэбу, стоящему неподалеку. — Иногда люди — это так много! — Выдохнул он в полутьме экипажа.
— Ты просто устал, — Мана попытался пристроить рядом мокрый зонт.
— Устал, — согласился Нэа и нетерпеливо потянулся к брату — расстегнул его пальто и пиджак, сунул руки Мане подмышки — согреваясь.
— Ты совсем замерз, — покачал головой тот.
Но Нэа не хотелось говорить. Ему просто хотелось домой. Как можно быстрее.
Когда они вышли из кэба, дождь прекратился, зато поднялся ветер. Холодный, промозглый.
— У меня иногда появляется ощущение, что все это происходит не со мной, — Нэа, подняв воротник, ждал, когда Мана расплатится с кэбменом.
— Не с тобой?
— Да. Что я должен быть не здесь и кем-то совершенно другим.
— В том, что ты должен быть не здесь, я совершенно уверен. На улице сейчас вообще лучше не быть. Пошли домой, — Мана прошел мимо и открыл тяжелую дверь подъезда.
— Порой я тебя ненавижу! Ты убиваешь всю пафосность момента, — проворчал Нэа и вошел.
На пятом этаже их ждала маленькая квартира. Две крохотные спаленки и кухня, она же столовая и гостиная.
— Будешь ужинать? — спросил Мана.
Он снял пальто, повесил на вешалку и прошел в кухню.
— Буду кофе, — Нэа задержался в прихожей, стоял, глядя в одному ему ведомою точку, и о чем-то напряженно думал.
Мана решил не трогать брата.
Нэа вздохнул и прикрыл глаза.
Эти похороны и дождь погрузили его в вязкую, оглушающую меланхолию.
Меланхолия так похожа на змею. Пробирается в самые дальние, темные уголки сознания, отравляя их, а потом сворачивается вокруг сердца и давит, давит…
Нэа коснулся ладонью как раз напротив сердца.
Давит.
Где-то внизу хлопнула входная дверь, кто-то вернулся домой.
— И мне пора возвращаться, — сказал вдруг Нэа, стянул с себя пальто, хотел повесить на крючок, но промахнулся. Пальто упало, поднимать его Нэа не стал.
— Кофе! — донеслось с кухни.
— Иду, — ответил Нэа, но сначала зашел в ванну, тщательно вымыл руки, лицо и лишь потом прошел к брату.
Мана резал начавший черстветь багет, а на столе уже стояли сыр и овощи.
Нэа замер в дверях, глядя на брата. Гадина, свернувшаяся на сердце шевельнулась.
— Дома почти нет еды, — вздохнул между тем Мана.
Нэа прошел к столу и сел. Потянулся к тарелочке с сыром, взял кусочек и поморщился, он терпеть не мог бри.
Зато Мана его любил больше всего.
Они почти не говорили за ужином. К тому же, Мана, державшийся весь день, опять начал кашлять.
— Промерз, — виновато улыбнулся он.
Нэа кивнул, быстро допил чай и ушел к пианино, долго перебирал ноты, но все было не так, не в настроение, слишком легкомысленным или тяжеловесным. А хотелось легкости и чего-то совершенно безумного.
Чтобы сердце, наконец, отпустило.
Мана словно ощущая настроение брата, встал, убрал со с тола, зажег свечи и выключил свет. Комната сразу стала невероятно уютной, даже теплой, несмотря на усилившийся на улице ветер.
— Знаешь, — Нэа отбросил все нотные тетради, — если ты достанешь бутылку шампанского, которую ты припас на Рождество, то мы сможем притвориться, что у нас свидание.
— Свидание? — удивленно переспросил Мана.
— Да, — кивнул Нэа и коснулся клавиш.
— Иногда тебе в голову приходят такие странные мысли.
Нэа пожал плечами и капризно переспросил:
— Ты не хочешь на свидание со мной? Я буду вести себя прилично.
Зазвучала музыка. Мягкая, обволакивающая, печальная.
Нэа играл, силясь прогнать меланхолию. А она лишь облизывалась и устраивалась поудобнее.
— И где же наше шампанское?
— Так ты серьезно?
— Конечно. Разве я бываю не серьезным?
— Порою, ты бываешь невыносим.
— Это не одно и то же.
Мана рассмеялся, но достал бутылку и два фужера.
— Хорошо, у нас будет свидание.
— Отлично, — Нэа крутанулся на стульчике, резко остановился, встал, подошел к брату и с поклоном обратился к нему: — Хочу пригласить вас на танец.
Мана улыбнулся, но решил брату подыграть.
— Конечно, — кивнул он и протянул Нэа руку.
За окном выл ветер, дождевые капли стучали по стеклу.
— Наша музыка, — Нэа провел ладонями по плечам брата.
