Внимание!
вторник, 23 декабря 2014
— Канда, подойди. Давай, они читали и комментировали.
— ...
— Ну же, Канда, так надо. Посмотри — уже все закончили, только ты остался.
— Ваши проблемы.
— Канда, а я сейчас расскажу, чем ты был занят вместо...
— А ну заткнись! Ладно уж...
— Тч. Сп... спа-а... си... бо.
Общее
Оформление постов — Aprira
Верстка постов — [Математик]
Вычитка работ — Roallanna, [Математик]
Ачивки в деанон — Aprira
Квест 1. Представление персонажа
Текст, критика — коллективный разум
Модель Канды — гифки Shailo, код [Математик]
Аватары, баннеры — Aprira
Квест 2. Присутствие другого персонажа
Trade — Shailo
Бабочка — Aprira
Зря — SNsuki
Один оттенок голубого и лотос — [Математик]
Нечто личное — Alt.
Все Нои извращенцы (с) — Alt.
Подмена — Alenas Valkeris
Квест 3. Свободный текстовый квест
Рапунцель — Alenas Valkeris
Doubt & Trust — SNsuki
Голем Алмы-01 — без деанона
Меланхолия — Alt.
Секреты — Alt.
На этот раз последний — Alt.
Партнерство — Alt.
Квест 4. Свободный визуальный квест
Шестая иллюзия — Сумирейд
Рядом с тобой — перевод Tu*sha, эдит Полиморфный вирус
Cold time — Shailo
Melting — лайн Крокодил Лена, колоринг SNsuki
Not lucky? — Shailo
PwP — Shailo
Вот вам Лаванда и Юллен! — лайн Крокодил Лена, колоринг SNsuki
Квест 5. Работы по заявке другой команды
Победитель — Alenas Valkeris
Дракон — Shailo
Radioactive — Сумирейд
Внеконкурс
PwP[2] — Shailo
@темы: Деанон, Команда Канды
понедельник, 22 декабря 2014
Ем и не толстею
@темы: Деанон, Команда Аллена
Идея дизайна - коллективный разум.
Кодинг, аватары, баннеры, заглушки - Сиоми
Текст - Kagami-san, Худшая женщина Кабуки
драббл Музыкальная шкатулка - Kagami-san
мини Меланхолия - Kagami-san
арт Тень - crywer
мини Черно-белый - Kagami-san
@темы: Деанон, Команда Нэа
суббота, 20 декабря 2014
Страйк!
Квест 1. Представление персонажа:
Квест 2. Другой персонаж. Мадарао (внеконкурс):
Квест 3. Свободный текстовый квест:
Квест 4. Свободный визуальный квест:
Квест 5. Работы по заявке другой команды. «Последнее испытание»:
@темы: Деанон, Команда Лави
пятница, 19 декабря 2014
@темы: Деанон, Команда Линка
Дорогие участники и читатели челленджа! Поздравляем вас с окончанием Чарворсов 2014 и благодарим всех за участие! 
Для вашего удобства промежуточные и окончательные результаты занесены в таблицу:
Поздравляем наших победителей:
1 место - команда Аллена
2 место - команда Канды
3 место - команда Линка
Всем спасибо за прекрасную игру!
Для вашего удобства промежуточные и окончательные результаты занесены в таблицу:
| Квест | Аллен | Канда | Лави | Линк | Нэа |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 голосование | 58 | 81 | 42 | 62 | 32 |
| 2 оргбаллы | 10+15+15+15+15=70 | 15+15+10+10+10=60 | - | 20+10=30 | 5 |
| 2 голосование | 68 | 65 | - | 73 | 23 |
| 3 оргбаллы | 25+25+10+10+15=85 | 20+20+20+15+10=85 | 15+15=30 | 10+15=25 | 10 |
| 3 голосование | 58 | 58 | 34 | 57 | 12 |
| 4 оргбаллы | 15+15+15+15+15=75 | 20+15+15+15+15=80 | 15+15+15+15=60 | 15+15+15+15=60 | 15 |
| 4 голосование | 42 | 68 | 48 | 89 | 10 |
| 5 оргбаллы | 25+20+15+15+10=85 | 10+20+20=50 | 25 | 25+15=40 | 10 |
| 5 голосование | 61 | 51 | 24 | 45 | 17 |
| Итого оргбаллы | 315 | 275 | 115 | 155 | 40 |
| Итого голосование | 287 | 323 | 148 | 326 | 94 |
| Общий итог | 602 | 598 | 263 | 481 | 134 |
Поздравляем наших победителей:
1 место - команда Аллена
2 место - команда Канды
3 место - команда Линка
Всем спасибо за прекрасную игру!
@темы: Организационное, DGM Char War 2014
Небольшое объявление по поводу подсчета голосов.
1) Голоса, оформленные не совсем корректно (по правилам первая команда - 3, вторая - 2, третья - 1), т.е.
Кросс +3
Мария +1
или
Кросс + 2
Мария +1
Будут считаться по расположению команд, т.е. как
Кросс +3
Мария + 2
2) Голоса пользователей, которые не открыли дневник организационному логину для проверки, считаться не будут.
3) Голоса за команду Лави на 2-м квесте не учитываются. В случае, когда Лави стоит на 1 или 2 позиции, команда, идущая следом поднимается на позицию Лави и, соответственно, получает голоса за новое место (по аналогии с п. 1)
1) Голоса, оформленные не совсем корректно (по правилам первая команда - 3, вторая - 2, третья - 1), т.е.
Кросс +3
Мария +1
или
Кросс + 2
Мария +1
Будут считаться по расположению команд, т.е. как
Кросс +3
Мария + 2
2) Голоса пользователей, которые не открыли дневник организационному логину для проверки, считаться не будут.
3) Голоса за команду Лави на 2-м квесте не учитываются. В случае, когда Лави стоит на 1 или 2 позиции, команда, идущая следом поднимается на позицию Лави и, соответственно, получает голоса за новое место (по аналогии с п. 1)
@темы: Организационное, DGM Char War 2014, Голосование
четверг, 18 декабря 2014
23:50
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Страйк!
Название: Я – легенда
Автор: Lavi-team
Бета: Lavi-team + Анонимный доброжелатель
Форма: фанфик
Размер: миди, 12 413 слов
Персонажи: Лави-центрик, акума, Мадарао
Категория: джен
Жанр: фантастика, дарк
Рейтинг: R
Краткое содержание: Я – Книжник, записывающий скрытую историю мира. И я последний человек на Земле.
Предупреждения: AU, POV Лави, смерти персонажей, постканон, акумапокалипсис, альтернативная география альтернативная.
Предупреждения-2: кроссовер с книгой М. Ричарда «Я – легенда». Для прочтения фанфика знание книги не нужно.
Красные точки парят над землёй, как два праздничных фонаря.
Из-за тумана не разглядеть, кто это – или, вернее, что – а подходить ближе я не дурак. Тут существует только один вариант.
И дёрнул же меня чёрт забраться в дом министра образования в Париже – засиделся в обширной библиотеке на втором этаже, и, хотя сейчас всего четыре часа, на улице опустился довольно плотный туман. Определять погоду я умею неплохо и редко ошибаюсь, но природа такая женщина, у которой семь пятниц на неделе.
Мне важно, чтобы солнечного света было много. Не потому, что так видимость лучше, хотя это и немаловажный фактор для выживания. Свет теперь мой единственный помощник. Кроме Ковчега, конечно, но от Ковчега можно ожидать чего угодно – я до сих пор не знаю, что это за сооружение и как оно работает, хотя вожусь с ним уже почти три года. Если точнее – прошло тысяча пятьдесят четыре дня с того момента, когда я впервые открыл дверь самостоятельно.
Я делаю пару шагов назад – осторожно, тихо, мне не нужны лишние звуки, мало ли, сколько вокруг ещё гостей. Нащупываю печати в карманах куртки – по девять в каждую руку.
Красные точки надвигаются на меня, и сквозь серую, влажную дымку тумана удаётся разглядеть очертания – что-то шарообразное, с дыркой-ртом посередине и не меньше чем десятком конечностей, которые шевелятся, словно щупальца сороконожки. Точки горят ровно: этим глазам не нужно моргать, чтобы смочить роговицу слезой.
Тихий щелчок, а потом скрежет, от которого сводит скулы, как когда ведут ногтями по зеркалу. Это значит, что тварь наводит оружие на меня. Хорошо, если это первый уровень – у них отвратительная меткость; но судя по выхваченным очертаниям, эта постарше будет. Да и уже давненько я не встречал старых добрых безмозглых бочек. Просто у этой твари тело после эволюции сохранило примерно те же пропорции, насколько мне удалось разглядеть.
Её молчание тоже говорит о мыслительных процессах явно выше изначальных – эволюционируя, они начинают осознавать себя и, как следствие, думать. Вначале они меня практически не трогали, но, похоже, у этой были свои мотивы, но она медлит, раздумывая, и мне это на руку.
Так мы обратным ходом добираемся до перекрёстка, и теперь по правую руку от меня – угол дома. Боковое зрение при двух открытых глазах – классная штука, она спасала меня не один раз, и я в очередной раз думаю, что снять повязку было хорошей идеей. Всё равно некому видеть меня таким. Эти – не в счёт.
Осмотр занимает всего мгновение – пожарная лестница справа, на ней никого, под ней – тоже, насколько позволяет разглядеть туман.
Тварь подбирается ближе, скрежет слышен чётче, и я уже чувствую, как нагревается воздух вокруг. Значит, это всё-таки какой-то высокий уровень, о таких можно обжечься, если не повезёт прикоснуться к раскалённому корпусу. Я до сих пор помню горячие пальцы на горле, когда мы с Юу дрались против одного такого экземпляра. Старые добрые деньки в Ордене, Чистая Сила на реконструкции, нужно отвлечь врага, пока Комуи доберётся до Хевласки… Тысяча триста восемьдесят дней назад.
Пули лупят в мостовую, превращая её в щебень, но я кидаю вперёд «Связующее Крыло», и талисманы-печати очерчивают вокруг твари сдерживающий круг. Как раз хватит времени, чтобы метнуться в сторону, и вот я уже поднимаюсь по лестнице. Перед тем как войти в дом, я наметил себе восемь путей отступления; этот сейчас наиболее оптимальный. Взбираюсь на две перекладины в тот самый момент, когда тварь заворачивает за мной за угол дома – быстрая, но и я не уступаю. Конечно, с Молотом всё было бы намного проще, с Молотом можно было бы даже вообще не убегать. Наверное.
Но что имеем, то имеем.
Я кидаю назад ещё пачку печатей, на этот раз «Запретное Крыло» – ровные прямоугольники бумаги шелестят, охватывая цель. Судя по тому, как быстро была разорвана предыдущая техника, этой тоже надолго не хватит, но для меня важна каждая секунда. Я ныряю в окно на третьем этаже, прикрываю затылок руками – за мной летит разбитое стекло и каменная крошка. За мной летят проклятия – на помеси английского и латыни.
– Уничтожить неизвестную цель! Уничтожить…
Голос механический, с помехами – тварь голодная, вот и почуяла меня. Они все теперь чертовски голодные. В нынешних условиях им приходится туго, особенно последние несколько месяцев – проблема вырождения в замкнутой общине существ, лишённых возможности размножаться.
Всё это я отмечаю быстро, с лёту, а сам бегу вперёд – в следующей комнате лестница. Быстрый взгляд вниз – никого, толчок – пролёт преодолён, ещё прыжок – я на первом этаже. Тварь визжит, беспорядочно разнося дом. Она напоминает голодное животное, перед которым положили кусок мяса, – жадное, безмозглое и отвратительное.
Дверь Ковчега слабо мерцает цифрами. Семьдесят четыре. Семьдесят четыре прохода между городами этого мира, созданных Алленом Уолкером, экзорцистом, умеющим управлять творением Ноев.
Три варианта развития событий. Остаться и умереть, прыгнуть и наткнуться на ловушку и прыгнуть и оказаться в безопасности. С Ковчегом никогда не угадаешь, даже если дверь пронумерована, и я знаю, куда прыгаю. Твари ведь повсюду и в большинстве своём мобильны, а я один.
Я касаюсь рукой дрожащей поверхности и шепчу пароль испанского портала – там сейчас ещё светло и жарко.
Темнота жадно заглатывает меня.
Я добираюсь без проблем.
На улицах Барселоны теперь всегда тихо и пусто. Дело не в сиесте. Солнце светит немилосердно, весна в Испании – то ещё пекло. В городе стоит марево; воздух, словно горячий кисель, облепляет тело через одежду и с трудом проходит в лёгкие.
Я прыгаю ещё раз – в Каир, а оттуда – в Хельсинки. На всякий случай, чтобы запутать следы, если вдруг кто-то следит за мной.
Паранойя – мой помощник и товарищ. Она вместе с инстинктом выживания – самые лучшие воображаемые друзья на свете. За неимением настоящих.
После жарищи холодный ветер по-хозяйски треплет волосы, и я запахиваю куртку поплотнее. Не хочу заболеть. У меня есть лекарства, я знаю симптомы тысячи болезней, но даже банальная простуда приведёт к тому, что мои инстинкты и реакции притупятся. Даже секундное промедление в ситуации, как только что в Париже, – и я труп.
В доме, который я выбрал как временное убежище, никого нет.
Да и не может быть – я запечатал его на славу. Печати Воронов всё-таки отличная вещь, стоило потратить время на их изучение. И ходить тут особо некому – городок небольшой, людей нет, а эти…
Странно, что Аллен открыл сюда портал, но некоторые двери выглядят так, будто их создавали впопыхах, хаотично – наверное, он пытался кого-то спасти или найти. Не знаю, слишком мало данных, чтобы строить хоть какие-то теории. Я умный парень, старик бы не выбрал меня просто так.
Но прошлое такая штука – иногда его нужно просто знать.
Я пару раз обхожу дом, чтобы удостовериться, что вокруг нет никаких следов чужого пребывания, и только тогда суюсь внутрь. Быстрый осмотр самого дома – никого.
Стаскиваю куртку, сапоги и шарф, которым обматываю голову, прямо у порога и только потом прохожу дальше.
После стольких часов, проведённых за книгами, есть хочется зверски, а орехи, которые я захватил с собой, я сгрыз почти сразу.
Обычно я долго выбираю из припасённых банок ужин – пытаюсь как-то балансировать питание, но сегодня было не до этого. Сегодня съесть хотели меня, и…
Так, беру себя в руки и достаю банку с тушёнкой побольше и закрытый овощной салат.
Пока кипит чайник, я иду в ванную – надо умыться с дороги, избавиться от чёртовой пыли, хотя из-за высокой влажности её было не так много, как обычно.
Воды я натаскал заранее, целую цистерну – здесь хорошая, вкусная вода в колодцах. Но надо искать те, что поглубже: пить-то её всю можно, по крайней мере мне так уж точно, но привкус...
В ванной есть зеркало – и оттуда на меня смотрит усталое пыльное лицо. Кожа на лбу обветрилась, брови сведены, видны морщины в уголках глаз. Длинные рыжие волосы забраны сзади в хвост. Почти до пояса – Юу бы обзавидовался!
Человек за тонкой плёнкой зеркала дёргает уголком губ, и я понимаю, что моё лицо хотело улыбнуться. Но что-то не получилось. Словно я кукла, у которой повредилась деталь, отвечающая за улыбки. Сколько мне там? Двадцать три скоро будет?
Я скидываю остальную одежду, быстро осматриваю себя на предмет ран – в последнее время у меня довольно высокий болевой порог, да и адреналин притупляет все чувства.
Так и есть – какой-то осколок задел тыльную сторону левой ладони, наверное, когда я прикрывал затылок. Но лучше рука, чем голова. Кровь уже не идёт, хотя порез глубокий и вроде бы чистый. Мне до сих пор странно на это смотреть – края раны ровные, запёкшаяся кровь бурая. И ни одной чёрной звезды на коже.
У меня есть спирт и бинты, и хотя одной рукой делать перевязку неудобно, я справляюсь – не велико умение.
Умываться и застёгивать пуговицы одной рукой тоже неудобно, но получается довольно быстро. По дороге на кухню я захватываю из буфета початую бутылку виски.
По правде сказать, тушёнка мне осточертела, но тут уж ничего не поделаешь. Я ковыряю мясо серебряной столовой вилкой – нашёл в сейфе бывших хозяев дома целый набор – и пытаюсь представить, что вместо этого жую запечённую Джерри жирную индейку с сочными яблоками. А на десерт вместо сухарей – шоколадный пудинг. Я бы мог, конечно, попробовать что-то испечь, но…
– Наверное, ты всё-таки был создан, чтобы жрать, как не в себя, а не готовить, – сказал как-то старик, глядя на угольки, которые должны были быть нашим ужином.
– Я растущий организм, между прочим, мне важно нормально питаться! – я всегда так оправдываюсь.
Если считать все испорченные блюда, это было сто пятнадцатым на моём счету с тех пор, как я стал учеником Книжника.
Мне исполнилось лет двенадцать, двадцать первая личность, звать Жу Инь Мо. Мы тогда жили в лесах Китая, изучали очередную революцию, устроенную многочисленными императорскими отпрысками.
В те дни старик курил сладкие листья вирджинии; сушил их, скручивал в тугие трубки жилистыми тонкими пальцами и носил в красном портсигаре за пазухой. А меня заставлял жевать свежие листья женьшеня – и они были до того горькими, аж слезы на глаза наворачивались! Я бы лучше лук без ничего ел, ей-богу.
С тех пор меня к готовке не подпускали.
Поначалу я ещё находил и лук, и другие свежие овощи и фрукты в домах, особенно в подвалах, и стаскивал всё в одно место. Еду, книги, газеты, чистую бумагу и письменные принадлежности – не отовсюду, только оттуда, где было мало пыли. Но сейчас со свежим пропитанием совсем плохо, так что я живу на домашней консервации. И на том спасибо, на самом деле.
За банками с помидорами в одной комнате не видно даже заколоченного окна, а на кухне я сижу между пятью столбами из книг и двумя – газет, старых, жёлтых от времени. Я всё здесь уже прочитал, прочесал почти весь городок и окраины дважды – осталась пара домов. Так что из Хельсинки мне нужно уходить, хотя мне тут нравится – воздух не в пример чище, пыли всего ничего.
Я и в Париж попёрся только для того, чтобы найти там несколько подшивок журналов и пару карт – моя старая совсем расползлась.
Можно было бы поискать где-то в другом месте, но я предпочитал брать то, что мне нужно, в местах, которые я хорошо знаю. А мне нужны были детальные, точные карты – такие в домах обычных горожан если и водились, то пойди их ещё отыщи. А что у Тьерри такие имелись, я знал – мы со стариком бывали у него в гостях пару раз. Не знаю, где сейчас он сам, его жена Жюли и двое кучерявых спиногрызов, но библиотека у него впечатляющая, как и выборка карт Европы и мира.
Я отправился в дом Тьерри, потому что петлять и искать, не зная, где, я не люблю. Петлять – это находить неприятности. Мне не нужны неприятности, у меня есть план, и я ему следую.
И надеюсь, что всё делаю правильно.
Схроны недалеко от каждой двери Ковчега я оборудую ещё и потому, что искать еду поблизости впопыхах не вариант. Например, вечером. После заката выходить на улицу особенно опасно – в темноте я вижу отменно, а с двумя глазами – и подавно, но гораздо хуже врага. Ночью они активнее, хотя раньше им было всё равно, когда охотиться. А сейчас они не переносят света, словно настоящие вампиры. Не боятся, нет – просто не любят, как я понял. Вот бы Крорик посмеялся…
Одна из самых логичных версий, как я уже говорил, – голод. Сражаясь и убивая, эти твари эволюционируют, это известно всем экзорцистам. Но что, если убивать особо-то и некого? Что, если людей нет, а себе подобные тоже довольно сильны либо разрознены? Поэтому они спят, прямо как люди, или впадают в кому, или попросту выключаются – они же машины. Я видел такие гнездовья несколько раз – бесформенная свалка тел, где стоит жарища похуже, чем в Сахаре. Странно, что при всём своём желании постоянно питаться, многие из них всё ещё держатся вместе.
Машины, имитирующие человеческое поведение, – та ещё пародия...
Я говорю про творения Тысячелетнего Графа.
Акума.
Трагедия, машина и человеческая душа. Взболтать и засунуть через горло.
Когда я несколько месяцев пробыл в плену у Ноев, мне доводилось видеть такое не раз. Шерил просил Тысячелетнего Графа почаще делать это перед нами. Он хотел дать понять моему старику – если я умру, он заставит его меня призвать.
Манипулятор Шерил Камелот – отец, брат и всего лишь человек. Аллен говорил, что Нои – люди, и это довольно любопытный факт. Интересно, можно ли сделать акума из Ноя?
Я как-то задал этот вопрос, и Граф встрепенулся:
– Хочешь узнать правду, маленький Книжник?
Он вертел в толстых, как свиные сосиски, пальцах болтик от скелета очередного акума и загадочно молчал. Интересная задачка, несколько переменных, игра слов, власти и безумия – вот что такое семья Ноя.
Что же там на самом деле произошло, что случилось с Ноями, с Орденом, со всем миром – я не знаю.
А после третьей рюмки виски – и знать не хочу.
– Найди Апокриф, – говорит мне Мадарао, глава Третьих Экзорцистов. – Он скажет тебе, что делать дальше.
Рядом безостановочно палят какие-то пушки – бум-бум-бум, противно до зубовного скрежета. Акумовское это оружие или Ордена – я не знаю. Или это просто у меня в голове взрываются фейерверки, потому что я наконец-то свободен? Свободен от засевшей во мне ноевской мрази, а ещё от Шерила, который несколько месяцев подряд копался в моих мозгах?
Не знаю. Не помню. Нет данных.
***
Когда просыпаешься в ванне, всё тело болит немилосердно и кажется, что тебе лет двести, не меньше. Даже если подложить под спину пару мягких одеял – результат всё тот же.
И похмелье тут не имеет значения. Всё-таки человек изобрел кровать, чтобы ему было удобней спать, а ванну – чтобы купаться. Если функции этих вещей поменять местами, то выходит так себе, особенно с кроватью в роли ванны.
Я использую ванны, потому что это единственный легкодоступный способ обезопасить себя от выстрелов пушек акума. Не сильно надёжный, не даёт стопроцентной гарантии, но уснуть на кровати я просто не могу. Не чувствую себя в безопасности. Конечно, если будут стрелять сверху, толку тоже мало, но всё же…
С утра у меня режим: умыться, расчесаться, сделать зарядку, съесть лёгкий завтрак. Из-за того, что все окна заколочены, утро у меня по будильнику. Я нашёл один – даже с вынутым звоночком дёргается достаточно сильно, и я мгновенно просыпаюсь от вибраций. Не люблю бой курантов, звонки и вообще – громкие повторяющиеся звуки.
Сегодня моя рутина немного усложняется из-за раны на руке. Я меняю бинты – порез остаётся чистым, и края уже начали стягиваться, даже немного чесаться вокруг, так что я решаю не зашивать его. Будет шрам – пусть его, я одной рукой не красивее нашью.
Из зеркала на меня смотрит помесь льва и Медузы Горгоны. Обычно на ночь я заплетаю волосы в косу, но вчера и выпил хорошо, и с неуклюжей рукой особо не позаплетаешь…
Так что теперь приходится расплачиваться, и под конец моих мытарств на расчёске остаётся целый клок волос. И как только Юу и Линали с такими длинными ходили постоянно? Но у Юу волосы были очень гладкие; когда я как-то в поезде заплёл его гриву в колосок, они тут же распустились и даже не растрепались – стоило отпустить концы.
Отжиматься на одной руке – отличная разминка, а после завтрака – вяленая рыба и слипшиеся в один студенистый кусок макароны – я занимаюсь печатями.
– Пойди познакомься поближе, – говорит мне старик.
– Да знаю, знаю.
Мы говорим о новоприбывших Третьих Экзорцистах. Мадарао – их глава, пижон с голубыми волосами. А вот его сестра Тевак – красавица, полный страйк! Киредори – это вообще мальчик или девочка? Толстяк Гоши, а ещё Токуса – у него хитрое такое выражение лица.
Старик курит свой любимый кавендиш из запасов генерала Кросса – терпкий, похожий на сигарный табак. Запихивает его в трубку, долго сосёт мундштук и выпускает идеальные колечки дыма. Старый позёр.
Но я знаю, о чём он думает.
Третьих всего пятеро, но для Чёрного Ордена это целая армия. Вот только из чего сделанная армия – совсем другой вопрос.
Я договариваюсь о тренировке на следующий день.
– Нам же работать вместе, надо знать способности друг друга, – улыбаюсь я. – Рукопашка, другие техники. Командная работа, так сказать
Мадарао смотрит на меня без какого-либо выражения. Две яркие точки татуировок на его лбу раздражают. У Линка такие же, а уж он примелькался до оскомины – пиявкой ходит за Алленом и в столовую, и на тренировки, и в умывальни.
– Только с тобой?
– Нет, конечно! Аллену с вами нельзя, сами понимаете. А Линали и Крори придут. И Юу!
Бусинки в волосах звенят – это мне отвечают кивком, и в тёмных, похожих на мутное стекло глазах напротив я даже улавливаю любопытство.
Имя Юу действует на Третьих волшебным образом – уж не знаю, почему. Стоит его упомянуть – и на лицах проступают хоть какие-то эмоции. А так создаётся впечатление, что на тебя смотрят свысока, – и это касается не только экзорцистов, они так и на Комуи смотрят. Хотя, может, мне всего лишь показалось. Не то чтобы меня это задевает – я дружу с Юу, а тот тоже не отличается особой любовью к окружающим.
Но Юу я знаю давно, и знаю, что он просто такой уж… человек.
С печатями Воронов я познакомился на первой же тренировке – разглядел знаки на талисманах, запомнил комбинации. Для обычного глаза бумага сливалась в сплошной забор из символов, но для меня всё было просто.
Позже, в Иордании, я насмотрелся на эти техники в полную силу, когда увидел своими глазами, что такое Третьи Экзорцисты – наполовину люди, наполовину акума. То ещё было зрелище, когда пачка акума собиралась, как мокрая тряпка, и всасывалась в эту пародию на руку. До сих пор помню это неприятное липкое чувство. Я не склонен относиться к этим тварям так, как это делал Аллен, но было что-то неправильное в таком способе их уничтожения.
Победи врага его же методами? Да уж.
***
«Связующее Крыло», «Крыло Хранителя», «Запретное Крыло» – защитные, связывающие техники. «Пламенное Крыло» и «Чёрное Крыло Полыхающего духа» – атакующие.
Запомнить знаки и их последовательность, количество печатей – этого недостаточно для того, чтобы овладеть техниками.
Я режу бумагу идеальными прямоугольниками, достаю тушь – обязательно чёрную, – и сажусь медитировать. В печатях главное – гармония. Природная, духовная и энергетическая.
Обычному человеку нужны годы, чтобы постичь эти техники, и прежде всего из-за того, что вначале нужно научиться предельной концентрации тела и духа.
А это одно из первых умений, которым меня научил старик.
Через два дня я пополняю запасы. Рука уже не причиняет мне неудобств, так что можно выдвигаться.
Умыться, расчесаться, зарядка. Тёмная куртка с капюшоном, мягкие ботинки, шарф. Я собираю рюкзак с небольшим запасом еды, картой, бутылкой воды и блокнотом. С оружием я никогда не расстаюсь – кроме печатей, у меня есть несколько ножей. Ничего тяжёлого и громоздкого – это замедляет.
Собравшись, я отправляюсь за кофе.
Берлинские дома в центре города похожи, как близнецы. По высоте – как под линеечку, с одинаковыми резными заборчиками и зашторенными окнами. Газоны тоже, наверно, были пострижены как один, но теперь вместо них почти везде голая земля.
Мостовая вся в рытвинах и грязи – снег сошёл; дни стали дольше и светлее, а для меня теперь больше работы.
Культурных растений крайне мало, особенно в больших городах – яд акума действует одинаково как на фауну, так и на флору, поэтому весной вместо привычного цветения кругом только серость каменных стен, да кое-где – зелёные проплешины бурьяна. Сорняки адаптируются даже в самых экстремальных условиях, меня всегда забавляла эта особенность природы.
Кое-где в идеальном строе домов зияют, правда, гнилыми зубами провалы полуобвалившихся зданий. Здесь прошла бойня, и на окраинах города почти ничего не осталось, вдоль Рейна тоже куча обломков, а вот в центре дома более-менее целы. Можно притвориться, что ещё слишком рано, чтобы кто-то появился на улице. Я не очень-то люблю людей – вернее, большинство – так что их отсутствие воспринимаю довольно сносно. Кому другому на моём месте пришлось бы хуже.
Мне есть чем заняться.
Я достаю из рюкзака сухари и банку с яблочным вареньем – мой завтрак, – привычно расположившись на крыше городской ратуши. Она высокая, и округа видна, как на ладони; внутри ратуши никого нет – я проверяю каждый раз, как проверяю все свои нычки. А ещё переезжаю раз в две недели. Я постоянно двигаюсь, потому что так безопаснее, потому что движение – жизнь, особенно в трудных условиях. А ещё иногда мне кажется, будто за мной наблюдают. Паранойя – не сильно плохое чувство, когда вокруг тебя одни акума. Но я уже об этом говорил.
По сравнению даже с прошлым годом они попадаются мне крайне редко, но теперь каждый экземпляр намного сильнее. Я не представляю, какого уровня была та тварь, которую я повстречал недавно в Париже, и какой силой она обладала, даже ослабевшая от голода. Я сам видел, что осталось от Ордена после того, как там побушевал четвёртый уровень.
И я даже не представляю, насколько сильным может быть пятый. А уж шестой… Судя по моим наблюдениям, это геометрическая прогрессия. И чем сильнее они, тем голоднее. В Эдо мы с ребятами видели, как сильные акума поедают слабых, но что, если слабых уже нет? Когда они закончатся и останется сильнейший – что дальше?
Они ведь не умеют размножаться – ни Графа, ни Ноев больше нет.
А у меня нет Чистой Силы, чтобы их убивать.
Часовая стрелка на городских часах дошла, а потом ненадолго залипла на восьмёрке. Боя курантов нет – я разобрал этот механизм, он издавал слишком много шума, и раньше сюда постоянно сбредались акума. Я мог бы и не приходить, зная об этом, но я сделал это не для себя.
Минутная стрелка переползла на тройку – спешат, а у моего гостя хронометр отличный.
Он приходит с запада – грохочет сочленениями и вертит головой с камерой, отмечая и фиксируя всё вокруг.
– Цель – экзорцист Лави, – говорит махина, возвышающаяся над аккуратными флигелями берлинских домов.
Голос механический, как и у того акума в Париже, но мне он кажется самым приятным в мире.
– Привет, жестянка, – говорю я и хлопаю его по голове – прямо по старой, обтрёпанной беретке. Она уже давно перестала быть белой из-за пыли и влаги, но всё равно кокетливо сидит набекрень козырьком влево – даже забавно.
– Я – Комурин ХХ, новейшая модель среди класса Комурин! Кофе?
– Конечно.
Я не знаю, как, но по прошествии трёх лет в этом Комурине до сих пор оставались кофе, вода, и, если попросить, – сахар и сливки. Комуи строил воистину сумасшедшие механизмы, которые продолжали двигаться даже спустя годы.
Судя по зеркальным бокам, он работает на солнечной энергии – тут, в принципе, всё понятно. Но кофе? Я дважды следил за его маршрутом, один раз даже сидя на нём верхом: днём он ходит по округе, иногда останавливается и вертит головой, что-то изучая. Ночью неподвижная груда металла вряд ли привлекает акума, да и днём, наверное, тоже – Комурин всего лишь робот.
Кофе, к слову, отличный. Не такой, как делали Линали или Джерри, но всё равно отменный. Хорошее начало дня. Лучшее в тех условиях, в которых я живу.
– Что видно на мониторах?
– Проявлений активности – одна единица.
– Акума?
– Человек.
– Показать сможешь?
– Помехи. Северо-запад, второй мост на набережной.
– Ясно. Спасибо.
– Служу Ордену! – бодро рапортует Комурин и топает по своему ежедневному маршруту.
Я же говорил – вся мостовая в его следах-рытвинах, за три года нашагал достаточно.
Что он тут делает, если Орден переехал в Лондон, зачем патрулирует улицы – я не знаю. Попал он сюда, скорее всего, через портал Ковчега неподалёку, тот достаточно широкий даже для этой туши. Но цель – неизвестна.
«Низкий уровень доступа», – вот что он мне говорит.
Но кофе всегда делает. Единственная машина, которая не пытается меня убить при удобном случае, да ещё с приятным бонусом из прошлого. Конечно, у меня есть запасы кофе – растворимого, заварного, в схроне в Каире есть даже мешочек необжаренных кофейных зёрен. Но иногда просто надоедает всё делать самому.
Я не часто прихожу сюда.
Первый год – наоборот, появлялся каждый день. А потом, когда я понял, что остался один, меня замучила тоска, и видеть эту деталь прошлого, которое уже невозможно вернуть, стало для меня невыносимо. Дело не в людях, я уже говорил, не во всех людях, по крайней мере.
Я пью кофе и греюсь на солнышке ещё несколько минут, а потом разворачиваю карту.
Я никогда ничего на них не отмечаю, я всё помню наизусть. Но даже с моей эйдетической памятью желательно сверяться с другими источниками, особенно когда дело касается дорог и расстояний.
Я мысленно отмечаю про себя те двери Ковчега, которые я уже «обжил» и к которым выяснил пароли. Как экзорцист, я знал некоторые из них до этого, и подобрать другие с моими способностями Книжника было не так уж и сложно. Семьдесят четвёртая дверь в Париже – не последний номер. Я находил некоторые с номером за сотню, а некоторые были со знаками вопросов, и рисковать зайти в такие я даже не собираюсь. Выкинет ещё куда в параллельный мир, например.
Отыскать все возможные двери – одна из частей плана. Маленький кусочек. Двери – мобильность, вчерашний случай тому пример. Ещё это способ искать, и хотя я уже не нахожу людей, я ищу совсем не их. Но вот смогу ли найти, и уж тем более осуществить свой план – даже не знаю. Был бы у меня хоть один помощник, нашёл бы я хотя бы Юу... С его телом план вполне осуществим.
Тело Юу может творить чудеса, не то что моё – даже сейчас, с новой неожиданной модификацией.
Я отмечаю про себя дорогу и сворачиваю карту.
Этот портал Ковчега Аллен открывал ещё при мне – пригород Берлина, пешком отсюда часа три. Два часа осмотреться, ещё три – дорога назад. Я выбрал весну, потому что день уже достаточно длинен, да и с погодой всё хорошо, не то что в Париже.
К мосту, о котором упоминал Комурин, я наведываюсь прямо перед выходом из города. Приходится закрывать нижнюю часть лица шарфом и надевать очки – в воздухе висит слишком много пыли.
Пыль везде. Мелкая, как сахарная пудра, но чёрного цвета, она лезет в лицо и мешает дышать.
Осознание того, что сейчас в нос и в лёгкие, внутрь меня, забиваются останки людей – не очень приятное чувство, знаете ли. Я никогда никого не любил пускать в душу – не только из-за профессии, но и по своей натуре – а тут такая фамильярность. Хотя смешно, право, иметь претензии к мёртвым, чьих имён я даже не помню. Сюда бы Комуи, вот он-то...
Набережную я оглядываю через бинокль – никого. Комурин сообщал, что периодически фиксирует тут какого-то «человека», но я не находил никаких следов. Что означали те «помехи», тоже трудно сказать.
Я живу в мире, где людей – ноль, но полно неизвестных переменных.
– Каждый сам должен решить, как ему справиться с одиночеством.
В трубке старика тлел свежий вишнёвый табак – подарок от кардинала, старого знакомого. Старик купил себе новую трубку взамен расколовшейся старой и критически осматривал её каждый раз, когда делал новую затяжку.
Мне тогда было десять, тринадцатая личность, Паули. Мы жили в Риме и дважды в день слушали колокола столицы Бога. Мы приехали сюда, чтобы я побывал в главной библиотеке католического мира и научился работать с древними языками из прямых источников.
– Никто тебе в этом не помощник, – сказал старик, прищурив глаза от удовольствия – и трубка, и табак ему понравились. – Ведь когда ты один – ты просто один.
Я – Книжник, и я последний человек на Земле. Не осталось ни Ноев, ни экзорцистов, никого. Только я, акума и Чистая Сила.
Я пишу историю на бумаге, она – всё, что мне остаётся. Когда я умру, она пролежит еще сотни лет, и, может быть, кто-нибудь когда-нибудь это прочтёт. Обычно мы передавали историю от учителя ученику, но кого мне сейчас учить? Акума? Ха…
В моих записях нет данных про двери Ковчегов. Одно время я думал их зашифровать, перебирал коды и ключи, которые знал. Не думаю, будто акума достаточно умны, чтобы разгадать мой почерк, но их эволюция меня сильно беспокоит, поэтому я до сих пор ещё не решился.
Разбить информацию казалось надёжней. Но будет ли возможность собрать её у тех, кому я её оставляю?
Прямо чёртов куб Чистой Силы и его письменная история.
***
Когда мы со стариком были в плену у Ноев, один из них – рыжий и с длинным языком – что-то сделал со мной. Засунул в меня… какую-то часть себя.
Это произошло прямо после того, как они уничтожили нашу Чистую Силу. Компас старика и мой Молот. Пара движений рук, и вот наше оружие – всего лишь слегка поблескивающий зеленоватый песок. Аллен говорил, что когда он потерял руку, его Чистая Сила выглядела именно так.
Раскололась и перемешалась с пылью.
– Он теперь под нашим контролем, – сказал Шерил про меня.
Им нужно было разговорить моего старика, заставить его – и они выбрали рычаг давления. Их интересовало что-то про Неа, того самого Ноя, который тридцать пять лет назад попортил им много крови. Эти знания нужны были, чтобы изменить ход войны. Хотя вышло так, что ход войны всё же изменил сам Орден.
Я плохо помню дальнейшие события. Откровенно говоря, моя память за этот период подёрнута туманной пеленой.
Бум, бум, бум – бьют куранты на часах.
Вот Граф делает очередного акума, и тот кланяется своему господину, залезая через рот старика в его тело.
Бум, бум, бум.
Вот меня пинают носком туфли, и в нос ударяет запах знакомого табака – старик живой и невредимый, только устал сильно, я же вижу.
– Лави! Лави, очнись!
Бум, бум, бум.
Вот Шерил опять трясёт его за грудки, а Граф чуть поодаль вяжет что-то розовое и бесформенное огромными розовыми же спицами.
Бум, бум, бум.
Вот зал, где мы сидим, пуст, и слышно только, как тикают огромные часы, и этот грохот ввинчивается мне в мозг подобно огромным шурупам. Не люблю бой курантов с того времени.
Бум, бум, бум.
Вот Тикки вместе с Джасдеви, поддерживая Графа под руки, усаживают его во главе стола, а Роад забирается ему на колени.
– Чёртов Аллен Уолкер, – шепчет Граф и от его гнева стены помещения идут трещинами.
Бум, бум, бум.
Вот они пьют чай, звеня посудой, и обсуждают какой-то банкет и начало очередной войны.
Бум, бум, бум.
Вот они все плачут, не только Шерил, но и тот с длинным языком, часть которого сидит во мне, и Тикки, и Джасдеви, и все остальные – не видно только Роад. Творится какой-то хаос, в котором я плыву, как в киселе.
– В Ордене думают, что они очень умные, раз сумели воспользоваться Тёмной Материей, – у Шерила красный нос, красные глаза, стигматы на лбу яркие и блестящие.
Рядом по стойке смирно стоят Мадарао, Тевак и остальные ребята из проекта Третьих. В них едва можно признать людей – вздутые вены и чёрные, без зрачков, глаза, какие-то части механизмов и наросты с мордами акума по всему телу – жуткое зрелище. Похоже, они стали подвластны Графу из-за акума, которых «поглотили» во время сражений.
– Но и мы тоже вполне можем использовать разработки Ордена.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает старик, но я не очень хочу знать ответ, если честно.
– Всего лишь то, что теперь мы можем делать акума быстрее и в большем количестве, – улыбается Шерил и хлопает Мадарао по плечу. – Правда, здорово?
Бум, бум, бум.
Следующее воспоминание – чёткое и ясное: я не чувствую чужого присутствия за грудиной, туман в голове рассеялся. Хочется дышать, хочется думать, перебирать варианты и запоминать, а не стараться закрыть мысли от чужого присутствия.
Рядом – никого. Стул Панды пуст, в комнате за огромным столом никто не сидит. Нет Ноев, нет служек-акума. Я встаю – голова кружится, но ничего, справляюсь; только волосы неожиданно мешают – длинные, до плеч, они лезут в глаза и рот, стоит мне чуть наклонить голову. До сих пор не пойму, как это произошло. Я думал, прошёл максимум день, а оказалось – несколько месяцев. Что со мной сделали, как я ел, мылся, справлял естественные потребности, как и где спал? Не просидел же я все эти месяцы на стуле в гостиной Ноев вместе со своим стариком?
Книжника я хочу отыскать сразу, но за дверью залы меня встречают хаос и Мадарао. Его оружие активировано, глаза чёрные и немигающие, и я уже мысленно прощаюсь с жизнью, до того жутко это выглядит.
– Найди Апокриф, – говорит мне Мадарао, глава Третьих Экзорцистов. – Он скажет тебе, что делать дальше.
Рядом безостановочно палят какие-то пушки – бум-бум-бум, противно до зубовного скрежета. Акумовское это оружие или Ордена – я не знаю. Или это просто у меня в голове взрываются фейерверки, потому что я наконец-то свободен? Свободен от засевшей во мне ноевской мрази, а ещё от Шерила, который несколько месяцев подряд копался в моих мозгах?