Свечи горели неровно, движение воздуха и сквозняк то приглушали огонек, то раздували его снова.
— И только мы одни во всем мире, — прошептал Нэа на ухо Мане. — Как Адам и Ева.
Раз-два-три…
Нэа повел в танце, втягивая Ману в медленный вальс.
Меланхолия кружила голову и медленно, виток за витком, отпускала сердце.
— Иногда мне кажется, что наша квартира — это рай обетованный. А за ее стенами реальность, куда нас изгоняют дела.
Мана молчал, слушал брата. Нэа иногда говорил загадками, которые будили в душе Маны что-то призрачное, неуловимое.
Раз-два-три…
А потом они пили шампанское. И игристое вино кружило голову.
А потом Нэа играл какую-то тягучую импровизацию. И душа наполнялась томительным предвкушением.
А потом… никто из них так и не вспомнил, когда они начали целоваться.
Мана склонился к брату, словно собираясь что-то сказать, а Нэа приобнял его за шею и подтянул к себе, облизнул губы Маны, пробуя на вкус, а тот, неожиданно даже для себя, подался ближе, углубляя поцелуй.
Они целовались долго, не в силах оторваться друг от друга. Мана опустился на колени и теперь Нэа вел в их безумном головокнужении. Он обхватил лицо брата ладонями, заставляя подчиняться себе. И Мана подчинялся. Тихо стонал, расстегивал рубашку Нэа, попутно оглаживая кожу.
Дышать становилось все сложнее.
Нэа разорвал поцелуй, выпрямился, глядя сверху вниз на брата.
— Это свидание логично закончить постелью, — хрипло произнес он.
А Мана был растерян. От самой ситуации и от своей реакции на нее. Он любил брата, но никогда не думал спать с ним. Он попытался встать, охнул — ноги затекли. И Нэа подхватил его, рывком поднял и заглянул в глаза.
— Мы закончим этот вечер постелью, — он словно приказывал, хотя какая-то доля вопроса была в его утверждении.
Еще можно было отступить.
— Закончим, — Мане показалось, что произнес это не он, а кто-то другой, посторонний, пустой, желающий наполнения.
В этот вечер все было слишком быстро и не так, как всегда.
Нэа рассмеялся, обнял брата, закружил, а потом замер и нарочито серьезно сказал:
— Мы пойдем ко мне.
И потащил Ману к себе в комнатку, где царила полутьма и сладковатый запах кельнской воды. Уже обнимая и целуя брата, Нэа подумал, что еще никогда он не желал близости с кем-то так сильно. Словно именно Мана должен был дать ему ощущение полноты, целостности.
Все вокруг потеряло смысл: время, реальность, проблемы, необходимости. На первый план вышли прикосновения, запахи, ощущения.
Теплая кожа солоноватая на вкус.
Тихие стоны.
Движения то плавные, мягкие, то резкие, глубокие.
— Ты знаешь, что делаешь?
— Конечно. Ты только потерпи, будет немного больно.
Да, было больно.
А дождь все лил как из ведра.
***
— Думаешь, он скоро вернется? — Роад лизнула леденец.
— Уже совсем скоро, — кивнул Адам. — И Семья будет в сборе.
***
— Ты моя Семья, — шептал Нэа на ухо Мане.
А тот улыбался и думал о том, что им на завтрак нечего будет есть.
***
Дождь закончился утром.
Автор: Neah team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини (1406 слов)
Пейринг/Персонажи: Нэа/Мана
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Дождь лил как из ведра. Крупные капли барабанной дробью стучали по зонтам, заглушая голос священника. Не то, чтобы Нэа его слушал. Для него все звуки этого серого, холодного дня слились в одну нескончаемую мелодию осени. Зябкую и пустую.
Нэа вздохнул и прижался плечом к плечу брата. Теплее не стало, но мир на какое-то мгновение обрел материальность, от которой так пыталось уйти измученное сознание.
Смерть всегда внезапна как снег на голову. Даже если это смерть не самых близких людей.
Нэа безумно хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы безликий священник, наконец, закончил свою бесцветную речь, чтобы гроб, наконец, опустили в вырытую могилу и засыпали землей. Чтобы можно было уже пойти домой. А еще ему нестерпимо хотелось чаю. Непременно сладкого и с молоком.
Но речь священника казалась бесконечной. Как и дождь.
Мана сжал локоть брата, поддерживая. И мир опять на какое-то мгновение стал более реальным.
— Аминь, — священник перекрестился, и десяток людей, большинство из которых Нэа не знал, как марионетки последовали его примеру.
Нэа скривился. Все вокруг казалось таким бессмысленно-бездушным.