– А Книжник? – я не собирался уходить один.
– Не ищи его, это бесполезно.
Он врёт, это видно. Скрывает что-то, играет в игру, подчиняется чьим-то приказам.
– Найди Апокрифа.
И он выкидывает меня в двери Ковчега, прямо под ноги толпе акума.
Они смотрят на меня, но не нападают. У меня нет с собой Чистой Силы, форменная куртка Ордена куда-то подевалась, так что я для них просто человеком. Никто.
– Господин Ной? – спрашивает один из них, большой пузатый бочонок с тремя лицами, расположенными треугольником.
Я сразу понимаю, в чём дело. Щепотка безрассудства, но эта безумная догадка спасает мне жизнь.
– Ага, – отвечаю я и уверенно шагаю мимо них в ближайшую дверь.
А потом были другие комнаты, коридоры, свежий ночной воздух и ближайший подвал, в который я забрался, не помня себя от страха. Только под утро я разглядел царапины у себя на руках – и ни следа чёрных звёзд, клейма яда акума.
Всего лишь одно из возможных объяснений, шитое белыми нитками.
Во мне несколько месяцев сидела часть Ноя, и моё тело адаптировалось к Тёмной Материи настолько, что выработало иммунитет против её воздействия.
А акума просто её во мне почувствовали.
Я до сих пор не знаю, что это был за номер портала Ковчега – Аллен пришёл в Эдо, это всё, что мне известно; всё никак не могу подобраться к тому месту – слишком много акума вокруг.
***
Ковчег в пригороде Берлина – Лихтенберге, – я обследую, обживаю и иду дальше. Я двигаюсь по Европе шагами лилипута, но что поделать. Прошлой зимой я отметил, что в жарких странах акума вообще практически нет. Это был странный случай – я тогда жил в Эсбьорге, и однажды, когда возвращался домой после вылазки за едой, заметил, что один домик чуть в стороне от дороги не занесло снегом. Вернее, снег, который падал с неба, опускаясь на крышу дома, тут же таял. Там внутри не было людей – я знал это наверняка, да и дыма из трубы не виднелось, с чего тогда такой жар? Я сразу понял – там сидел акума высокого уровня. Зимовал на севере, пытаясь как-то охладиться.
Тогда я покидал всё, что у меня было, и отправился на юг. Перезимовал европейскую зиму в другом полушарии, и до Парижа не встречал ни одного акума. А сейчас весна, и пора действовать.
Мне хочется отправиться в Китай, добраться до Азиатского Подразделения, но портал туда находится в Лондоне, а пешком в ту сторону…в общем, далеко. Да и пещеры Чанов то ещё гнездовище для акума – глубокие и тёмные. Но там осталась Фоу – робот, созданный техниками Чанов, она может мне что-то рассказать о том, что произошло. Конечно, при условии, что магия Чанов работает даже тогда, когда никого из семьи больше нет в живых.
Это всё пункты моего плана – я ищу Чистую Силу, двери Ковчега, запасы провианта и колодцы с водой. Я делаю печати и собираю талисманы из подручных средств, ищу следы пребывания людей.
Я пытаюсь делать выводы из того, что вижу, и избегаю акума по возможности.
И я думаю, анализирую, строю предположения – всё, что мне остаётся, с минимумом голых фактов.
***
Спустя месяц, в начале мая я нахожу ещё один портал Ковчега.
Дверь стоит посреди площади Карловых Вар – мерцает сто пятнадцатым номером. Портал на открытом месте не очень удобен: со всех сторон уязвим, и если прыгать с той стороны сюда – никакой возможности сразу же метнуться в какое-нибудь относительное укрытие. Но что имеем, то имеем. По крайней мере, мне повезло, и сто четырнадцатая дверь – вторая в Сиднее – у меня уже обжита. Довольно редко удаётся найти несколько дверей в одном городе – часть из них завалена обломками, а перерывать всё вверх дном, не зная, кто или что прячется в каждой норе, – нет, спасибо. Некоторые двери, как я уже говорил, не пронумерованы – их я не трогаю вообще. Может, и нужно было бы, но рисковать ввалиться через один такой в Лондон, например, я не хочу…
Ещё есть порталы без паролей – такие начинаются после сто шестнадцатого номера – похоже, Аллен создавал их уже совсем хаотично, не заботясь о том, кто может за ним последовать. Эти я тоже обживаю, но стараюсь не пользоваться ими вообще – мало ли что.
Я принимаюсь за работу: ищу неподалёку относительно целый дом с минимальным количеством окон. И с ванной, конечно. В больших городах это не проблема, а в глубинке такой роскоши не сыскать, и приходится импровизировать.
Мне везёт – всего в паре домов к югу есть подходящее здание. Практически пустое – хозяева тут или не жили вовсе, или забрали с собой всё, что имели, при эвакуации. Меня это более чем устраивает. Уже к вечеру все стены изнутри обклеены защитными печатями, и я даже собираю из пары старых радиоприёмников небольшой талисман – такими ещё пользовались искатели. Я насмотрелся на их устройство, пока ездил экзорцистом искать Чистую Силу. Правда, мой будет помощнее тех старых образчиков – после нападения на Орден Комуи вплотную занялся оградительными системами. А я всё подмечаю с первого раза – листок со схемами, упавший после того, как я «случайно» столкнулся с Джонни, разобранный экземпляр на столе у Ривера, к которому я прихожу сказать привет и с глупым выражением лица потыкать в «железку», и всякое такое. Нет, я не шпион, я просто… любопытный.
На следующий день я обследую пару домов по соседству – ничего и никого. С уцелевших листков старых газет на меня смотрят давно знакомые заголовки: «Нашествие демонов!», «Судный день для детей божиих!», «План эвакуации (вставить город) провалился! Власти сбежали!», «Священники собирают паству на последнюю службу».
Именно в церквях чаще всего и располагается большинство дверей Ковчега: Чёрный Орден всё же служил Ватикану. Тут же я часто нахожу вещи собравшихся на службу людей, если что-то остаётся – одежду, картины, фамильные драгоценности. Ненужные мне вещи. А вся органика там давно превратилась в пыль, ведь акума легче стрелять в толпу людей, чем выискивать всех поодиночке.
У меня два наиболее логичных предположения из десятка других.
Первое: Граф наделал новых акума и решил устроить свистопляску, но не совладал с управлением своей многочисленной армией.
Второе: акума сами вышли из-под контроля, а давший им отпор Чёрный Орден добавил проблем семье Ноев.
Результат один – ни Ноев, ни экзорцистов больше нет, акума стали в беспорядке нападать на людей, и поднявшаяся в воздух ядовитая пыль уничтожила тех, кого они не убили самостоятельно. Ветер разнёс пыль по городам – густонаселённые регионы пострадали сильнее всего, особенно Европа. Ведь стоило части людей, животных или растений рассыпаться в пыль под воздействием яда, как цепная реакция продолжала начатое. В горах, возможно, ещё кто-то и сумел укрыться, но надолго ли их хватило?
Все закончилось за каких-то три-четыре месяца, пока я валялся в отключке в плену у Ноев вместе со стариком.
***
Людей я уже не нахожу, кроме разве экзорцистов с защищающей их Чистой Силой.
Но они были, особенно поначалу. Первые же из них – пожилая пара в Дрездене, спрятавшаяся в подвале, куда я сунулся за провизией… в общем, спасибо моим рефлексам, иначе ходить бы мне взаправду с одним глазом. Хотя при отсутствии сторонней медицинской помощи вряд ли бы я вообще ходил сейчас, если бы в меня попала та пуля.
Меня приняли за акума. Человек, замотанный с ног до головы в тряпьё, лохматый и с лихорадочным блеском в глазах, пришедший с улицы, где который месяц творится Судный День – я бы тоже себя принял за демона.
У меня тогда был особенный период – сразу же после плена, с ещё свежим отпечатком страха и отвращения из-за того, что внутри меня по локти покопались два Ноя. В переносном смысле, но…
Конечно, это не оправдывает моего поведения. Не буду отрицать, я вёл себя не совсем адекватно, да и когда меня едва не застрелили – это тоже как-то не добавило мне ясности мысли.
Я выбил ружьё у мужчины из рук, пока он его перезаряжал. Это оказалось легко – он был измождён голодом и страхом и еле держался на ногах. Я до сих пор помню паучьи пальцы его жены, вцепившиеся в его плечи. Она пряталась за спиной мужчины и смотрела на меня ввалившимися чёрными глазами. Она походила на Миранду, и это меня немного отрезвило.
– Вы говорите по-немецки?
Моё горло с трудом произносило гортанные немецкие слова со множеством согласных. Я практически не говорил несколько месяцев, и получалось откровенно плохо.
Они стояли передо мной, тряслись и не хотели видеть во мне человека. Где-то вдалеке грянул взрыв – акума в городах тогда было намного больше, чем сейчас. Я только в этот момент заметил, что с моей одежды на пол оседает чёрная мелкая пыль – безопасная для меня, но смертельная для людей передо мной.
– Оставайтесь в подвале! – крикнул я и кинул ружьё чуть в сторону, чтобы мне не сразу выстрелили в спину.
Позже я несколько раз приходил в тот дом и протискивал под дверь еду – что мог найти. На пятый день свёрток не исчез через некоторое время, как обычно, а остался лежать – ещё день, потом другой.
На третий я не выдержал и вновь сунулся в подвал – и никого там не обнаружил. Ружья тоже не было, так что я не знаю, ушли эти люди или распались в пыль из-за моей неосторожности.
До сих пор помню запавшие глаза той женщины, потухшие и безжизненные. Они провели в том подвале несколько месяцев – даже не знаю, смог бы я так?
Через две недели после этого на юге Крыма я нашел старика, худого и еле дышащего – ему было лет сто, наверное. Он жил на чердаке в доме на берегу залива – акума туда не добрались или не посчитали его достойной добычей. Пыль вилась внизу, её было немного – морской бриз, похоже, почти всё вымел. Окна в хижинке оказались заколочены и завешаны сетками, по углам стояли припасы – в основном зерно, сушёные фрукты и вода.
В этот раз я прямо на пороге избавился от одежды, в которой пришёл, и переоделся в то, что взял с собой, завязав дома в плотный узел, чтобы внутрь не попала пыль.
Старик был совсем плох; от старости и болезней или от плохой пищи – не скажу. Я накормил его супом, который сварил из принесённых с собой консервов, но он так и не произнёс ни слова, хотя я и обращался к нему на всех известных мне языках.
Наутро он умер. Не от яда акума и не от ран. Просто пришло его время. В последние минуты он гладил мой хвост невесомой, прозрачной рукой с синими канатами вен под тонкой смуглой кожей.
Я тогда разрыдался – не знаю, почему – будто на этой постели умирал мой старик. Книжник, о судьбе которого я до сих пор практически ничего не знаю.
В глазах того старика я видел благодарность. Благодарность за то, что он умирал не один.
Я встречал и других людей, но в основном уже мёртвых. В подвалах и под обломками, куда не проникали ядовитые частицы Тёмной Материи. Хоронить никого не приходилось – даже мёртвая плоть через некоторое время рассыпалась в прах. Не знаю, было ли так изначально или это просто у новых акума яд оказался сильнее. Для Комуи это была бы полезная информация, а для меня…
Для меня это просто сигнал о том, что если я и не подвержен яду, то всё равно ношу его на себе, и поэтому мне нужно быть крайне осторожным в своих поисках.
Но после старика живых людей я больше не встречал.
***
Под конец недели я обследую «свою» и пару соседних улиц, огибаю театр – слишком опасно – и подбираюсь к церкви.
Мне везёт – обычно они разрушены до основания; из-за этого у меня так мало обжитых порталов Ковчега. Тут был номер девятнадцатый, если верить моей памяти.
Эта церковь в Карловых Варах не стоит на окраине, а жмётся одним боком к жилым домам. Даже не представляю, как люди жили по соседству со зданием, где каждый день звонили колокола и проводились службы.
Внутри стоит запах… в общем, тут умерло много людей. Я уже видел такие сцены в церквях: люди собирались в одном месте и молились. А после отпускания грехов либо совершали самоубийство, либо выбирали кого-то, кто поможет им в этом, взяв грех на себя одного.
Я забираюсь в здание по старинке – через крышу: с этой точки удобно осматривать просторное помещение церкви. Витражи все побиты, и солнца много, так что тут вряд ли есть акума, но осторожность не помешает. Я даю глазам привыкнуть к полутьме под крышей. Как всегда, внутри полно вещей – одежды, инструментов, даже какая-то скульптура валяется прямо у порога.
А потом я слышу этот звук.
Когда в мире не слышно ни шелеста листвы, ни роя насекомых, ни пения птиц, ни всех тех звуков, которые природа издаёт, даже если рядом нет человека, тишина – оглушающая. Она давит на психику хуже любого громкого звука. Иногда, выпив, я разговариваю сам с собой. За семью замками и талисманами я разговариваю с Юу, смеюсь вместе с Алленом и прошу Линали не оставлять меня позади. Хотя в таких разговорах есть рациональное зерно – без них я могу совсем разучиться говорить.
А звук, что я слышу в городишке в самом сердце Чехии, я очень не люблю и предпочёл бы не слышать никогда.
Те частицы Чистой Силы, которую я находил, всегда были окружены акума. Они бились об кокон, как мухи о стекло, разбивали себе конечности в бессильной ярости, кричали, ругались и очень часто даже не замечали меня.
Бум-бум-бум – такой звук они издавали.
Я прислушиваюсь. Звук доносится из специального помещения для молящихся. Там же, я хорошо это помню, находится портал Ковчега, ради которого я пришёл в этот город. Это была идея ватиканцев, и я ещё тогда подумал, что они не лишены чувства юмора: зашёл экзорцист помолиться и исчез.
Бум, бум, бум – судя по гулкости и тону, акума один.
Я глубоко вдыхаю через нос – нужно подумать, стоит ли оно того. Отсюда я не чувствую жара; акума может быть невысокого уровня, и, может быть, мне удастся скрутить его техникой и оттащить от Чистой Силы, чтобы та отпустила экзорциста из своего плена. Это хороший шанс, на самом деле. В конце концов, я всегда могу уйти через Ковчег – пароль-то я знаю. Если его, конечно, не поменяли за всё это время – но даже если так, на это всё равно должно уйти всего несколько секунд.
Бум, бум, бум – думай, Лави, думай.
Думай, Книжник.
Найди Апокрифа. Это значит – найди Сердце. Это может быть оно – там, внизу.
Наконец я решаюсь и спрыгиваю вниз.
Акума и правда один – бесформенное месиво металла, сплющенное со всех сторон. Долго же ты колотишь эту Чистую Силу, а?
Дверь в небольшое помещение за алтарём слегка скрипит, когда я открываю её пошире, зажав печати в чуть влажных ладонях. Но акума не обращает на меня внимания, молча и методично расшибая голову – или что там у него? – о зеленоватое стекло, даже не взглянув на узкую полоску света, скользнувшую по верхушке кокона. От него не пышет жаром – не сильно большой уровень; судя по форме – третий, хотя я могу и ошибаться.
Мои глаза уже достаточно привыкли к полутьме, поэтому я сразу замечаю на стекле тёмные следы от ладоней, которые были оставлены изнутри.
Я всегда думал, что этот кокон всё же защитный и Чистой Силе хватит ума заставить носителя впасть в какой-то подвид сна или комы, чтобы сохранить жизненные функции организма. Это же божественная частица, вашу мать, неужели она настолько тупая и жестокая?
Я знаю этого мальчишку на роликовых коньках, который превращал каждое своё посещение Ордена в цирк и хаос. Он был живым и подвижным забавным ребёнком и обладал одной из самых удивительных способностей – говорить со своей одушевлённой Чистой Силой.
Теперь он смотрел сквозь меня пустыми провалами глаз, сгорбившись внутри зеленоватого кокона подобно мумии. Он весь походил на мумию – с высохшей, обтянувшей скелет кожей и почерневшими пальцами. Наверняка разбил их в кровь, пытаясь выбраться наружу, если судить по отпечаткам.
Внутри защитного кокона Чистой Силы в Карловых Варах я впервые за три года нахожу экзорциста.
Мёртвого экзорциста Тимоти Хёрста.
Бум, бум, бум – меня рвёт сразу же, как я выбираюсь на улицу, прямо под ноги. Не знаю, почему, но акума всё ещё не обращает на меня никакого внимания, и я заворачиваю за ближайший угол, чтобы отдышаться.
Бум, бум, бум – семнадцать частиц Чистой Силы, которые я знаю, заключили своих носителей по всему миру в защитные коконы три года назад. Нет никаких сомнений, что остальные поступили точно так же.
Найди Апокрифа, да? Охренеть какой полезный совет! Если я найду это чёртово Сердце, уж явно не затем, чтобы попытаться синхронизироваться, о нет!
Бум, бум, бум – куранты в обеденной зале зовут Ноев к семейному обеду.
Трудно дышать, а в голове всё бьётся это противное… Ненавижу этот звук.
Я не хочу. Это не моя война, я всего лишь Книжник и пишу скрытую историю мира. Скрытую историю мира, где нет людей и где она никому не нужна.
Бум, бум, бум, Лави, ты один.
Я… мне действительно нужно выпить.
– Вызывай, – говорит Шерил Камелот и поправляет монокль элегантным движением.
Это элегантное движение никак не вяжется с его растрёпанным внешним видом – с выбившимися из хвоста прядями волос, с неправильно застёгнутой рубашкой и искусанными в кровь губами.
Старик пахнет старым прогорклым табаком – вся одежда этим запахом пропитана, волосы и шарф; я уже привык – а ещё усталостью и болью. Я всю жизнь знаю его маленьким и морщинистым дедуганом, но именно про таких часто говорят – есть ещё порох в пороховницах. А сейчас я вижу, что он сильно сдал – глубокие морщины скорбно облепили рот, кожа пожелтела и похожа на пергамент, который мы читали в только что обнаруженных гробницах в Мемфисе. Ему ведь недавно исполнилось восемьдесят девять, и я даже не представляю себя в этом возрасте.
У старика мало слабостей – всё-таки профессия вечного странника не предназначена для обычных людских заморочек. Он любит свои волосы – или что там от них осталось. Вечно говорил, что пока я не перерасту его хвост, считаюсь мелюзгой. А теперь, когда я вымахал под два метра ростом, всё время норовит вбить меня в землю пинками и воспитательными затрещинами.
Ещё дорогой табак. «Если уж и засорять лёгкие, то чем-то хорошим», так он любит поговаривать.
А ещё – меня.
Машина, трагедия и душа.
Я не первый ученик, я это знаю. Старик меня любит – это я тоже знаю. Нельзя полностью отключить в человеке эмоции и силу привычки, нельзя вместе сидеть в окопах под снарядами и глядеть на красоту мира с высоты гималайских пиков и быть равнодушным. Невозможно обучить своей профессии, не вложив в кого-то частицу себя самого.
Человек – не машина.
Я знаю, что старик любит и своего предыдущего ученика тоже, даже спустя столько лет. Я – его продолжение. Нет, он никогда не сделает этого по доброй воле, но Шерил может управлять людьми. Эмоциями не особо, а вот голосовыми связками – да.
Старик тяжело закрывает глаза и поджимает губы – морщины вокруг рта слегка разглаживаются – ему больно.
– Грэхам!
***
Я выныриваю из пьяного угара на пятый день.
Вокруг меня – моя нора, тысячи и тысячи печатей, ещё работающие талисманы и ровный ряд пустой алкогольной тары. Когда сознание совсем затухает от алкогольных возлияний, во мне просыпается симметричный педант – так меня называл Юу. Я несколько раз позволил себе напиться до кроликов в глазах в его присутствии. Вернее, вместе с ним. Не со стариком же. Тот, конечно, знал, что меня по молодости тянет на эксперименты, но ничего не говорил. Думаю, если бы я не просто экспериментировал, а завёл именно привычку пить, он бы вправил мне мозги на место, а так его молчаливое доверие меня более чем устраивало, и я продолжал открывать для себя новые горизонты, но не увлекался. Старик не был мне отцом или даже родным дедом, и хотя мы заботились друг о друге, чтением морали он себя не утруждал.
По левую сторону от меня выстроились три бутылки из-под красного вина с длинными узкими горлышками – стащил из сейфа городского головы. Затем – бутылка джина, пузатая и пупырчатая; а сладкий ликёр, я помню, был медово-рыжий и пился легко и быстро. Дальше – несколько разномастных ёмкостей из-под виски; они наверняка ещё пахнут древесиной пополам со спиртом, а язык и нёбо после виски похожи на наждачную бумагу. Три бутылки коньяка – стекло выдуто в виде голой девушки, ружья и Биг Бэна; вначале четыре звезды, потом пять. Последними идут две простые прозрачные склянки – там была русская водка, дешёвая и крепкая; она била в голову после пары глотков, и это было самое лучшее ощущение на свете.
Вся эта стеклянная ватага выстроена в идеально ровную линию исключительно по крепости.
Снаружи вновь грохает выстрел, и – бутылки тонко дребезжат – это-то меня и разбудило, несмотря на опьянение. Под звуки выстрелов я привык спать с детства.
– Спи, – сказал старик, укрывая меня с головой своим тяжёлым плащом.
Это была первая война, где я находился непосредственно в центре боевых действий – внутренний русский конфликт, ничего особенного. В наспех вырытом окопе стоял собачий холод – на календаре ноябрь – и прогорклый запах страха и крови. Мне девять, зовут Ваня. Десятая личность – маленький юбилей, который мы отмечаем очередной войной.
Снаружи грянуло несколько выстрелов – вдалеке. И несколько же снарядов разорвалось слева; с неба посыпалась земля, и из нашего окопа поплыли приглушённые витиеватые маты – солдаты поминали всю женскую родню противника до седьмого колена. Я знал это, потому что за последние несколько дней выучил на русском языке больше ругательств, чем обычных слов.
Старик жевал табак – последние запасы. Хранил его в жестяной коробочке из-под леденцов. Тот дорогой табак, которым он обычно набивал трубку, русские давно уже бессовестно растащили на самокрутки. Его челюсть постоянно мелко двигалась, морщины на лице то разглаживались, то собирались сильнее, и это казалось забавным.
– Спи и привыкай, – сказал старик.
– Но…
– И это нормально – бояться.
Я решил не спорить, поэтому кивнул и сильнее закутался в плащ. Грянул ещё один выстрел – тонкий, противный звук вначале, а потом – басовитый грохот, с которым снаряд поцеловал землю где-то там, извне. Под тёплым плащом, пахнущим всеми видами табака на свете, почему-то возникало ощущение безопасности, и меня вправду потянуло в сон.
Помню, что перед тем, как задремать, я тогда ещё восхитился стариком в очередной раз.
Я и раньше его уважал: он был ходячим кладезем знаний, владел десятками языков и различал обычаи многих стран, был сильным и ловким и пацану вроде меня напоминал божество. Но именно в тот промозглый день, наполненный какофонией выстрелов и чужих криков боли, я впервые понял, что мой старик всю жизнь провёл вот так – на войне.
И даже на восьмом десятке лет он всё ещё казался сделанным из стали, а, значит, мне раскисать было попросту стыдно.
Далее в комментах
@темы: Внеконкурс, Команда Лави
Ем и не толстею
Название: Зазеркалье
Автор:Allen-team
Бета: Allen-team
Форма: фик
Размер: 6061 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен, Канда
Категория: пре-слеш
Жанр: юмор, ужасы, экшн
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Рядовая миссия рядовых экзорцистов
Примечание/Предупреждения: авторский фанон
Вообще-то, изначально планировалось, что эта миссия будет пустышкой. Ну, вот, сколько на свете глупых историй про заброшенные усадьбы с призраками? Всем известно, что придумывают их взрослые, чтобы их чада боялись даже приближаться к старым полуразрушенным строениям. Тем более, Акума рядом не наблюдалось, семьи Ноя тоже, собственно, как и аномальных исчезновений и прочих признаков Чистой Силы. Тому, что все предыдущие хозяева умерли от удушения, тоже можно было придумать объяснение. И подумаешь, детишки, которые все-таки залезали на свою голову в старый дом, потом пару недель тряслись от ужаса и задыхались. Поэтому, предполагалось, что Аллен и Канда просто пройдутся по дому, убедятся, что ничего там нет, искатели просто увлеклись местной ягодной настойкой, а у детворы чересчур богатое воображение. Пред-по-ла-га-лось.
Оба искателя, работавших на данном участке, действительно обнаружились в местном пабе. Огромные широкоплечие мужики в абсолютно невменяемом состоянии бормотали про каких-то девочек, старух и карты. Карты – это хорошо, решил тогда Аллен, карты – это по-нашему. А с девочками и старухами пусть Канда разбирается. Впрочем, о том, что Канда может делать с девушками, думать отчаянно не хотелось. И вообще, он, Аллен, и так слишком много думает об этом угрюмом тупице в последнее время.
Первым звоночком о том, что в идеальной миссии что-то идет не так, были запертые ворота. Уолкер задумчиво хмурил брови, глядя на трехметровую стену забора.
- Что встал, Мелкий? – Канда больно ткнул его в бок. - Активирую свою копалку и сломай ворота к чертям.
Аллен недовольно поджал губы:
- Сам и ломай, не безрукий вроде. И я Аллен.
- Да хоть Папа Римский. Я не буду пачкать Муген об старые ворота. – Напарник с вызовом скрестил руки на груди. Уолкер едва сдержал раздраженный стон, но послушно активировал Чистую Силу. Очень не хотелось начинать спор на пустом месте и растягивать пустяковое задание на весь день, особенно учитывая, что в гостиной его ждали свежие пирожки.
Ворота от удара даже не поцарапались, зато Аллен отлетел на добрые два метра, больно ударившись копчиком. Какого черта? Канда насмешливо хмыкнул и все-таки достал Муген.
- Ты бесполезен, Стручок.
Уолкер прыснул: Канда, конечно, не упал, но выражение на лице у него появилось знатное, да и ворота стояли абсолютно целые.
- И кто еще бесполезный, Канда-дурак. – Предвосхищая дальнейшую ссору, Аллен двинулся по периметру забора. – Похоже, это Чистая Сила, посмотрим, сможем ли перелезть.
Хорошее настроение постепенно таяло, все деревья вокруг росли слишком далеко, а подпрыгнуть на три метра вверх не представлялось возможным. Кроме того, небо подозрительно темнело, не иначе как к дождю. Среди голых скрюченных веток свистел ветер.
- Недомерок, стой…
К сожалению, Канду Уолкер услышал уже после того, как земля под его ногами неожиданно исчезла. С коротким криком Аллен пролетел по темному туннелю и тяжело упал на влажный каменный пол. Да что за день?!
- Мелкий, ты жив? – Приглушенный голос напарника звучал откуда-то сверху. Аллен, поморщившись, стряхнул с ладоней землю и острые щепки и огляделся. Он попал в небольшую каменную комнату, по обеим сторонам которой вглубь уходили коридоры. Что-то протяжно заскрипело, повеяло холодом. Сзади что-то стукнуло, заставив Уолкера нервно вздрогнуть, Канда отряхнул землю с плаща и раздраженно воззрился на него.
- Тебе мозг отшибло, пока падал?
- Мне хотя бы есть что отшибать, – беззлобно пробормотал Аллен, опираясь на протянутую руку. И тут же зашипел, когда Канда в отместку больно сжал его пальцы. – Куда пойдем?
- Туда.
- Почему именно туда? – Аллен не двинулся с места. На самом деле, ему было все равно, в какой из туннелей идти, они оба выглядели чуть лучше, чем очень неприятно. Он просто поддался детскому желанию сделать наперекор, особенно когда Канда так смотрел на него. Как на идиота смотрел. Индюк с катаной.
- Потому что из другого ветер дует, там улица. Тупица. – снисходительно добавил Канда. Аллен едва справился с порывом показать язык или дернуть его за волосы. Вот, придурок.
Едва они переступили невысокий порог, сзади раздался скрежет, и сверху упала тяжелая плита, отрезая путь назад. Канда недовольно хмыкнул и пошел дальше. Уолкер возвел глаза к потолку и мысленно застонал: надежда вернуться до вечера медленно таяла. Прямо на лоб ему шлепнулся паук.
Туннель был узким и влажным. Каменные стены были покрыты чем-то склизким, где-то капала вода. Аллен смотрел на покачивающийся хвост перед собой и боролся с желанием оглянуться. Его не покидало ощущение, что за ними кто-то следил. Он почти физически чувствовал этот взгляд, и прикосновения. Казалось, что кто-то едва-едва касался его волос, лопаток, кончиков пальцев. Чужой взгляд обволакивал липкой паутиной, отчего хотелось встряхнуться. С другой стороны, всегда можно было обогнать Канду и пойти первым. Впрочем, этот вариант он отмел сразу: кто его знает, что там впереди, пусть лучше Канда отдувается, если такой крутой.
Холодное прикосновение обожгло голую шею прямо над воротником. По спине пробежали мурашки.
- Канда..
- М-м? – Канда все так же шел вперед, даже не оглянулся. Аллен вздохнул.
И, вот, что ему можно сказать? У меня паранойя на фоне полового созревания - мне кажется, что меня кто-то лапает? Тот просто посмеется, и на него даже не обидишься, потому что это правда смешно. А в самом плохом исходе, Канда не только посмеется, но и окончательно убедится, что Аллен еще маленький и глупый. Этого ужасно не хотелось, потому что после тысяч совместных миссий и Ковчега, их отношения, наконец-то, перестали напоминать хождение по минному полю. Конечно, дружбу это напоминало мало, но воцарившаяся атмосфера взаимного доверия и принятия (нет, это вовсе не означает, что Канда перестал вести себя, как высокомерный ублюдок) была большим шагом вперед. И было бы очень обидно разрушить все это глупыми страхами.
Канда остановился так резко, что, шедший следом, Уолкер просто врезался в него.
- Эй, ты чего? – Аллен обиженно потер нос и выглянул из-за чужого плеча: впереди был тупик. Он уже хотел возмутиться, что из-за выбора Канды они застряли в грязном туннеле, когда заметил внизу небольшую темную перегородку. Вентиляционная шахта? Уолкер протиснулся мимо напарника и пнул деревяшку ногой, та провалилась внутрь, огласив коридор неприятным стонущим звуком. – И что теперь?
- Полезай внутрь.
Аллен возмущенно фыркнул.
- Бегу и спотыкаюсь.
Он опустился на корточки и заглянул в проем. Там было темно, и даже хваленая способность видеть в темноте не помогала.
- Боишься что ли? – Голос Канды так и сочился ехидством. Аллен резко повернулся, глядя в его темные глаза.
- Это ты боишься!
- Да ладно, ты трясешься от каждого шороха последние полчаса.
Канда ядовито ухмыльнулся. Уолкер прищурился и недовольно засопел. Его просто брали на слабо и так легко поддаваться на провокацию было глупо, но ничего путного в голову не приходило.
Он опустился на колени и на четвереньках полез в проход. Что ж, теперь вместо неприятного чувства чужого присутствия, Аллен ощущал оценивающий взгляд Канды на собственной заднице. Ну, вашу ж мать.
Проломив тонкую перегородку стены, Аллен оказался в темной прихожей. Старая мебель кривыми силуэтами ютилась у стен, наверх поднималась широкая лестница. Входная дверь предсказуемо не открывалась. Канда, чертыхаясь, отряхивал одежду от налипшей паутины. Свечек или чего-то подобного не наблюдалось. Снаружи прогремел гром.
- Я осматриваю низ, ты – верх.
Аллен повернулся к Канде, сомневаясь, стоит ли предложить не разделяться. Оставаться в одиночестве очень не хотелось: старый дом скрипел и постанывал.
- И постарайся ни во что не вляпаться. – Прежде чем Уолкер успел собраться с мыслями, Канда окинул его нечитаемым взглядом и зашел в ближайшую комнату. Отлично. Просто, отлично.
Лестница неприветливо заскрипела от первого же шага. Если Канда-тупица так хочет, чтобы Уолкер ни во что не вляпался, то нужно было идти вместе, а так он ни за что не отвечает! Злорадно усмехнувшись собственным мыслям, Аллен бодро направился к лестнице. Ступеньки продолжали подозрительно прогибаться…
Первая комната оказалась детской. Едва войдя внутрь, Аллен шарахнулся обратно в коридор, испугавшись собственного отражения в большом богато украшенном зеркале. Дожили, все эти шорохи и прочие атрибуты страшных историй довели его до того, что он сам себя пугаться начал. Тень Ноя приветливо помахала рукой из-за спины, экзорцист натянуто рассмеялся. В любом случае, ничего примечательного в комнате не оказалась: плюшевые игрушки, да куклы. Уолкер вышел обратно в темный коридор, аккуратно закрывая за собой дверь. Та, впрочем, тут же открылась снова, издав пронзительный звук. Поморщившись, он зашел в соседнее помещение.
Было похоже, что раньше это бы чей-то кабинет. А еще, было похоже, что хозяин кабинета был страшным пьяницей и отлично бы поладил с Кроссом. Аллен скептически разглядывал стеклянную крошку и горлышки разбитых бутылок. Кабинет был совсем темный, потому что на улицу уже опустились сумерки, старое окно поскрипывало. Уолкер подошел к столу, напряженно прислушиваясь, лениво перевернул пыльные бумаги, стряхнул пыль с разбитой рамки. На темной фотографии была улыбающаяся девочка, стоящая перед этой самой усадьбой. Ощущение чужого присутствия в комнате вернулось.
На улице ярко сверкнуло, прогремел гром. Особенно сильный порыв ветра колыхнул тяжелые портьеры. Уолкер поежился, нервно глянув на заколоченную раму. Гардина протяжно заскрипела и рухнула вниз. Аллен чихнул и закашлялся, глаза защипало от поднявшейся пыли. Тихо ругаясь и растирая глаза, он посмотрел перед собой и застыл: клочья пыли не оседали. Они наоборот собирались примерно на уровень его головы и стремительно темнели. Уолкер едва сдержал крик. По позвоночнику скатилась ледяная капля пота, затылок закололо. Оно медленно приближалось. Аллен нервно сглотнул и попятился назад, морщась от скрипящего на каждом шагу пола.
При всем своем красноречии, Аллен никогда бы не смог точно описать, что именно он видел перед собой. Оно было странным, одновременно ледяным и обжигающе горячим сгустком темноты. Круглые глаза переливались от желтого к зеленому. А сквозь ряд оскаленных клыков пробивалось свистящее дыхание. Оно, кажется, улыбалось. В общем и целом, Аллен находил Это похожим на тень, но опять же, разве пристало экзорцисту, воину Бога, бояться каких-то теней? Вот еще!
Под сапогом захрустела разбитая бутылка, холодный ветер взметнул короткие пряди волос. Вместе с порывом ветра Тень резко подалась вперед, оседая пыльным облаком прямо перед лицом экзорциста. Сердце подпрыгнуло где-то в горле и быстро забилось. Аллен задушено выдохнул и отшатнулся, чтобы в следующий миг поскользнуться на горлышке бутылки и с грохотом рухнуть на пол. В голове мелькнула нервная мысль, что Канда его точно убьет. В ладони впивались острые осколки, портьера снова зашуршала, подхваченная ветром из окна.
Спохватившись, Аллен резко развернулся, подскочил на ноги и бросился в коридор, громко хлопнув дверью. Он, не оглядываясь, пролетел по коридору и, не снижая скорости, бросился вниз по лестнице. Последняя ступенька подло проломилась, захватывая ногу и заставляя в очередной раз обняться с полом.
Высокая тень остановилась сверху.
- Ты вообще нормальный, или как?
Канда с нескрываемым раздражением смотрел на лежащего Уолкера. Аллен перевернулся на спину, посмотрел на темную лестницу, нервно улыбнулся.
- Или как?
Канда крепко схватил его за запястья и рывком поставил на ноги.
- Вот дебил. Идти можешь?
Сверху что-то зашуршало.
Канда толкнул его на старую кровать и закрыл скрипящую дверь. Аллен прерывисто выдохнул, успокаиваясь, и огляделся. Комната, темная, как и весь дом, была небольшой и пыльной, широкая кровать с двумя тумбочками, шкаф напротив, занавешенное зеркало, тяжелые шторы.
- Ну, и что это было? – Канда опустился рядом, ставя на тумбочку свечку в подставке. – Руку.
- Ты о чем? – неопределенно пробормотал Аллен, протягивая правую ладонь. Канда принялся ловко вытаскивать острые осколки маленьким ножом.
- Не придуривайся. Или ты всегда с лестниц падаешь?
Аллен взъерошил волосы свободной рукой и отвернулся.
- Там кто-то был. – Канда промолчал, только на миг замер, показывая, что он слушает. – Ну, оно сформировалось из пыли, такое темное. И вообще мне постоянно казалось, что за нами следят. Все, можешь уже начинать смеяться. – Сконфужено добавил он, так и не получив ответа.
Канда разорвал наволочку и крепко забинтовал ладонь, опустился на пол, деловито расшнуровывая сапог Уолкера.
- Эй, что ты…
- Может быть акума?
- Глаз не реагировал. И на Чистую Силу вроде не похоже. – Аллен покачал головой, после испуга накатила такая усталость, что даже теплая рука на лодыжке не удивляла. Канда поднял голову, внимательно вглядываясь в его лицо.
- Придется ночевать тут. – Уолкер слабо дернулся, оставаться в этой дыре на всю ночь не было никакого желания. – У тебя вывих, кстати. – Дружелюбно сообщил юноша, фиксируя рукой колено и резко вправляя сустав. Аллен зашипел от резкой боли и зло посмотрел на него.
- Ты предупредить не мог?!
- Мог. – Канда ухмыльнулся. Вот ведь ублюдок.
Аллену не спалось. Мешались сапоги, ныла лодыжка, без одеяла было холодно, а с одеялом от пыли чесался нос. Он в очередной раз повернулся, протяжно вздохнул и посмотрел на лежащего рядом напарника. Канда лежал на спине с закрытыми глазами, хотя Аллен был уверен, что тот не спал.
Уолкер опять вздохнул и повернулся обратно на спину. В доме что-то стучало и скрипело, за окном продолжалась гроза.
- Канда. – Вышло как-то тихо и безжизненно.
- Чего тебе?
- Как ты думаешь, что это было?
- Твое больное воображение.
Аллен нахмурился. Конечно, легко ему говорить, это не его пыталась сожрать зубастая тень.
В комнате тихо заскрипел шкаф, заставив Уолкера резко сесть на кровати. Щель между дверцами зияла темным провалом. Он напряженно вглядывался в гардероб, уже привычное ощущение вернулось. Канда продолжал молча лежать с закрытыми глазами, лишь рука сильнее сжала Муген. Аллен спустил ноги с кровати. Стараясь не напрягать, больную лодыжку прошел к шкафу и плотно закрыл створки.
Дверцы снова со скрежетом открылись, когда он уже сидел на кровати. Он сглотнул, сердце снова бешено застучало. Следом за шкафом приоткрылась дверь и сразу захлопнулась с громким стуком. Колыхнулись шторы.
- Канда. – Аллен прижал колени к груди и натянул одеяло. – Тебе не кажется, что это странно?
- Нет.
- То есть, это нормально, когда двери сами открываются?
- Сквозняк.
- В шкафу? – ядовито уточнил Аллен. Канда с тихим рычанием вскочил, прошел к шкафу и резко распахнул створки, демонстрируя пустоту.
- Тебе что, пять лет? Видишь, пусто в твоем шкафу. Спи.
- Тебе самому, наверное, десять, раз ты Муген из рук не выпускаешь.
Канда сел рядом, подложив подушку под спину и вытянув ноги.
- Скажи-ка, Недомерок, не хочешь послушать сказку на ночь? - Аллен моментально напрягся: в голосе Канды сквозило что-то такое, насмешливое и не предвещающее ничего хорошего. Тот видимо принял его молчание за согласие, потому что, скосив глаза на Уолкера, злорадно улыбнулся уголком губ. - Ну, слушай, значит, на окраине маленькой деревеньки стоял большой заброшенный дом, и вот, один маленький идиот решил, что будет весело провести там ночь…
- Ой, все, иди к черту. - Уолкер насупился и съехал на кровати ниже, Канда, не обратив никакого внимания, театральным шепотом продолжал.
- Про тот дом ходили легенды, что там обитают страшные существа, зубастые темные фигуры, одно присутствие которых, - Аллен попытался пихнуть его локтем, но рука оказалась перехвачена раньше, чем он даже коснулся Канды, - заставляло маленьких детей подыхать от страха. И вот, наш недоросший тупица забрался в дом, сначала все было хорошо, только ему…
Канда со зловещей ухмылкой убрал его руки, которыми Аллен пытался закрыть уши.
- Слушай, заткнись, а? То из тебя слова лишнего не вытянешь, то заткнуть невозможно!
- Все время казалось, что кто-то на него смотрит, а иногда даже трогает. – Он передернул плечами, когда Канда щекотно, едва касаясь, провел пальцем по шее.
Громкий скрежет сверху заставил их обоих оцепенеть.
Аллен медленно выдохнул, внезапно осознав, что все это время он не дышал. Канда нахмурился и выпустил его руки. Пару секунд они молчали.
- Это, по-твоему, тоже сквозняк?
- Это ветка по крыше елозит, – прозвучал безапелляционный ответ. – Ладно, малышне давно пора спать.
Он отвернулся, опуская подушку на место и подтягивая пыльное одеяло. Аллен выгнул бровь.
- А история?
- Недомерок! – тяжелая ладонь опустилась на глаза, закрывая обзор. – Спи, я сказал.
Аллен проснулся от давящей тишины и почувствовал себя намного более измученным, чем было до этого. В комнате было по-прежнему темно и очень холодно. Здесь, что, всегда ночь?
- Сколько времени? – его голос был охрипший.
- Ты этой фигни так испугался?