Какая-то дама шумно всхлипнула, кто-то вздохнул, а кто-то попытался сдержать кашель — получилось плохо.
Для Нэа все происходящее было похоже на дурной черно-белый сон. Казалось, что все это происходит с кем-то другим, не с ним.
Не он поскользнулся, едва не упав.
Не он уцепился за брата, стараясь удержаться.
Не он испачкал руку в мокрой, склизкой земле.
Не он бросил комок грязи на гроб, провожая умершего в последний путь.
Все это был не он…
Хотя грязь на руках вернула его в реальный мир и показалась куда более важной, чем все остальное вместе взятое.
Нэа брезгливо вытер грязь белоснежным платком и с отвращением бросил на кучу цветов. Дождь все шел, раскрашивая мир тоскливо-серыми красками.
Более-менее в себя Нэа пришел уже за воротами кладбища. Брат с кем-то прощался, говорил слова поддержки, пожимал руки и целовал кого-то в щеку.
Пусть прощается.
Только побыстрее бы. Нэа замерз.
— С тобой все в порядке? — Мана повернулся к брату.
— Нет! — нахмурился Нэа.
— Идем домой, — этот тон Мана знал прекрасно, после него могло последовать все, что угодно. Вплоть до истерики.
— Идем, — согласился Нэа, подхватил брата под локоть и поволок к кэбу, стоящему неподалеку. — Иногда люди — это так много! — Выдохнул он в полутьме экипажа.
— Ты просто устал, — Мана попытался пристроить рядом мокрый зонт.
— Устал, — согласился Нэа и нетерпеливо потянулся к брату — расстегнул его пальто и пиджак, сунул руки Мане подмышки — согреваясь.
— Ты совсем замерз, — покачал головой тот.
Но Нэа не хотелось говорить. Ему просто хотелось домой. Как можно быстрее.
Когда они вышли из кэба, дождь прекратился, зато поднялся ветер. Холодный, промозглый.
— У меня иногда появляется ощущение, что все это происходит не со мной, — Нэа, подняв воротник, ждал, когда Мана расплатится с кэбменом.
— Не с тобой?
— Да. Что я должен быть не здесь и кем-то совершенно другим.
— В том, что ты должен быть не здесь, я совершенно уверен. На улице сейчас вообще лучше не быть. Пошли домой, — Мана прошел мимо и открыл тяжелую дверь подъезда.
— Порой я тебя ненавижу! Ты убиваешь всю пафосность момента, — проворчал Нэа и вошел.
На пятом этаже их ждала маленькая квартира. Две крохотные спаленки и кухня, она же столовая и гостиная.
— Будешь ужинать? — спросил Мана.
Он снял пальто, повесил на вешалку и прошел в кухню.
— Буду кофе, — Нэа задержался в прихожей, стоял, глядя в одному ему ведомою точку, и о чем-то напряженно думал.
Мана решил не трогать брата.
Нэа вздохнул и прикрыл глаза.
Эти похороны и дождь погрузили его в вязкую, оглушающую меланхолию.
Меланхолия так похожа на змею. Пробирается в самые дальние, темные уголки сознания, отравляя их, а потом сворачивается вокруг сердца и давит, давит…
Нэа коснулся ладонью как раз напротив сердца.
Давит.
Где-то внизу хлопнула входная дверь, кто-то вернулся домой.
— И мне пора возвращаться, — сказал вдруг Нэа, стянул с себя пальто, хотел повесить на крючок, но промахнулся. Пальто упало, поднимать его Нэа не стал.
— Кофе! — донеслось с кухни.
— Иду, — ответил Нэа, но сначала зашел в ванну, тщательно вымыл руки, лицо и лишь потом прошел к брату.
Мана резал начавший черстветь багет, а на столе уже стояли сыр и овощи.
Нэа замер в дверях, глядя на брата. Гадина, свернувшаяся на сердце шевельнулась.
— Дома почти нет еды, — вздохнул между тем Мана.
Нэа прошел к столу и сел. Потянулся к тарелочке с сыром, взял кусочек и поморщился, он терпеть не мог бри.
Зато Мана его любил больше всего.
Они почти не говорили за ужином. К тому же, Мана, державшийся весь день, опять начал кашлять.
— Промерз, — виновато улыбнулся он.
Нэа кивнул, быстро допил чай и ушел к пианино, долго перебирал ноты, но все было не так, не в настроение, слишком легкомысленным или тяжеловесным. А хотелось легкости и чего-то совершенно безумного.
Чтобы сердце, наконец, отпустило.
Мана словно ощущая настроение брата, встал, убрал со с тола, зажег свечи и выключил свет. Комната сразу стала невероятно уютной, даже теплой, несмотря на усилившийся на улице ветер.