Аллен удивленно повернулся на голос. Канда не сводил напряженного взгляда с противоположной стены. Перед зеркалом, с которого упала темная ткань, клубилась едва различимая пыль. Уолкер шарахнулся назад, больно ударившись головой о спинку кровати, Тень растворилась в темном углу.
Канда потянулся и закрепил Муген на поясе.
– Надо найти… это.
Что?!
Уолкер возмущенно открыл рот, собираясь высказать все, что он думает об этом, и закрыл его. Этот, мало того, что не разбудил, так еще и вышел, не дожидаясь Аллена.
- Ну и куда ты идешь? – он догнал Канду у лестницы и схватил за рукав, останавливая.
- Наверх. – Канда слегка наклонил голову к нему и насмешливо прищурился, - под ноги смотри, тупица.
Вы посмотрите на него! Если гора не идет к Магомеду, значит, Магомед пойдет к горе? А если эта «гора» бесплотная и явно не преследует благие намерения? Ну, конечно же, нужно бежать на ее поиски, сломя голову.
- За собой следи, придурок, – недовольно прошептал Аллен, когда второй экзорцист уже перешагнул через проломившуюся ступеньку и начал подниматься.
Они в молчании зашли в первую спальню, куклы и мягкие игрушки смотрели на них пустыми глазами. Канда принялся неаккуратно выдвигать ящики, пока Аллен разглядывал особенно отвратительную куклу: у нее были абсолютно черные глаза, изо рта лезла свалявшаяся темная вата, а платье было испачкано. В общем-то, Уолкер находил все здешние игрушки крайне неприятными, у половины не было конечностей или они были криво пришиты, у других отсутствовали глаза и волосы, животные, казалось, вот-вот развалятся на куски. Ни одна из игрушек не выглядела так, словно с ней мог играть ребенок.
Дверь пронзительно скрипнула, и они оба резко повернулись на звук, но и коридор, и комната были так же пусты. Уолкер нахмурился, не то, чтобы он действительно боялся, просто все эти звуки… это было подозрительно.
Упавшая с трюмо старая расческа заставила вздрогнуть даже Канду. Вот, пусть только попробует снова сказать, что это ветер!
- Что за черт, а? – Аллен наклонился за гребнем, собираясь положить его обратно, и застыл: в зеркале прямо за ним кто-то стоял. В смысле, кто-то помимо привычной фигуры Ноя, который для разнообразия выглядел серьезным и даже недовольным от неожиданного соседства.
- Мелкий? – Канда как всегда точно почувствовал смену обстановки, но подходить не спешил, настороженно глядя на него из другого конца.
- Канда, пожалуйста, скажи, что у меня за спиной никого нет! – звенящим от напряжения голосом попросил Аллен.
Может быть, внизу был Акума, и он видел его душу? Или он чересчур сильно ударился головой, когда… когда-нибудь. Аллен с немой паникой смотрел в черные провалы на месте глаз тени, Канда раздраженно приподнял брови.
- У тебя с головой не в порядке?
- Канда!
- О Господи, естественно, у тебя за спиной никого нет!
Но оно было. И оно улыбалось. Мать вашу, фигура в зеркале разевала беззубый черный рот в оскале и тянула к нему свои руки!
Аллен едва устоял на ногах, когда резкий рывок отдернул его в сторону от темного зеркала. Канда крепко держал его за воротник и внимательно вглядывался в лицо, в комнате никого кроме них не было.
- Недомерок…
- Меня зовут Аллен, - на автомате ответил Уолкер, отталкивая его руку и опускаясь на кровать. Отлично, просто отлично, теперь ему мерещатся не только давно погибшие Нои, но и призраки в принципе. Что дальше? Трезвенник Кросс? Граф в пачке?
Канда, все еще не сводя с него настороженного взгляда, прошел к трюмо и посмотрел в зеркало. Аллен со смешанными чувствами наблюдал за ним, хотя и не надеялся, что напарник увидит кого-то. При всей его вспыльчивости, Канду можно было назвать нормальным. Ну, почти.
- Видишь… что-нибудь?
- Нет.
Что и требовалось доказать.
Аллен закрыл глаза, мечтая оказаться как можно дальше от этого дома и зеркал в принципе.
- Эй, - неожиданно позвал Канда. Он наклонил голову, смотря через зеркало на стену рядом со шкафом, - там, около двери. Там что-то есть? На стене.
Уолкер послушно повернулся в указанном направлении, но смог увидеть только пустые обои с квадратным пятном. Возможно, там раньше висела картина?
- Там ничего нет.
- Хм.
Канда с задумчивым выражением на лице подошел к стене и провел по ней кончиками пальцев. Ладно, может с нормальностью он погорячился…
- Увлекательно? – язвительно поинтересовался Аллен. Канда бросил ему недовольный взгляд и, достав уже знакомый походный ножичек, начал методично отковыривать обои вокруг квадрата. Аллен подошел ближе, как раз тогда, когда под обоями показался какой-то темный рисунок, оказавшийся пентаграммой. Под сапогом что-то щелкнуло, и Аллен с удивлением выудил из зазора между половицами маленькую картонку.
- Карта, – Канда с недовольным изображением рассматривал потрепанную карту, а потом пихнул ее Уолкеру, - твоя тема.
- Это таро, – пренебрежительно отозвался тот. В гадания он не верил, а карты, с которыми нельзя было выиграть партийку в покер, считал бесполезными. На картонке была изображена скрюченная черноволосая старуха с очень неприятным выражением лица. Аллен беспечно бросил карту за спину, – как ты узнал, что она тут?
- В зеркало увидел, - ухмыльнулся Канда, заставив Аллена недовольно засопеть.
- Ха-ха, как смешно.
Уолкер раздраженно взглянул на него. Скорее всего, темная краска просто проступала через светлые обои, А Аллен слишком сосредоточился на своих тенях, чтобы обратить внимание.
- Тупица, – пробормотал Аллен себе под нос, отворачиваясь. Может та тень ему все-таки привиделась? Или это правда была очередная шутка Ноя? Да что угодно! В конце концов, почему это Аллену мерещатся всякие гадости, а Канда видит полезные штуки? Где справедливость, а?
Он без особой уверенности приблизился к злополучному трюмо. В очередной раз заскрипела, открываясь, дверь. Одна из кукол с глухим звуком упала с полки, сдвинув по пути пару запыленных тетрадок.
Аллен резко развернулся к Канде, который стоял, как раз, у полки с игрушками.
- Я уже понял, что тебе нравится меня пугать, но, может, хватит?
- Это не я, идиот.
- Да-да, конечно, - с нескрываемым сарказмом ответил Уолкер, - это ветер, или ветка, или вообще приведение.
- Слушай, Недомерок, если я сказал, что она сама упала, значит сама.
Аллен, закатив глаза, покивал головой, Канда хмурился. Одна из тетрадок, задетых упавшей игрушкой, медленно сползала с полки, а потом с тихим шлепком упала на пол, открывшись. Они в молчании наблюдали за тем, как с тихим шелестом переворачиваются старые страницы.
- Ну давай, скажи, что это сквозняк. – на этот раз, Аллен действительно хотел услышать именно такое объяснение. Он бы даже поверил в него!
- Это не сквозняк, – тут же отозвался Канда, наклоняясь к замершей тетрадке и вглядываясь в убористый подчерк. Аллен скривился. – Мелкий, вызов пиковой дамы тебе о чем-нибудь говорит?
- Аллен. - Уолкер пожал плечами. - Это просто детские шутки.
- Хм.
Ну, правда, неужели Канда, скептик до мозга костей, верит в такой бред, как вызов пиковой дамы? Аллен приподнял брови, опускаясь на пол рядом и заглядывая в тетрадку тому через плечо.
Читать было сложно, видимо за много лет чернила отсырели и размылись, да и подчерк оставлял желать лучшего.
- Пос-тавь-те два зер-ка-ла… - по слогам разбирал Аллен непонятный текст, -… пен-та-грам-ма… и она… чего?
- Идем. – Канда резко поднялся, заодно дергая Уолкера наверх и утягивая из комнаты. – Нужно найти еще одно зеркало.
О! Ну, конечно! Нам же больше нечем заняться, кроме как вызывать духов из страшилок! Просто блеск!
Канда уверенным шагом зашел в кабинет, который вчера осматривал Аллен, и принялся методично искать зеркало в ящичках и шкафах. Уолкер прислонился к косяку, не желая принимать участия в этой затее.
- Так, что такого было в зеркале, что ты решил изобразить Миранду в припадке? – будничным тоном поинтересовался Канда. Аллен нахмурился.
- Не знаю.
- Не знаешь. – повторил Канда таким тоном, что у Аллена возникло непреодолимое желание его стукнуть.
- Представь себе. Темную фигуру если хочешь.
- А, ну если фигуру…
Уолкер шагнул вперед, хватая его за рукав и заставляя повернуться.
- Послушай, можешь мне не верить, от этого ничего не изменится. С этим домом что-то не так, нужно убираться, а не искать приключения себе на голову.
Канда прищурился, наклоняясь ближе и перехватывая его руку. На его лице было такое необычное, не-кандовское выражение.
- Да чего ты боишься-то?
У Аллена перехватило дыхание. То ли от возмущения (потому что, вообще-то, он ни капельки не боялся!), то ли от Канды, который вдруг оказался слишком близко, то ли от того, что в коридоре кто-то смеялся.
- Слышишь? – едва слышно произнес Аллен, Канда отрывисто кивнул, снова становясь собранным и серьезным. Он оттолкнул Уолкера и подошел к двери, поморщившись, когда захрустели осколки на полу, с тихим звоном вытянул Муген.
Конечно же, никого живого в коридоре не оказалось. Канда раздраженно отбросил в сторону, оказавшуюся посреди прохода, куклу. Аллен усмехнулся.
- Теперь ты веришь, что здесь происходит что-то нехорошее?
- Теперь ты веришь, что это не я пытаюсь тебя напугать? – также ехидно передразнил Канда и, тряхнув волосами, пошел к лестнице.
Аллен поежился. Ну, вот, зачем это нужно было говорить?
Когда Канда привел его на кухню, Аллен окончательно убедился, что тот просто над ним издевается. Кушать хотелось невероятно, поэтому оставив Кандуа заниматься поисками пресловутого зеркала, Уолкер начал проверять шкафчики на наличие еды. Еды не нашлось, зато обнаружились многочисленные колбы со странного вида жидкостью. Аллен поспешил задвинуть их подальше, рассудив, что раз Канда увлекся вызовом демонов, то колбы с, возможно, кровью тоже придутся ему по вкусу. Нет, уж, спасибо.
Аллен опустился на заскрипевший стул и уронил голову на руки. Все это напряжение и мистические происшествия здорово выматывали. Выматывали?
- Канда?
- Чего тебе? – на удивление дружелюбный голос напарника звучал откуда-то из-за стены.
- Тебе не кажется, что уже должно было наступить утро?
- Ну и? – Канда вышел из каморки и недоуменно уставился на него. Аллен качнул головой в сторону абсолютно темного окна. Сквозь заколоченное окно был виден кусочек темного сада, такой свет бывает при облачной ночи.
- Перед грозой темнеет. – наконец сказал Канда, звуча вполовину не так самоуверенно, как обычно, и снова исчез кладовой. Аллен молча кивнул. А еще сквозняк в шкафу, ветка на крыше и массовые галлюцинации. Левелье – добрая фея крестная, а Граф пытается искоренить зло во всем мире.
Канда вернулся через несколько минут, с громким стуком опуская перед задумавшимся Алленом банку с соленьями.
- Смотри не подавись.
- Какая щедрость, - протянул Аллен, борясь с желанием немедленно набросится на еду, Канда хмыкнул и кинул на стол две кривые вилки. – А это точно можно есть?
- Вот на тебе и проверим.
Уолкер сгримасничал в ответ и подцепил сочный огурец. С виду овощ выглядел вполне съедобно, да и на вкус оказался довольно неплох. Он радостно наколол вилкой следующий, Канда, видимо убедившись, что Уолкер не собирается умирать от отравления, забрал себе помидор.
- Ауч! – Аллен выплюнул еду, удивленно уставившись, на звякнувшую о стол, иголку. – Какие люди в здравом уме будет засовывать в еду иглы?!
Температура в комнате стремительно упала, а в проходе уже образовалась знакомая тень. Прежде чем хоть один из них успел шевельнуться, она с оскалом и шипением пронеслась через всю кухню, задевая Аллена ледяным прикосновением, и растворилась в другом углу.
Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, пока Канда, не нахмурился, протягивая руку вперед.
- У тебя кровь. – Аллен в очередной раз замер от неожиданности, когда почувствовал теплое прикосновение на собственных губах.
Канда стер кровь, на мгновение задержав ладонь на его щеке, а потом отвернулся. Уолкер закрыл глаза, быстрым движением облизывая ранку. И что это было?
- Канда…
- Идем, Недомерок. – вышеупомянутый Канда поднялся, не оставляя Аллену шанса задать ни единого вопроса. – Надо разобраться с этим, в конце концов.
- Я Аллен… - слабо ответил он, прикусывая многострадальную губу.
И без того темный дом, казалось, потерял все свои источники света и подозрительно затих. Они уже привыкли, что их постоянно сопровождали различные звуки и скрипы, и полная тишина нервировала куда сильнее.
Аллен вяло плелся за Кандой, поминутно останавливаясь (тому приходилось окликать его и иногда подталкивать). В голове было пусто, очень оказаться в Ордене, в своей комнате и хорошенько все обдумать. Под «все» он, конечно, имел в виду странное поведение второго экзорциста. Да-да, их отношения заметно улучшились, да-да, Канда, кажется, прекратил считать его бесполезным балластом. Аллен даже, пусть и без особой уверенности, мог назвать их отношения дружбой. С очень большой натяжкой, конечно. Но, черт возьми, друзья, так себя не ведут!
- Дверь закрой. – тихий голос вырвал его из размышлений, Канда зажег пару свечек в подставках и установил их на трюмо. Огонь тихо потрескивал и норовил погаснуть.
Аллен плотно закрыл дверь и подошел к нему.
- Послушай, серьезно, это все детские глупости. Если тебе больше нечем заняться, то…
- Завянь, а? – попросил Канда, раскрывая глупую тетрадку и вчитываясь в написанное.
- …можно придумать что-то намного более рациональное и действенное.
- Мелочь, ты мешаешь!
И вот тут Уолкер по-настоящему разозлился. Что этот дурак-Канда о себе думает? То есть, как лапать и создавать видимость заботы, он ему не мешает, а, как послушать умные советы, так извольте замолчать?
- Аллен! – он дернул Канду на себя, заставляя повернуться. – Меня зовут Аллен.
Наверное, с минуту они просто смотрели друг другу в глаза, ни один не желал отвести взгляд первым. А потом Канда аккуратно убрал его руки и сделал шаг назад.
- Я знаю, как тебя зовут.
- Что, правда?! – Уолкер прищурился, прожигая его недовольным взглядом. Тот пожал плечами и снова отвернулся.
- Представляешь? И если бы одно бобовое недоразумение было внимательнее, оно бы не задавало тупых вопросов.
- Сам ты!..
Договорить ему не дала тетрадка, оказавшаяся прямо перед носом. Канда раздраженно постучал пальцем по полустертому названию.
- Дневник. Видишь? И обрывается он именно на вызове этой девки.
Аллен недовольно вздохнул, признавая капитуляцию, и плюхнулся на скрипнувшую кровать. Ладно, он действительно был слишком рассеянным, не заметил, что сквозь обои проступает темный рисунок, не обратил должного внимания на тетрадку. Но, чья, спрашивается, это была вина?!
Хорошо, возможно, не только Канды, покуда он не научился превращаться в темную тень.
- Мелкий, мне найди что-нибудь пишущее.
- Сам найдешь, не маленький.
Канда демонстративно закатил глаза.
- Конечно, я же не ты. – Аллен швырнул в него первую попавшуюся на прикроватной тумбочке вещь, которую от с легкостью поймал. – Ну-ну, ты еще поплачь…
Снаряд очень удачно оказался старой губной помадой, с помощь которой Канда принялся рисовать на зеркале кривоватую лестницу. Уолкер мстительно решил не говорить, что помада плохо стирается, а стереть «художество» нужно будет быстро.
- Читай, что там дальше.
Аллен поймал тетрадку и открыл на нужном развороте.
- Смотри на лестницу через другое зеркало и произнеси три раза «пиковая дама приди». – со всем возможным скепсисом зачитал он. Канда хмыкнул и достал из кармана плаща осколок зеркала.
К тому, что с его последнем словом свечки стремительно погаснут, никто из них оказался не готов. Как ни один из них не был готов к тому, что вместе с противным скрипом, по нарисованной лестнице начала спускаться темная фигурка.
- Канда!
Аллен рванулся вперед, отталкивая его в сторону за секунду до того, как темные полусгнившие пальцы сомкнулись на шее напарника. Они оба повалились на пол. Это была все та же фигура, с горящими глазами и оскаленным ртом, только на этот раз она больше не напоминала бесплотную тень. Она напоминала вполне себе осязаемую старуху.
- Доигрался?! – прошипел Уолкер, вскакивая и рывком поднимая Канду. Тот уже расчехлил Муген, но катана синей вспышкой прошла сквозь «Тень», не причинив никакого вреда.
- Замолчи.
По мере того, как Дама приближалась, воздуха в комнате становилось все меньше, а температура падала. Они, не сговариваясь, выскочили в темный коридор и бросились вниз по лестнице. Было слышно, как скрипят ступеньки под шагами преследовавшей их «женщины».
Уолкер захлопнул дверь кухоньки и едва успел отскочить, когда Канда придвинул тяжелый стол к двери. Они замерли посреди комнаты, напряженно прислушиваясь.
- Вызвал свою дамочку?
- Отвали.
– Ну, и что теперь? - Аллен потряс тетрадкой, которую все еще держал в руках. Канда недовольно воззрился на него и незамедлительно вырвал книжонку, открывая.
- Черт, тут ничего не видно!
- Дай сюда.
Аллен схватил Канду за запястье, приближая тетрадь к глазам, и прищурился, стараясь разглядеть убористый текст. Упс.
Первая же попавшая фраза заставила его нервно усмехнуться. «Никогда не вызывайте Пиковую Даму, если вы ранены или в помещении была пролита кровь, иначе она будет вас преследовать». Уолкер облизнул губы и принялся разбирать слова дальше. Канда прислонился ухом к стене рядом с дверью, в примыкающем к кухоньке коридоре было слышно тяжелое свистящее дыхание и скрип половиц.
- Короче, ее отпугивает соль и нужно уничтожить ее хранилище.
- Какое, мать твою, хранилище? – Канда раздраженно посмотрел на него, Аллен покачал головой.
- Откуда я знаю, это же ты у нас самый взрослый и умный.
В следующий миг Канда оказался рядом, грубо хватая его за плечо и встряхивая.
- Тебе принципиально устраивать детский сад именно сейчас?!
Оставленная дверь начала медленно приоткрываться, ножки стола заскрежетали по полу. Аллен с расширившимися глазами повернулся к Канде. Находись они в другой ситуации, он бы даже рассмеялся над выражением его лица. Было буквально видно, как напарник судорожно пытается придумать, что им теперь делать.
Через образовавшуюся щель в комнате появилась черная рука.
- В кладовку, быстро. – Канда толкнул Уолкера к хлипкой дверце и надавил на стол, впрочем, без особого успеха – щель становилась все шире и было видно уже плечо, - постарайся найти там соль.
Аллен послушно кинулся в кладовую, друг за другом открывая всевозможные баночки и склянки и отбрасывая за спину не нужные. Громкий скрежет из кухни заставил его вздрогнуть и начать поиски с удвоенной силой.
Если они… Когда они выберутся, он самолично побьет этого Канду, чтобы раз и навсегда уяснил, что вызовы духов ничем хорошим никогда не оканчиваются! А то, вот ему приспичит в следующий раз вызвать, например, дьявола, а ему, Аллену разгребай…
Соль обнаружилась в огромном тканевом мешке в самом углу кладовки. Уолкер, стиснув зубы, поднял его и, передвигаясь короткими шажочками, потащил к выходу.
- Канда, я нашел! - Аллен пинком распахнул дверь и резко остановился: Канда на полу, тщетно пытаясь сбросить нависшую над ним фигуру. – Канда!
Свою ошибку он понял сразу, Юу отвлекся на его голос всего на секунду, а Дама воспользовалась его замешательством и сцепила крючковатые пальцы на шее экзорциста. Аллен с ужасом наблюдал, как из горла Канды вырвался хрип, а потом он обмяк, видимо потеряв сознание.
Мешок с глухим звуком выпал из его ослабевших пальцев и соль веером рассыпалась по деревянному полу. Пиковая Дама, уже повернувшаяся к нему, с шипением рванулась назад. А потом, разинув рот с гнилыми клыками, снова начала надвигаться. Думай, Уолкер, думай же!
Пиковая Дама, хранилище, образ, карта!