— Знаешь, — Нэа отбросил все нотные тетради, — если ты достанешь бутылку шампанского, которую ты припас на Рождество, то мы сможем притвориться, что у нас свидание.
— Свидание? — удивленно переспросил Мана.
— Да, — кивнул Нэа и коснулся клавиш.
— Иногда тебе в голову приходят такие странные мысли.
Нэа пожал плечами и капризно переспросил:
— Ты не хочешь на свидание со мной? Я буду вести себя прилично.
Зазвучала музыка. Мягкая, обволакивающая, печальная.
Нэа играл, силясь прогнать меланхолию. А она лишь облизывалась и устраивалась поудобнее.
— И где же наше шампанское?
— Так ты серьезно?
— Конечно. Разве я бываю не серьезным?
— Порою, ты бываешь невыносим.
— Это не одно и то же.
Мана рассмеялся, но достал бутылку и два фужера.
— Хорошо, у нас будет свидание.
— Отлично, — Нэа крутанулся на стульчике, резко остановился, встал, подошел к брату и с поклоном обратился к нему: — Хочу пригласить вас на танец.
Мана улыбнулся, но решил брату подыграть.
— Конечно, — кивнул он и протянул Нэа руку.
За окном выл ветер, дождевые капли стучали по стеклу.
— Наша музыка, — Нэа провел ладонями по плечам брата.
Свечи горели неровно, движение воздуха и сквозняк то приглушали огонек, то раздували его снова.
— И только мы одни во всем мире, — прошептал Нэа на ухо Мане. — Как Адам и Ева.
Раз-два-три…
Нэа повел в танце, втягивая Ману в медленный вальс.
Меланхолия кружила голову и медленно, виток за витком, отпускала сердце.
— Иногда мне кажется, что наша квартира — это рай обетованный. А за ее стенами реальность, куда нас изгоняют дела.
Мана молчал, слушал брата. Нэа иногда говорил загадками, которые будили в душе Маны что-то призрачное, неуловимое.
Раз-два-три…
А потом они пили шампанское. И игристое вино кружило голову.
А потом Нэа играл какую-то тягучую импровизацию. И душа наполнялась томительным предвкушением.
А потом… никто из них так и не вспомнил, когда они начали целоваться.
Мана склонился к брату, словно собираясь что-то сказать, а Нэа приобнял его за шею и подтянул к себе, облизнул губы Маны, пробуя на вкус, а тот, неожиданно даже для себя, подался ближе, углубляя поцелуй.
Они целовались долго, не в силах оторваться друг от друга. Мана опустился на колени и теперь Нэа вел в их безумном головокнужении. Он обхватил лицо брата ладонями, заставляя подчиняться себе. И Мана подчинялся. Тихо стонал, расстегивал рубашку Нэа, попутно оглаживая кожу.
Дышать становилось все сложнее.
Нэа разорвал поцелуй, выпрямился, глядя сверху вниз на брата.
— Это свидание логично закончить постелью, — хрипло произнес он.
А Мана был растерян. От самой ситуации и от своей реакции на нее. Он любил брата, но никогда не думал спать с ним. Он попытался встать, охнул — ноги затекли. И Нэа подхватил его, рывком поднял и заглянул в глаза.
— Мы закончим этот вечер постелью, — он словно приказывал, хотя какая-то доля вопроса была в его утверждении.
Еще можно было отступить.
— Закончим, — Мане показалось, что произнес это не он, а кто-то другой, посторонний, пустой, желающий наполнения.
В этот вечер все было слишком быстро и не так, как всегда.
Нэа рассмеялся, обнял брата, закружил, а потом замер и нарочито серьезно сказал:
— Мы пойдем ко мне.
И потащил Ману к себе в комнатку, где царила полутьма и сладковатый запах кельнской воды. Уже обнимая и целуя брата, Нэа подумал, что еще никогда он не желал близости с кем-то так сильно. Словно именно Мана должен был дать ему ощущение полноты, целостности.
Все вокруг потеряло смысл: время, реальность, проблемы, необходимости. На первый план вышли прикосновения, запахи, ощущения.
Теплая кожа солоноватая на вкус.
Тихие стоны.
Движения то плавные, мягкие, то резкие, глубокие.
— Ты знаешь, что делаешь?
— Конечно. Ты только потерпи, будет немного больно.
Да, было больно.
А дождь все лил как из ведра.
***
— Думаешь, он скоро вернется? — Роад лизнула леденец.
— Уже совсем скоро, — кивнул Адам. — И Семья будет в сборе.
***
— Ты моя Семья, — шептал Нэа на ухо Мане.
А тот улыбался и думал о том, что им на завтрак нечего будет есть.
***
Дождь закончился утром.
@темы: Квест 3, Команда Нэа