Аллен наклонился, захватывая полные пригоршни соли, и бросился мимо тени к двери. Единственное средство защиты, правда, пришлось тут же выпустить, потому что дверь была едва приоткрыта. Уолкер, спотыкаясь и перескакивая через несколько ступенек, поднялся на второй этаж и влетел в комнаты. Карты нигде не было.
Аллен упал на колени, заглядывая под кровать, скрипящие шаги звучали уже в коридоре.
- Вот она! – он распластался на полу, стараясь дотянуться до улетевшей довольно далеко картонки.
Как только пальцы Аллена коснулись гладкой поверхности карты, сильные руки вытянули его за лодыжки в центр комнаты. Его резко перевернули на спину, и Уолкер уперся свободной рукой в подбородок, чувствуя под пальцами разлагающуюся плоть. Зловонное дыхание касалась его лица, а стальные пальцы больно впились в горло. Аллен захрипел, упираясь левым локтем и обоими коленками в противника, от нехватки воздуха ужасно кружилась голова.
Нет, ну, в самом деле, умереть от того, что его задушил персонаж детских страшилок?
Стиснув зубы, он рванулся в последний раз, отталкивая старуху. Этой секунды хватило чтобы, схватив край карты зубами, разорвать ее пополам.
Пиковая Дама пронзительно закричала и забилась в конвульсиях, выпавшие зубы прокатились по полу. А потом она темной пылью рассыпалась.
Аллен упал на спину, тяжело дыша и стараясь прийти в себя. Легкая миссия, пустышка…
Он перевернулся на живот и, пошатываясь, поднялся на ноги. Очень болел локоть, он ушибся, когда старался быстро выбраться с кухни, подкашивались колени, и саднило горло. Добравшись до трюмо, Уолкер прямо ладонью принялся стирать помадную лестницу.
Чтобы он еще когда-нибудь участвовал в чем-то подобном! Канда должен ему как минимум комплексный обед в качестве компенсации. Кстати говоря, Канда…
Канда нашелся все там же на кухне, он лежал среди рассыпавшейся соли и, кажется, не дышал. Аллен рухнул на колени рядом с ним и попытался прощупать пульс.
- Только попробуй сдохнуть так просто, ублюдок! – сердце не прощупывалось, и Уолкер чувствовал, как его начала накрывать волна паники, - ты слышишь придурок? Боже, приди в себя, а? Я даже не буду больше называть тебя придурком! Даже мысленно не буду!
Напарник дернулся, а потом с резким звуком втянул воздух, сквозь зубы. Аллен настороженно наблюдал за тем, как поднимается и опускается чужая грудь в ритме дыхания, а потом Канда открыл глаза.
- Я… все слышал… про придурка…
- Канда! – Аллен уронил голову ему на плечо и беззвучно рассмеялся, чувствуя подступающую истерику. А еще теплую руку, которая легонько прошлась по его спине. Ты такой придурок…
- Уолкер! – Говард Линк всем своим видом источал такое негодование, что его можно было потрогать руками. – Вы нарушили приказ, сбежали и отсутствовали целых три дня! Вы хоть понимаете какие у Вас проблемы?!
Аллен радостно улыбнулся в ответ и протянул потрепанную тетрадку и осколок Чистой Силы, который выпал из разорванной карты таро.
- Очень хочется кушать.
Линк раздраженно закатил глаза и направился к хозяину трактира, видимо решив, что разговаривать с ним себе дороже. Стоявший позади Канда тихо хмыкнул и пошел к лестнице, по пути легонько толкнув Аллена в плечо.
Мимо пробежали дети хозяина трактира.
- Нет, вызывать домового скучно! Давай лучше Пиковую Даму!
Название: Песня
Автор: Allen-team
Форма: арт/скетч
Персонажи: фем!Аллен
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание: смешанный канон
960х544
Название: На пофапать
Автор: Allen-team
Форма: коллаж
Персонажи: Аллен/Канда
Категория: слеш
Рейтинг: PG-15
500х700
@темы: Команда Аллена
вторник, 16 декабря 2014
UPD: Голосование продлевается на 2 дня. Четверг - последний день голосования. В пятницу будут объявлены результаты.
Поступили просьбы продлить голосование. Просьба участникам челленджа и читателям высказаться под постом по поводу.
Поступили просьбы продлить голосование. Просьба участникам челленджа и читателям высказаться под постом по поводу.
@темы: Организационное, DGM Char War 2014
понедельник, 15 декабря 2014
Ем и не толстею
Название: Расстояние
Автор: Allen-team
Бета: Allen-team
Форма: фик
Размер: миди (~7,4к слов)
Пейринг/Персонажи: Аллен, Канда, Линали, Комуи, Клауд, Лави
Категория: слэш
Жанр: АУ
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Аллен улетел воевать против пришельцев
Примечание/Предупреждения: Нелогичность и безобоснуйность, ошибки в сообщениях именно такими и нужны, все остальное - дедлайн
Со всех сторон, куда не поверни голову, было бескрайнее красное небо. Кучные облака, простиравшиеся до самого горизонта, пронзали Акума - механические вражеские машины. Аллен знал о них столько же, сколько и все остальные из новостей по телевизору.Как же давно он не смотрел телевизор... Казалось, что те далекие времена, когда он гулял с Кандой и Лави, канули в лету. Аллен улыбнулся, вспомнив, как они постоянно с Кандой дрались за пульт и отстаивали именно свой фильм для просмотра. Лави над ними смеялся, а потом доставал свой диск и они смотрели ужастики. Аллен никому не говорил, что не любит ужасы. Едва шторы в комнате закрывали и выключали свет, зажигали свечи "для атмосферы", как говорил Лави, Аллен сжимал кулаки, прикусывал губу и пытался не пугаться происходившего на экране. На особо напряженных моментах, Аллен чувствовал, как его колена касается колено Канды. Аллен всегда думал, что Канда его так подбадривает, просто молчит. Аллен никогда не уточнял, Канда не спешил делиться.
Аллен глубоко вздохнул. Воспоминания о том, что было раньше, на Земле, с каждой битвой, каждым днем стирались все больше и больше. Аллен уже не помнил подробностей. В голове оставались запахи, звуки, эмоции. Аллен иногда не мог вспомнить, что Канда ему отвечал, когда Аллен пытался у него что-то узнать.
Аллен ведь ему так и не признался. Пожалел себя, струсил в самый последний момент. Побоялся, что Канда на него высокомерно посмотрит и скажет что-нибудь вроде "Не выдумывай глупостей, недомерок". Поэтому не захотел улетать с разбитым сердцем.
Теперь же Аллен больше всего боялся, что однажды не сможет вспомнить его лицо. У него была их общая фотография на фоне школы, хранившаяся на телефоне. Но телефон разбился, когда пришельцы атаковали временную базу. Он лежал на столе - Аллен оставил его включенным, чтобы отправить сообщение. Когда Аллен вернулся, то увидел перевернутую вверх дном комнату. Телефон с проломленным экраном он нашел под стулом. Новый телефон Аллену не дали, а отправлять личные сообщения со служебных компьютеров запрещалось. Аллен так и не смог предупредить Канду, что телефона у него больше нет.
Возможность переписываться через эти короткие сообщения, не больше двухсот символов, исчезла. Аллен тогда сильно расстроился. И пусть ответы Канды всегда сводились к коротким фразам "Ты меня разбудил, недомерок" или "Я на учебе, давай позже", Аллен все равно им радовался.
Каждый раз, когда они отвоевывали новые территории, им приходилось преследовать отступавших врагов. Время для передачи сообщений увеличивалось с нескольких часов до нескольких дней а то и недель, но Аллен все равно хотел хоть немного напоминать Канде о том, что с ним все в порядке.
Конечно, в новостях говорили о победах Земли, но... никаких личных данных о проекте по защите не уточнялось. Все обобщалось и обезличивалось. Наверное, даже семьям не говорили, если кто-то из их близких умирал при исполнении. Аллен точно не знал. У него не было родственников и всю политику связей ему не рассказывали - незачем.
- Как ты там, Канда? - спросил тихо Аллен.
- Пилот 8-03, повторите сообщение, - раздалось из наушника.
- Нет, ничего. - Аллен помотал головой. Наверное, Канда забыл уже про него. Он ведь всегда делал вид, что ему на Аллена плевать, так почему что-то могло измениться сейчас? Возможно, Канда даже вздохнул спокойно, когда Аллен перестал докучать своими сообщениями.
- К вам приближается еще группа из восьми Акума. Будьте осторожны. Драйверы Ли и Клауд уже летят на подмогу.
- Вас понял. Как много их еще предвидится?
Аллен услышал тяжелый вздох:
- Не знаю, Аллен. Не знаю. Вы должны сделать все возможное, чтобы их остановить.
- Как и всегда, - улыбнулся Аллен.
- Данные с каждой битвы обрабатываются и идут в ваше личное дело. Мы пытаемся предугадать следующую атаку, но не всегда получается. - Комуи замолчал, продолжил через несколько вдохов: - Мы не думали, что в этот раз их будет так много. Не думали, что они будут нападать волнами.
- Все в порядке, Комуи, - сказал Аллен. Он уже видел небольшую группку - они выделялись темными пятнами на фоне далекого солнца. - Мы защитим вас и Землю. Мы ведь за этим были отобраны, верно? Мы же лучшие.
- Да.
- Вижу цель.
- Драйверы 13-05 и 5-01 прибудут на место через семь минут. Постарайся...
- Да. - Аллен потянул рычаги на себя и направил своего драйвера к приближающимся с высокой скоростью врагам.
Лучшие из лучших пилотировали драйверы. Аллен был одним из них. Проверку на синхронизацию проводили во время медосмотра в средней школе. В листке с обычными процедурами стояло несколько строчек, о которых мало что было известно. Но все знали, что результаты этих нескольких строчек необходимы для анализа, который может полностью изменить судьбу. Аллен еще до медосмотра знал, что будет пилотировать драйвер. Ему это сообщили, когда он только переехал в город.
Все, что ему сказали, когда он явился на очередную проверку: "У вас наилучшие данные для пилотирования. Вам все объяснят на базе через пару месяцев, как начнется подготовка. Два года, и вас потом отправят на Марс - там уже готова перевалочная база".
семьи у него не было, отец умер, когда на Землю совершили второе нападение. Первая разгромила Южную Америку - человеческие потери были огромны. ООН разработала программу по защите Земли, создали несколько образцов - человекоподобных роботов - по останкам от разбитых роботов пришельцев. Тогда же космические программы и ракетостроение совершило огромный скачок вперед за пару лет.
Вторая волна пришлась на Россию, Монголию и Китай, задевая прибрежные города Японии. Вторую волну смогли отбить, но техника пришельцев снова оказалась намного более развитой, обгоняя разработки земных ученых на десятилетия.
- Они просто играют с Землей и человеческой расой, - сказал Лави. Они остановились на улице и смотрели за очередными мировыми новостями. На огромном плоском экране показывали видео с мест сражений. - Они считают себя арийцами, как Германия во Второй мировой, вот и нападают на нас. И те, кто с ними летят сражаться - герои.
Это был шанс признаться. Аллен набрал в легкие воздух, хотел улыбнуться и сказать: "А знаете, я тоже буду пилотировать драйвер. Здорово, правда?" Он уже шагнул было к Канде, чтобы потянуть его за край рубашки и привлечь к себе внимание, как Лави сказал:
- Но мне их чертовски жаль. Только представь, прилетаешь ты после войны домой, а все, кого ты знал, постарели на лет десять. Жуть.
Аллен поджал губы и опустил руку. Наверное, так и не представиться случая признаться. "В следующий раз обязательно", - подумал Аллен.
ООН решило - о чем сообщалось повсеместно, - что ждать Третьей волны на Земле нельзя, нужно его предотвратить до того, как армия пришельцев достигнет Земли. Разработанная новая технология, которую так расхваливали в агитационной рекламе, являла собой новые прототипы на основе старых. Пилотировать их мог не каждый человек, управлявший предыдущими моделями. На пилота нельзя было выучится, им нужно было родиться. При проверке определялся уровень синхронизации с машиной, быстрота реакции, возможность адаптироваться к любым условиям и много всего другого.
У Аллена это все было.
- Как думаешь, - спросил Канда, рассматривая на огромном экране робота, - есть ли у меня возможность пройти тест?
- А ты хочешь стать одним из этих счастливчиков? - заглянул ему в глаза Лави. - Юу, ты от нас решил сбежать и забрать всю славу себе? Аллен, что скажешь?
- Думаю, - Аллен поджал губы, перехватил сильнее лямку сумки, - у Канды все шансы.
- Слышал? Аллен со мной согласен, - Лави снова посмотрел на Канду.
- Плевать, что вы, идиоты, думаете, - бросил Канда и пошел вперед.
Аллен смотрел ему в спину. Время, которое ему удалось выпросить, подходило к концу. Он даже выпускные экзамены не сдал вместе с ними - полет на Марс был назначен на первый день экзамена.
***
Рядом просвистела пулеметная очередь. Аллен развернул драйвера и ушел вниз, уходя с места обстрела. Несколько Акума двинулись за ним, еще пара попыталась преградить путь. Аллен расстрелял их, снова ушел в сторону.
Боевые патроны заканчивались. Обычно сражения длились не дольше двух часов, они спокойно возвращались на базу, считали убытки, осматривали и чинили роботов, переоснащали. Где-то сутки уходили на починку и латку, и можно было опять отправляться в бой. с серьезными повреждениями приходилось задерживаться на несколько дней на базе.
- Черт возьми! - Аллен вышел из пике и столкнулся с еще группой Акума, которые прятались в облаках.
Аллен заметил их слишком поздно. Драйвера обстреляли почти в упор. Обшивка выдержала, конечно, но еще немного и Аллен останется без защиты. силовое поле он давно выключил - на него тратилась энергия от батареи драйвера, которой итак не хватало не то чтобы завершить бой, а дождаться его окончания.
- Аллен, что у тебя там?
Аллен почувствовал мощный толчок в спину. Его тряхнуло и завертело. Ладони соскользнули с рычагов. Мир вокруг вращался с невероятной скоростью, Аллена мутило, он пытался хотя бы одной рукой дотянуться до пульта управления, но его мотало из стороны в сторону. Аллен почувствовал себя коктейлем бармена, который тот готовит для посетителя. К горлу подступила тошнота. Аллен зажал рот рукой и укусил ладонь, чтобы сосредочиться на ощущениях и понять, где верх и низ. Когда удалось дотянуться до рычага, до земли оставалось несколько метров. Аллен вильнул в сторону, но летевшие за ним ракеты взорвались и достали ударной волной.
Аллен покатился по земле. Обшивку зацарапали скальные породы. Аллен молился, чтобы кабина не разбилась - у него не будет времени дотянуться до баллона с воздухом и респиратором. На хвосте с десяток Акума разных моделей, и они не дадут выбраться живым.
- Аллен! Ты как? Цел... - помехи зашуршали в ухе, перекрывая голос Комуи. связь оборвалась, о чем тут же сообщила система.
- Черт. - Аллен почувствовал, как его подняли в воздух. Акума его окружили, направили пушки, которыми было покрыто их тело, и пустили огонь.
Аллен зажмурился. Он дергал рычаги, пытаясь поднять драйвера, но но системные сообщения о повреждениях приходили на экран, закрывая друг друга. Аллен не успевал их читать, но понимал, что он уже не выживет.
Когда кабину прострелили, Аллен успел дотянуться до респиратора и баллона с воздухом. Боль в руке он почувствовал секундой позже. Защитный костюм был рассчитан на недолгое пребывание в атмосфере планеты, непригодной для жизни, но не тогда, когда был поврежден. Посыпалось стекло, тут же плавно поднимавшееся в пространстве.
Аллен прикрыл голову руками, снял все ремни и, оттолкнувшись от кресла пилота, выскочил наружу.
Акума отреагировали с некоторой задержкой, давая Аллену возможность скрыться в ущелье. Раздавшийся за спиной взрыв отрезал надежду на возвращение. спешившие на помощь Линали и Клауд уже не успевали ему помочь. Раненая рука не слушалась, и Аллену приходилось карабкаться по целью только при помощи правой.
Вокруг все взрывалось - Акума расщепляли камни, пытаясь найти его.
Аллен сидел и не шевелился. Каждый вдох отдавался тупой болью в грудине, и тратить драгоценный кислород было расточительно.
Интересно, если бы телефон уцелел, какое бы сообщение Аллен отправил Канде? Что-то вроде "Представляешь, я сегодня чуть выжил - моего драйвера взорвали и мне пришлось ждать, когда меня спасут". Канда бы ответил "Я же говорил, что ты слабак, недомерок".
Рука дико болела. Аллен пытался зажать рану, чтобы остановить кровь, но сил было не так много. Он уже знал, что с ним случится, когда он вернется на базу.
Если он вернется. Время всегда имело огромную власть над людьми. И Аллен каждый раз думал, что ему не везет больше всех.
***
Время неумолимо приближалось. И чем ближе оно надвигалось, тем страшнее было признаться Канде. Аллен все также проводил с ним время, но из центра подготовки на него давили, требуя сдавать как можно больше заданий, тестов и проверок. Говард Линк на него наседал постоянно, принося все новые и новые бумаги для заполнения. Аллен настолько уставал, что иной раз засыпал на бланках. Конечно, друзья заметили его состояние, но Аллен отмахивался, мол, активно готовится к экзаменам. В принципе, так оно было, разве что экзамены были не выпускные, и не в школе.
Вечером, накануне экзамена, когда они сидели у Лави и пытались выучить или разобраться в вопросах, Аллен набрался смелости. Лави тогда как раз ушел в магазин, чтобы купить мороженое и проветриться.
- Канда, я хотел с тобой поговорить, - начал тогда Аллен. Он сидел на полу, вертел пустую чашку в руках, и не мог посмотреть на Канду.
- Валяй. - Канда сидел на диване и читал учебник истории.
От его равнодушия хотелось убежать, но Аллен запрещал себе.
- Мне больше не представиться возможности, поэтому... Знаешь, Канда...
- Давай быстрее, - поторопил Канда.
Аллен замолчал на некоторое время. Возможно, Канде и не нужно признаваться? Пусть лучше он узнает все из новостей, Аллену не так больно будет с ним прощаться. Или пусть Канда и вовсе ничего не знает.
Комната затряслась.
- Это шаттл. - Канда поднялся и подошел к окну. Ничего, конечно, видно не было - расстояние было слишком большим до места отправки, но Канда каждый раз так подходил и смотрел. Хотел бы Аллен знать, что Канды пытался высмотреть. - Они проверяют его.
- Канда, знаешь... - Аллен горько улыбнулся. Он вцепился пальцами в фарфоровые бока, словно они могли ему чем-то помочь, и договорил: - Я полечу завтра на нем на Марс.
- Недомерок, - Канда повернулся к нему. - Ты издеваешься, да?
- Я прошел тест еще до того, как мы сюда переехали, - продолжил Аллен. Он понимал, что остановиться уже не может, и хочет хоть кому-то рассказать о том, что его терзало все это время. Но Канда... разве же он поймет? Он, одержимый космосом, все бы отдал за место Аллена, вот только ему не повезло. - Я хотел вам сказать, но не смог. Я несколько раз пытался до теста и не смог.
- Тебе надо было пытаться лучше, идиот.
- А потом боялся, что ты меня убьешь, - закончил Аллен.
- И какого хрена ты мне это сейчас говоришь? - Канда остановился подле него, но Аллен так и не смог ему посмотреть в лицо. - Чтобы я порадовался за тебя?
"Чтобы проводил и помнил меня", - хотел сказать Аллен, но с губ сорвалось другое:
- Чтобы хоть кто-то знал.
- Я пошел, - сказал Канда.
Он действительно ушел, хлопнув дверью. Аллен долго сидел на полу и пытался понять, что же ему теперь делать. Единственный человек, которого он хотел видеть завтра, перестал с ним разговаривать. Когда Лави вернулся, Аллен сказал, что Канда без причины ушел. Лави поверил, потому что Канда часто так делал - вдруг подрывался и уходил, а на следующий день в школе делал вид, что ничего не случилось.
Аллен знал, что надеяться глупо, и все равно продолжал до последнего всматриваться, в надежде отыскать хотя бы за сетчатым забором его фигурку.
Провожать Канда его так и не пришел.
***
Руку Аллена ампутировали. Аллен не сильно переживал, потому что иначе бы не выжил. Заражение атмосферным воздухом и ядовитые пули Акума сыграли свою роль. Комуи успокаивал и говорил, что главное это жизнь Аллена, а руку ему сделают новую.
Протез был поначалу непривычным, но Аллен быстро с ним совладал. Все, что осталось от его настоящей конечности - обожженный обрубок с выступающими венами и черными пятнами. Курс лечения и реабилитации растянулся на две недели. Аллен понял, что он ничего и не умеет, кроме как управлять драйвером.
За это время они дважды пользовались Вратами. А это значило, что они опять отдалились от Земли.
- Мы опять победили, - с порога заявила Линали, когда дверь в его комнату открылась.
- Поздравляю, - улыбнулся Аллен. - Все живы?
Ее лицо изменилось и она грустно ответила:
- Чаоджи убили. Его тоже отрезали от группы и уничтожили.
- И нас осталось тридцать девять.
Они замолчали. Линали осматривала его комнату и сказала:
- Ты все еще его хранишь?
Ладонь сама накрыла телефон, но Аллен понял, как глупо выглядит в попытке защитить то, что в защите не нуждается.
- Да. Не могу выбросить. Это все, что связывает меня с Землей.
- Но он же сломан. сколько ты уже не отсылал письма домой?
- Год.
Подумать только, прошел год, а Аллен все еще надеется, что однажды телефон зажужжит и на экране высветится "Новое сообщение".
Мечты так и останутся мечтами.
- Возьми мой.
Аллен взглянул на нее и сперва не поверил.
- Да-да, возьми мой. У меня все равно скапливаются сообщения - братик-то тут, а тебе хоть приятно будет.
Аллен не успел ничего ответить, как Линали подхватила его под руку и потянула в свою комнату. Аллен был слишком шокирован, чтобы возражать.
- Держи. - Линали протянула ему розовую раскладушку с брелоком-кроликом и уселась в кресло. - Может, общение пойдет тебе на пользу, после твоего ранения.
- Ты уверена? - сердце Аллена забилось чаще. Он сможет, наконец, отправить Канде сообщение и сказать, что с ним все в порядке. Пусть и получит язвительный ответ, но Аллен будет знать, что Канда его еще не забыл. - Правда, можно?
- У тебя ведь на Земле осталась девушка, да? - спросила Линали и тепло улыбнулась.
- Нет. - Аллен покачал головой, сжимая телефон. - Очень близкий друг. Мы вместе учились.
Телефон Линали - единственная возможность признаться. Аллен понимал, что его чувства Канде совершенно не нужны, но он хотя бы попробует. Ответ неважен, Аллен его уже не прочтет.
- Сообщение будет идти пять лет, - сказала Линали грустно. - Последний прыжок через Врата отдалил нас от солнечной системы и...
- Знаю.
- Ну да, точно.
Аллен понимающе улыбнулся.
- Иногда я завидую тем, у кого есть друзья на Земле, - поделилась Линали. Она распустила хвостики, взяла щетку и провела несколько раз по густой пряди. - Я бы тоже хотела писать письма и получать от них ответы о том, как у них дела. Это ведь значило бы, что мы хорошо выполняем свою миссию здесь, чтобы они могли мирно и спокойно проживать свои жизни там.
- У тебя брат здесь, - глухо прошептал Аллен.
Да, наверное, за это и сражался Аллен. Чтобы закончить войну и вернуться как можно быстрее домой, чтобы увидеть его. Канда наверняка очень сильно изменится внешне, но характер точно останется таким же противным и раздражительным. Хотелось бы, чтобы Канда был рядом. И пусть, что он все также раздражался по пустякам, Аллену этого будет достаточно. Он не сможет просить большего.
Аллен прокашлялся, добавил:
- Думаю, это лучше.
Линали отложила расческу и посмотрела в иллюминатор:
- Знаешь, мне иногда снится сон. Когда я веду своего драйвера в бой, а враги вокруг умирают, меня переполняет счастье - мы побеждаем и можем вернуться на Землю. Потом я слышу взрыв, оборачиваюсь и вижу, как полыхает уничтоженная база, а я слишком далеко, чтобы помочь. Я слышу крик братика в передатчике и ничего не могу сделать.
- Да, - согласился Аллен, - я бы не хотел видеть, как мои родные погибают на моих глазах.
- Я молюсь, чтобы все так и оставалось сном, - сказала тихо Линали и закрыл лицо ладонями. - Я ведь не переживу его смерть. У меня никого нет, кроме него.
Аллен сочувствующе сжал ее плечо. Говорить ничего не стал, слова в таком разговоре излишни.
- Я, например, боюсь, - сказал Аллен, - что пока мы тут сражаемся, Земли уже нет.
Это был давний страх, еще со времен боев на Марсе. Аллен тоже боялся оборачиваться и увидеть, что Землю, которую они отстаивают, взорвана. И каждый раз после окончания боя Аллен несколько долгих минут находил в себе силы развернуть драйвера и посмотреть в небо. Он безошибочно находил Землю и тяжелый камень на душе таял.
- Есть, - уверенно сказала Линали. - И там все в порядке. Мне братик каждый вечер рассказывает, как они отправляют отчет и им приходят запоздалые ответы на отчеты месячной давности. Говорил, что скоро нам пришлют подмогу и новые модели драйверов нового поколения.
- Пока они допрыгают до нас, их модели устареют, - усмехнулся Аллен. Он промолчал о том, что еще несколько десятков людей лишатся дома, который вынуждены будут защищать в нескольких сотнях световых лет.
Аллен сжал телефон в руке. Наверное, Канда уже и забыл о том, что учился вместе с ним.
- Иди, пиши, - подтолкнула его Линали, когда увидела, как он смотрит на телефон. - Прости, что задержала ненужными разговорами. Тебе ведь не терпится написать.
Аллен спешил в свою комнату, но едва дверь закрылась, как тишина серых стен сомкнулась, захлопывая его в ловушке. Все, что Аллен еще минуту назад хотел написать - испарилось. Вернулся давно забытый страх ненужности. Аллен смотрел на гладкий корпус в ладони и боялся сделать первое движение - открыть экран. Если он это сделает, пути назад уже не будет. Аллен слушал, как стучит собственное сердце, вырывается воздух из легких с каждым вдохом, и как внутри все скручивается. Он никогда так не волновался, а теперь боится простых вещей.
- Хватит уже трястись, - приказал Аллен самому себе и раскрыл телефон.
Яркий экран осветил кусочек комнаты и Аллен поморщился от яркого света. Он зашел в меню, выбрал доставку сообщения, ввел номер Канды. За несколько месяцев он отвык пользоваться телефоном, поэтому пальцы не слушались. Или Аллен сильно волновался, вот и промахивался по шершавым кнопкам .
"Знаешь, Канда", - набрал Аллен и замер, глядя на мигающий курсор. Он никогда не признавался в любви и не знал, что говорить. Казалось, что двести символов слишком мало. А вдруг не найдется таких слов, чтобы рассказать о переполнявших все это время чувствах, которые Аллен прятал от него? И в то же время двести символов было так много, что хотелось помимо "Я тебя люблю" написать еще что-то, чтобы получилось не так сухо.
"Знаешь, Канда, я давно хотел тебе сказать. Наверное, ты видел, как я смотрю на тебя, и все понял быстрее меня. Но мне хотелось бы сказать тебе лично"...
Аллен перечитал сообщение, усмехнулся и удалил все. Вряд ли Канда заметил, как Аллен на него смотрел. Канда вообще не обращал внимания на тех, кто ему был не интересен. Аллена он замечал только в тех редких случаях, когда искал партнера для кендо и при просмотре фильмов у Лави. Все остальное Канду не интересовало.
"Канда, помнишь тот вечер, когда началась буря, и ты ночевал у меня? Я хотел тебя поцеловать, пока ты спал, потому что"...
Аллен оперся о стену и посмотрел в потолок. Все-таки признаваться в любви очень сложно. Какие слова лучше выбрать? Какое воспоминание, чтобы дать понять Канде, что Аллен тогда смотрел на него по-особому? Как подготовить к своему признанию? Рассказать о первом впечатлении и как оно позже изменилось? О первом воспоминании, когда сердце забилось чаще при взгляде на него? Что люди вообще говорят, признаваясь в любви?
"Знаешь, Канда, я все еще жив. Я все еще в строю. Мы снова воспользуемся Вратами и перепрыгнем пространство и я опять отдалюсь от тебя. Поэтому хочу сказать то, что никогда не говорил. Знаешь, я тебя лю"...
Телефон пропищал, что символы для сообщения исчерпаны.
Аллен грустно усмехнулся. Он удалил сообщение, и принялся набирать его заново.
"Канда, думал ли ты, что человек, которого видишь каждый день, может тебя любить? Понимаешь, так получилось, что я в тебя влюбился. Наверное, к лучшему, что я сейчас далеко от тебя - ты меня не убьешь."
Канда не убьет, за него это сделают пришельцы. Аллен усмехнулся и сел. Опять начал набирать сообщение.
"Канда, ты меня забыл, наверное, а вот я тебя нет. Ты тот, кого я хочу забыть, и не могу. Говорят, расстояние помогает забыть, но что-то не похоже на правду. Я так далеко от Земли, а по-прежнему тебя л"
Телефон пискнул и Аллен рассмеялся:
- Да что же это такое.
"Канда, я тебя люблю".
Аллен несколько минут смотрел на короткое сообщение. Он уже готов был нажать на передачу, но опять все удалил. Тяжело подбирать слова, когда знаешь, что тебе откажут.
"Канда, как ты там? Все такой же раздражительный и нелюдимый? Мы продолжаем сражаться за Землю, поэтому я надеюсь, что выполняю свою миссию хорошо. Так хочется вернуться домой и сказать, как я тебя люб"
Телефон опять пропищал.
- Чтоб тебя!
Аллен продолжал набирать сообщения, телефон продолжал пищать. Аллен пробовал все варианты, но заветные слова не получалось поместить в одном сообщении. А два отправить не получится - их разделят на две части, может, даже часть оборвут, и Канда не поймет, что Аллен хотел ему сказать.
Как же сложно.
"Канда, я не прошу о многом. Ты только дождись меня, ладно? Я хочу сказать, как сильно тебя люблю."
Аллен удалил сообщение. Ему казалось, что обычные слова не подходят, а других не находилось.
- Ты даже сейчас мешаешь мне признаться в любви, - прошептал Аллен и зажмурился. - Это так на тебя похоже, Канда.
Несколько минут Аллен сидел не шелохнувшись.
А что, если Канда его уже не помнит? Что, если он поменял номер, потому что Аллен ему надоел?
Аллен открыл телефон, зажмурился ненадолго, как перед прыжком в воду, и на одном дыхании напечатал:
"Знаешь, Канда, я никогда не говорил, но я защищаю Землю ради человека, которого люблю - тебя. Прости, что напоминаю о себе. Наверное, ты меня не помнишь. А я все еще помню тебя, как ни старался забыть".
Места для подписи не осталось. Канда даже не узнает, от кого это. Аллен смотрел на черные буквы, мигающий курсор, такой знакомый и далекий номер абонента, и понимал, что больше не хочет себя изводить признаниями в любви. Зря он так обрадовался возможности передать весточку на Землю.
Аллен поднес палец к кнопке отправления сообщения.
Когда Линали открыла ему дверь, первое, что она могла спросить, это отправил ли он сообщение своему другу.
Аллен, не поднимая головы, кивнул и вернул ей телефон.
- Надеюсь, он обрадуется, когда прочитает.
- Надеюсь. - В груди защемило, к горлу подкатил ком. Навернувшиеся на глаза слезы Аллен старался не показывать. - Я пойду.
- Да, конечно. Отдыхай, Аллен, приятных снов.
- И тебе тоже.
Они должны жить дальше. Канда на Земле, Аллен - защищая Землю и преследуя пришельцев. То немногое, что их связывало, не имело больше смысла.
Аллен не смог признаться Линали, что сообщение так и не отправил.
***
Боевых операций было все больше и больше. От Земли они уходили все дальше и дальше. Лави бы точно сказал, что пришельцы с ними играют и заманивают на край Вселенной, чтобы уничтожить, а земляне летят, думая, что притесняют врагов.
Аллен помотал головой. Он посмотрел по сторонам в поисках целей, но их пока не было.
"...помню тебя, как ни старался забыть". Аллен прикусил губу. Строчки неотправленного сообщения мучили в последнее время. Аллен поддался им и позволил управлять своими воспоминаниями и эмоциями.
Наверное, он просто струсил и не захотел менять обычный распорядок жизни. Со своим старым сломанным телефоном Аллен перестал ждать и надеяться. Если бы он отправил сообщение пару дней назад, то хотел бы получить ответ. А это значило, что он опять бы сидел и ждал, когда получит короткое "Отстань, недомерок". Хотя, чем он сейчас лучше? Сидит и переживает, что зря не отправил.
Канда в который раз вернулся в его жизнь призраком. Аллен с ужасом понимал, что забывает его черты лица, а в воспоминаниях остается только фигура с длинным хвостом. Аллен помнил: на запястье у Канды браслет из косточек лотоса, но забыл, на правом или левом. Аллен помнил, что у Канды татуировка на груди - видел много раз, когда переодевались в раздевалке, но забыл, что именно на ней изображено. Звучание голоса тоже постепенно стиралось из памяти.
Аллен обхватил себя руками, попытался подумать о чем-нибудь другом.
Например, как каждый вечер он думал о том, не как выживет в боях. И не о том, как вернется домой. Аллен хотел, чтобы это война как можно скорее закончилась. Он хотел вернуться на Землю, найти Канду и обнять.
- Ну вот, - Аллен усмехнулся.
- Что у тебя, 8-03?
- Горизонт чист.
- Датчики обнаружили скачок. Не менее полусотни Акума.
- Иду на сближение, - Аллен тут же вырулил по указанному маршруту. - Постараюсь задержать до прибытия подмоги.
- Еще несколько скачков в районе спутника. Около десятка Акума возле базы.
Их окружали. Все это время пришельцы изучали их, читали, исследовали и выискивали слабые стороны. Они поняли, что Драйверов очень и очень мало. С каждым днем они посылали все больше Акума, их численность росла, а Драйверов было все меньше и меньше. Линали рассказывала, что когда они прилетели, Акума уже отступили. А в прошлый раз, совсем недавно, когда убили Чаоджи, они тоже отступили. Значит, в этот раз они тоже не улетят, пока не заберут чью-то жизнь.
- ...для поддержки!
Аллен увернулся от ближайшего Акума, увел за собой троих, подстрелил еще двух. Он лавировал между ними, уклонялся, старался избегать столкновений и попадания. Это требовало полной отдачи и концентрации и слушать, что ему кричат попросту не было времени.
- Сводите их друг другу! Объединяйте!
Рядом взорвалась ракета. Аллен был готов к тряске, поэтому не выпустил управление. Он продолжал сражаться, иногда замечая на периферии, как вдалеке небо расцветает яркими взрывами. Линали, как и все остальные, тоже сражалась на равных.
И пусть на Земле не будут знать, чем они жертвуют ради их свободы и жизней, Аллен хотел верить, что смерти их не будут напрасными.
Он пытался заставить Акума следовать за собой. Они летели, он их сбивал, но на месте уничтоженных появлялись новые. Довести до еще одного Драйвера было непростым делом.
- Комуи! Кто рядом со мной?
- Линали. У нее заканчиваются боеприпасы.
- Я дам ей мечи, - сказал Аллен, подстреливая еще нескольких Акума. - Она справится?
- Да, и она... о, господи, нет...
Кабину озарило ярким взрывом. Аллен прикрыл глаза, чувствуя тепло на коже.
- Линали? - спросил он. - Это была она?
- Нет, Лин... Нет-нет! 8-03, что там? 8-03... Аллен, пожалуйста, скажи, что там? Что с Линали?
Аллен ничего не видел. Вспышка угасла, но в глазах продолжали плясать круги.
- Аллен!
- Не вижу ее.
- Нет. Поищи внимательнее, пожалуйста. Они не могли... Черт... Она ведь обещала вернуться.
Аллен ничего не мог уже сделать. Он пытался выжить сам. Все Акума, которые были в поле его видимости, кинулись на него.
- У меня скоро закончатся патроны, - сказал Аллен.
Их было слишком много. Аллен не справлялся. Его новый Драйвер был лучше в сравнении со старым, но Аллен не вытягивал по мощности и скорости против такого количества Акума.
- Комуи! - закричал Аллен, когда Комуи продолжал причитать о погибшей сестре. - Меня тоже убьют! Мне нужна помощь! Хоть кто-нибудь! Немедленно!
- Я направлю к тебе ближайших, - голос Комуи еще подрагивал. - Только забери ее...
- Я не могу, простите, - извинился Аллен.
Он не заметил заряда и рядом что-то взорвалось. Стекло кабины треснуло. Аллен едва дотянулся до респиратора и кое-как одной рукой натянул его на лицо.
- Черт возьми, - прошипел Аллен, когда несколько осколков вонзилось в плечо.
Аллен сражался изо всех сил. Когда боеприпасы закончились, он вооружился двумя мечами. Дальность атак сменилась на контактный бой, но Аллен хотел сражаться до последнего.
Все равно дома его уже никто не ждал. Возвращаться, чтобы сказать "Я вернулся" было некому.
Когда его окружили, Аллен готов был сдаться. У него никак не получалось прорваться сквозь оцепление Акума. А потом он увидел ее Драйвер. Линали использовала остаточный заряд, чтобы перейти в турбо-режим. Она двигалась невероятно быстро. Отследить ее можно было по остаточному зеленому следу. Аллен старался не отставать от нее, но в сравнении с Линали он двигался как улитка.
- Комуи, нам срочно нужно прикрытие для отступления. Линали вошла в турбо-режим, я подбит и не смогу ее дотянуть до базы.
- Через минуту у вас будет Клауд с Тимоти. Продержитесь... пожалуйста.
- Зафиксировано еще три пространственных прыжка. - Это уже системное сообщение.
- Комуи, что происходит? - Аллен пытался отыскать новых Акума, но все, что он видел это несколько Драйверов, которые неслись к ним на полной скорости. - Комуи?
- Они должны были только через пару месяцев приехать, - сказал Комуи. - Аллен, это наши. С Земли.
Аллен не услышал окончания слов - его драйвер протаранили. Он летел вниз, но Линали успела его подхватить. Аллен успел оценить состояние ее драйвера. турбо-режим почти не использовался - он гробил драйвер без дальнейшей возможности на восстановление. Линали рискнула, чтобы спасти себя.
Вернулись они нескоро. Бои продолжались и приходилось добивать всех, кто к ним лез. Несколько новоприбывших драйверов прикрывали их отход, но все же это было медленно. Аллен тянул на себе Линали. Кислород заканчивался, пробитая кабина - что-то ему на них очень везло в последнее время, - трещала и разлеталась на куски.
На базу они прибыли и их тут же обступили со всех сторону. Аллен не смог уже поставить Драйверов - они с Линали попросту завалились в ангар. Аллен с трудом распахнул кабину. Зажимая болевшее плечо - он чувствовал липкую кровь от глубоких ран, - он двинулся к Драйверу Линали.
- Как она? - пытался он протиснуться через толпу людей. - Пожалуйста, скажите, как она?
- Ты тут вообще что забыл? - к нему развернулся Ривер. - Не мешай нам, пожалуйста.
- Но я...
- Мы спасем ее.
Аллен хотел в это верить. Он видел, как кабину вскрывают. Несколько людей извлеки тело бессознательное тело Линали. Проверили пульс, зрачки, осмотрели и начали медленно и осторожно грузить на носилки.
"Живая. Она живая".
Он пробирался сквозь толпу людей, которой совсем не помнил на базе. Рука истекала кровью, он пытался добраться до медиков, узнать, что с Линали все в порядке и он успел вовремя. Он не задавался вопросов, почему так многолюдно на станции.
- Эй, остановись.
Наверное, нехорошо оставлять за собой кровавый след, но Аллену было плевать. Он впервые осознал, насколько же он слаб. Как и слабо человечество рядом с пришельцами. Акума всегда побеждали, это люди заблуждались, обманывали себя и надеялись на лучшее. Их немногочисленная группка - небольшой отряд, которых раскидало по всему космосу - не сможет остановить Третью волну, если Акума вздумают напасть.
Земля - сильная, а вот сами люди - слабаки.
- Эй, подожди, я сказал.
Они погибали каждый день, пытаясь сделать то, что, по сути, никому уже не нужно. Вряд ли на Земле помнят о тех, кто когда-то отправлялся защищать Землю от Третьей волны. Вряд ли земляне знают, кого нужно благодарить. Да и зачем им благодарить, когда их жизнь спокойна? Про космические сражения они узнают из новостей и интернета, но отнесутся к этому как к сводке о выставках в музеях.
- Твою мать! - Аллена перехватили за предплечье и остановили. - Недомерок, ты куда летишь?
Пришлось обернуться и зло прошипеть:
- Я Аллен!..
И замер. Сердце бешено застучало. Аллен забыл, что хотел сделать и зачем ему нужно было найти медика. Он стоял и смотрел на человека перед собой и не мог поверить, что видит не призрака.
- Ка... Канда? - неуверенно спросил Аллен.
Его волосы были все также убраны в хвост, ехидная улыбка, сведенные к переносице брови, от чего казалось, что Канда всегда недоволен, а синие глаза - да, у Канды были именно синие глаза, - ничуть не изменились. Он был выше, взрослее, и все также называл его недомерком.
Аллен хотел что-то сказать, но когда, наконец, осознал, что перед ним действительно Канда, зажал себе рот ладонью и упал на колени:
- Канда...
Все волнения и переживания отошли на второй план. То, что он решил отказаться от Канды разбилось на кусочки. Аллен смотрел на Канду, а сердце в груди танцевало, склеивая себя по частям.
- Только не реви.
Аллен хотел сказать, что реветь он как раз и не собирался, но слезы предательски навернулись на глаза. Ноги больше не держали, вся усталость и волнение от тяжелого боя нахлынули разом, и Аллен только и мог, что смотреть на Канду, зажимать рот рукой и реветь.
- У тебя кровь. - Канда присел рядом и осмотрел его левую руку. - Ты вообще откуда вернулся с такими ранами? Она у тебя... что у тебя, черт возьми, вообще случилось с ней?
- Неважно, - отмахнулся Аллен. - Это просто... Канда...
Каждый раз, когда Аллен звал его, слезы наворачивались по новой.
- Хватит уже, недомерок.
Аллен боялся закрывать глаза. Что, если он потерял слишком много крови и Канда всего лишь плод его воображения?
- Канда...
- Ну что тебе, идиот? - Канда придвинулся к нему.
- Я так... - Аллен подался вперед и крепко обнял его, подавляя приступ боли в руке. Он должен был сказать то, что давно наболело, выплеснуть и тогда станет легче. Тогда будет не так больно, а сердце можно переубедить и прекратить страдать. Хватит уже, у них слишком большая разница в возрасте. - Так сильно хотел увидеть тебя. Пожалуйста, скажи, что мне не привиделось. Пожалуйста, Канда. Я больше так не смогу. Я не хочу тебя больше любить, но не могу. Канда, прошу...
Аллену ничего не отвечали, но он продолжал говорить, как ему больно.
- Вот, он здесь.
- У него нестабильное состояние. Он потерял много крови.
Когда перед глазами все стремительно темнело, Аллен отстраненно пожелал, чтобы его встреча с Кандой была плодом его уставшего и измученного от безответной любви воображения.
Аллен всего третий раз просыпался в медицинской капсуле. Первый раз он не успел уйти на достаточное расстояние от взрыва, когда их корабль отступал. Они прикрывали отступление союзников, но после нескольких взрывов прикрывать было некого. Второй раз проснулся, когда сражение затянулось на пятнадцать часов. В этот раз... Аллен не помнил, что было в этот раз. Зачем отделять одно от другого, когда он еще не раз проснется в капсуле? Аллен будет просыпаться до тех пор, пока сердце не перестанет биться.
Открыв изнутри крышку, Аллен поснимал с себя капельницы. Голова еще немного кружилась и предательская слабость мешала твердо стоять на ногах, но Аллен захотел вернуться в комнату. слишком много воспоминаний связано с медицинским крылом. слишком много товарищей по оружию, с которыми Аллен бился бок о бок, не вернулись отсюда.
- Я в комнату, - сказал Аллен. Протез левой руки отсутствовал, но Аллену не было никакого дела.
- Не перенапрягайся. Поешь и отдохни еще пару часов, пока пройдет головокружение.
- Да, я помню. - Аллен посмотрел на ряды одинаковых капсул, но не решился к ним подойти и посмотреть, кто в них лежит. - Линали Ли, она...
- Живая она, не переживай, - тут же ответила медсестра.
- Слава богу.
Аллен не рассчитал сил - его повело в сторону. Он оперся о стену и постоял несколько мгновений, приводя дыхание в порядок. Когда перед глазами коридор перестал вращаться, Аллен оттолкнулся и медленно пошел вдоль стенки.
Он уже почти дошел до комнаты, как его подхватили и взяли на руки. Аллен охнул, посмотрел на нарушителя своего спокойствия и слова опять все вылетели из головы.
- Канда...
- Если разревешься - кину, - пригрозил Канда.
Аллен замотал головой, обнял одной рукой его за шею. Они зашли в комнату и Канда опустил его на кровать.
- Тебе вообще вредно много двигаться. Не мог меня дождаться, недомерок?
- Я думал ты мне привиделся.
Аллен не хотел прощаться с Кандой. Он помнил, как Комуи предупреждал о возможном прохождении через Врата к обнаруженным Акума. и если Канда прилетел на базу, значит, у них только максимум день поговорить.
Так много и мало времени одновременно.
- Твоей башке что угодно могло привидется.
- Почему ты здесь? Я думал, - Аллен смотрел, как Канда садится рядом.
- Что ты думал, идиот? - спросил Канда как ни в чем не бывало.
- Ты на Земле, - сказал Аллен, посмотрел на свои забинтованные руки. - И тебе нет никакого дела до меня.
Аллен посмотрел на Канду, улыбнулся. От его присутствия стало легче и не так тоскливо. раньше он возвращался в пустую комнату, а теперь комната почему-то стала уютнее. Аллен посмотрел по сторонам и только сейчас заметил, что вещей в ней заметно прибавилось.
- Канда, а что с моей комнатой?
- Идиот, - выдохнул Канда, подхватил лицо Аллена и поцеловал.
- Я Аллен, - привычно возмутился Аллен.
- Я с тобой живу. Нас временно подселили к вам, пока мы не пройдем через Врата.
- Вы тоже проходите через Врата? - Аллен остановил порыв ответить на поцелуй и приказал сердцу не радоваться так сильно. - Куда?
- Дурачина, - Канда обнял его, - мы теперь вместе с вами будем.
- Правда? И ты... - Аллен прикусил губу. - И ты на меня не злишься, что я тебе так поздно признался, что пилотирую Драйвер? я ведь так и не...
- Дурак ты, недомерок. Лучше отдыхай и не порти мне настроение.
Ночью Аллен поднлся, но Канды рядом не было. Аллен сперва перепугался, что снова ему все привиделось, но оставленные вещи говорили об обратном - Канда рядом, но отошел по работе. Аллен взглянул на стол, на свой разломанный телефон, но увидел рядом другой. Он подошел, взял его в руки - они с Кандой и Лави покупали три одинаковых телефона. Лави свой скоро разбил, а вот у них двоих с Кандой оставались свои. Аллен свой не сберег, но у Канды телефон был как новенький. И все еще работал. Именно на него Аллен отсылал сообщения - Канда не менял номер и тоже ждал сообщений.
На рабочем столе была их общая фотография с Лави на фоне школы. Аллен улыбнулся. Канда тоже сентиментален, оказывается.
Аллен зашел в меню в сообщения и просмотрел последние входящие. Все были от него. Ни одного чужого номера и контакта Аллен хотел уже выключить телефон, как на экране высветилось "Ваша память переполнена, пожалуйста, очистите место". Аллен зашел в папку с играми, музыкой, фотографиями, но везде папки были пустыми. Тогда Аллен снова зашел в сообщения. Канда ведь не удалил ни одно из сообщений, которые Аллен ему присылал. "Отправленные" были от Канды и почти ничего не содержали, однако память заполнена целиком.
А потом Аллен долистал до черновиков. Больше сотни сообщений. И все... для него.
"Недомерок, твою мать, ты куда пропал?" Канда точно это ему не отсылал.
Аллен отлистал в самое начало.
"Так и не сказал, но я приходил тебя проводить."
"Этот кролик болтает еще больше, когда ты улетел. Запарил."
"Я сдал экзамены."
"Ты ничего не можешь сделать, должен лететь туда, куда скажут. Я буду ждать".
"Эй, идиот, когда ты мне уже что-нибудь напишешь?"
"Я поступил."
"Хотел бы я увидеть то же, что и ты."
"Как там, на Юпитере? Красивый вид, наверное, на нашу Землю."
"Недомерок, знаешь... неважно, я выиграл соревнования."
"Как думаешь, этого кролика вообще что-нибудь когда-нибудь заткнет? Или ему проще язык отрезать?"
"Ты опять не пишешь, я устал ждать."
"Я решил поступить в космическую академию. Думаю, хватит ждать."
"ты ведь меня ждешь, верно?"
"Недомерок, я хотел давно перед тобой извиниться за тот случай у Лави. Ай, забей, ты уже и не помнишь."
"Я хочу тебе помочь защищать Землю - ты один не справишься ведь."
"Недомерок, напиши мне! По телеку передавали, что погибших возвращают. Напиши мне, твою мать!"
"Я ненавижу это долбаное расстояние. Каккого черта сообщение придет только через семнадцать месяцев и двенадцать дней?!"
"Я тебя ненавижу. Ты заставляешь меня думать о себе. Идиот."
"Ты бы мне еще написал, как здорово, что меня нет рядом."
"Я тебя ненавижу, недомерок. Какого черта ты не пишешь? И попробуй только сослаться на расстояние!"
"Я встречаюсь с девушкой."
"Ты как всегда слишком веселый для того, кто далеко от дома."
"Недомерок, какого черта ты так мало пишешь?"
"Она на тебя не похожа."
"Ты улетел еще дальше."
"Засранец."
"Я почти закончил учебу."
"Кролик затащил на встречу одноклассников. Эти сволочи, ни одна из них, тебя не помнят. Как они меня бесят."
"Глупый кролик женился."
"Какого черта ты не пишешь?"
"Твою мать, недомерок!"
"Мне уже 25. А тебе?"
"Я в последний раз спрашиваю, почему ты не пишешь?"
"Знаешь, недомерок... я больше не буду ждать твоих сообщений. Мы должны жить дальше. Ты слишком далеко, чтобы тебя ждать."
Аллен зажмурился. Канда его тоже ждал. Все это время Канда его ждал на Земле. Тоже волновался за него, переживал, делился своими новостями, но так ничего и не отправил. Аллен читал и видел ту жизнь, которую хотел прожить вместе с Кандой и Лави.
Аллен закусил губу, пролистал на следующее сообщение.
"Недомерок, я жалею только об одном, что ушел тогда."
"Я ушел и ничего не сказал. я хотел проводить тебя, даже на экзамен не явился, но меня не пустили к тебе и выставили вон. Уроды."
"Я люблю тебя, идиот."
"Я тебя... возвращайся. Меня все заколебали."
"Почему ты все еще молчишь?"
"Я больше не могу тебя ждать. Я отправляюсь к тебе. Не спрашивай как"
"Жди меня, недомерок."
- И зачем ты его читаешь?
- В этом все твои чувства, - ответил Аллен, ничуть не пугаясь, что его застукали за чтением чужих сообщений. Но по сути, это были сообщения для него. - Почему ты их мне отсылал?
- Потому что незачем тебе отвлекаться на меня.
- Но теперь-то ты здесь?
- Потому что я так хочу.
Аллен замолчал, выключил и отложил телефон на стол к своему.
- Канда...
- Чего тебе?
- Спасибо. Я правда рад, что ты здесь. И я тоже тебя люблю.
- Спи лучше. Ты не до конца еще поправился.
- Ты ведь не уйдешь?
- Мечтай. - Канда подошел к нему и обнял.
Неважно, какое расстояния их разделяло раньше, Канда преодолел его, чтобы встретиться с ним. Даже тогда, когда смирился, он продолжал верить.
А им еще предстояло идти в бой. Но теперь Аллен ничего не боялся, потому что за его спиной был Канда.
@темы: Квест 5, Команда Аллена
Задание: Победитель дракона становится драконом.
Название: Победитель
Автор: Kanda-team
Бета: Kanda-team
Форма: фик
Размер: ~530 слов
Пейринг/Персонажи: Канда и прочие пострадавшие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Канда странно себя чувствует
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей
Канда странно себя чувствует. Канда странно себя чувствует, и жизнь Канды сложилась таким образом, что если даже он чувствует себя странно, то это очень дурной знак. Ему снятся страшные сны о том, чего он никогда не видел, а когда он просыпается, на его руках и лице – кровь. Откуда-то ему известно, что она – чужая; у нее странный, нечеловеческий запах, который забивает ноздри, как пыль, и Канда сам не знает, почему стал способен его отличать.
На ночь Канда крепко запирает двери, но по утрам все замки и задвижки оказываются вырваны с мясом. Слухами земля полнится, и уже через неделю их не пускают ни в одну приличную гостиницу. Канда обвиняет во всем Аллена и начинает пристегивать его на цепь за запястье. Утром Аллен все еще на цепи, а замки снова сорваны.
Аллен смотрит на него тревожными глазами, словно не узнает или заметил, что с ним что-то не так, но это бывает редко, потому что у Аллена полно своих проблем, и он все чаще перестает быть собой. Четырнадцатому наплевать на Канду и на его сомнения. Канда ловит себя на том, что хочет его уничтожить: не потому, что это логично, а просто – хочет. Для себя.
Джонни начал бояться Канду. Он старается не показываться ему на глаза лишний раз, а когда приходится, держится поближе к Аллену. Как будто от Аллена исходит меньшая опасность. Как будто не Аллен вырубил его, когда снова попытался сбежать. Канда хочет оскорбиться, но на самом деле ему все равно. Он игнорирует Джонни.
Однажды ночью Канда приходит к Аллену, садится рядом на кровать и смотрит – просто смотрит, не зная, зачем пришел. Вместо Аллена его встречает Четырнадцатый и смеется над ним, издевательски кривя знакомое лицо, и Канде почему-то кажется, что тот единственный знает, что происходит. Канда не спрашивает, боясь, что получит ответ.
В одну из ночей Аллен остается собой и задает Канде вопросы. Он спрашивает о том, что Канда делал в Ордене, какие у него были привычки, кем были его друзья. Канда только фыркает и молчит, потому что вопросы идиотские, и он все равно не может на них ответить. Он смотрит на Аллена и гадает, в какой момент начал забывать, кто он такой. Наутро Канда просыпается и обнаруживает, что Муген стал бесполезной железкой, в которой нет Чистой силы. Он не обращает на это внимания.
Когда их находит генерал Тьедолл со своим отрядом, Канда заканчивает поглощать Чистую силу Аллена и сыто отваливается от седого трупа. В глазах генерала, помимо слез, ужас и отвращение, которых Канда никогда прежде не видел в этом взгляде. «Что ты такое?» – шепчет генерал, и Канда смеется не своим смехом. Если бы он знал, он бы уже давно придумал, как себя убить.
Когда-то давно Лави пересказывал старинную историю про рыцаря, который победил дракона и сам был вынужден им стать. Канда долго вспоминает, кого он убил, и в конце концов понимает.
Апокриф должен существовать, пока есть Сердце. Апокриф должен существовать, даже если его убили. Поэтому тот, кто его убил, сам становится Апокрифом.
Канда хочет предупредить об этом, когда его убивают, но тело уже давно не принадлежит ему, и ни звука не доносится из его раскромсанной глотки. Только жидкая Чистая сила с шипением собирается в серебристую лужицу на полу – капля за каплей – чтобы затем перейти в нового носителя, повинуясь велению Сердца.
Апокриф будет существовать всегда.
Название: Дракон
Автор: Kanda team
Форма: авторская додзинси
Персонажи: Канда, Аллен, Дракон
Категория: джен
Рейтинг: G
Название: Radioactive
Автор: Kanda team
Форма: клип
Персонажи: Канда, Скин
Жанр: крэк, трибьют, АУ
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: Аудио Imagine Dragons - Radioactive
Описание: потому что Гнев победить невозможно
@темы: Квест 5, Команда Канды
Ем и не толстею
Название: Немного об оленях и дрифте
Автор: Allen-team
Форма: стрип
Персонажи: Аллен/Канда, Ривер, Лави
Жанр: фантастика, кроссовер с Pacific Rim(Тихоокеанский рубеж)
Категория: слеш
Рейтинг: PG-15
840х5201
Название: Mobile Suit Komurin
Автор: Allen-team
Бета: Allen-team
Форма: фик
Размер: мини, прим. 1300 сл.
Пейринг/Персонажи: Аллен, Канда, Комуи, прочие лица
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Высокие технологии в Ордене
Примечание/Предупреждения: Mobile Suit Gundam автор не смотрел, но название понравилось.
***Аллен не мог с точностью сказать, какое утро в его жизни было самым ужасным, но это точно должно было войти в первую пятерку.
- Представляю вам новую модель Комурина, – дьявольски ухмыляясь, объявил Комуи. Его пальцы непроизвольно совершали хватательные движения, и одно это как нельзя нагляднее свидетельствовало о том, что из Ордена пора убираться куда подальше. Если жизнь вам, конечно, еще дорога.
Примерно половина зала приняла предупреждение близко к сердцу и потянулась, пригибая голову, к выходу. Выход был закрыт. Пришлось смириться.
- Я назвал его Mobile Suit Komurin, – продолжил Комуи как ни в чем не бывало. – В нем помещается один или два экзорциста, которые могут им управлять. Я провел анализ эффективности работы Ордена и пришел к выводу, что акума пора уничтожать при помощи продвинутых технологий. Зачем же еще нужна наука? – Он довольно улыбнулся.
Аллен хотел сказать, что с помощью орудий Комуи можно будет скорее уничтожить Орден, чем акума, но сдержался.
- Да ты так нас скорее уничтожишь! – услышал он рядом с собой.
Канда не считал нужным сдерживаться во всех обстоятельствах, в которых можно было этого избежать. Аллен покосился на него с осуждением.
Комуи пугающе расхохотался.
- После обеда жду всех экзорцистов в отделе. Будем проводить тесты на совместимость с мобильными Комуринами.
Спорить было бесполезно, и об этом знали все. Единственное, что можно было сделать, – застраховаться на сумму покрупнее.
***
- Ничего не выходит, – нервно улыбнулся Аллен, изо всех сил стараясь не казаться уязвленным. – Я не чувствую систему, и она меня не слушается.
Канда, Лави и Линали уже бодро двигались по лаборатории, душераздирающе гремя Комуринокостюмами, как кошки с жестяными банками, привязанными к хвостам. Лави даже попытался станцевать чечетку, но так шумно начал, что тут же получил в шлем от Комурина-Канды. Комурин-Линали на пробу добавила ногой и восторженно хихикнула.
- Даже не знаю, почему так может быть, – задумался взъерошенный Ривер, который, судя по лицу, весь последний месяц видел только кофе и отчеты. – Давай-ка еще раз посмотрим список противопоказаний для операторов Комурина. Алкоголизм… нет, астма… нет, ограниченные умственные возможности?.. – Ривер оценивающе взглянул на Аллена.
Аллен улыбнулся шире и активировал Когти.
- Так, тут тоже все в порядке, – поспешно исправился Ривер, делая шаг назад на всякий случай. – Ну это же не может быть шизофре... А постой-ка.
Аллен, продолжая улыбаться, всадил Когти в стену.
Три резвящихся Комурина вопросительно обернулись, окинули взглядами бледную дрожащую кучку, в которую превратился Ривер, и пожали плечами.
***
- Раз ты не можешь управлять Комурином сам, придется тебя к кому-то подсадить, – поправив очки, сказал Комуи. – Выбирай: Канда, Лави, Мари, Миранда или Крори?
- А Линали? – не подумав, ляпнул Аллен. И тут в него полетел скальпель.
***
В итоге экзорцистов все равно разделили попарно: кто-то должен был управлять Комурином и обеспечивал прикрытие, а кто-то работал снаружи, потому что так все равно было удобнее. Между миссиями перемещались также на Комуринах, и тот, кто им управлял, был кем-то вроде таксиста для своего напарника.
- Почему всегда ты? – риторически спросил Аллен, сердито сверля взглядом своего соседа по кабине.
- Могу задать тебе тот же вопрос, – процедил Канда.
- Им никто не говорил, что они могут не соглашаться? – шепотом спросила Линали.
Лави захихикал. В Штабе делали ставки, кто из них продержится дольше, и Лави уже поставил крупную сумму.
На Аллена.
***
- На околоземной орбите нет акума, и я не смогу активировать там Чистую силу, – повторил Аллен.
- Ты еще не был на околоземной орбите и не можешь знать наверняка. Может быть, там все кишмя кишит акума, – отмахнулся Комуи. – И, в любом случае, пока не попробуешь, не узнаешь.
- Хорошо, – сдался Аллен. – Можно мне хотя бы скафандр? Мне ведь придется вылезать из Комурина, если там все-таки кто-то есть.
- Скафандр? – задумчиво пробормотал Комуи. – Действительно, нужен же еще скафандр… Может быть, как-нибудь без него? Сделай купол из Чистой силы, например.
- Вы так и не простили мне тот случай с Линали? – подозрительно спросил Аллен.
- Не-а, – ласково улыбнулся Комуи.
***
- Хорошо, шпендель, выметайся из кабины, приехали.
Земля мерцала ярко-голубым светом, как новогодняя игрушка с фосфорным напылением облаков. Аллен замер, глядя из иллюминатора на груди Комурина. Пожалуй, ради такой картины стоило затевать все это сомнительное предприятие.
- Подожди, Канда, – завороженно произнес он. – Так красиво… И ни одного акума, как я и говорил, – после паузы недовольно добавил он.
К иллюминатору подлетел Четвертый уровень и приветливо помахал им.
Аллен и Канда переглянулись.
- Иди и наваляй ему от моего имени, – зловеще ухмыльнулся Канда.
- От фамилии от твоей наваляю, – пообещал Аллен, нахлобучивая шлем.
***
Комуи работал как бешеный и улучшал конструкцию Комуринов едва ли не каждый день. Поохотившись на акума на земной орбите, они перешли на Луну. С Луны – на Венеру, Марс и Меркурий. Наконец, настала очередь гигантов, и экзорцистов отправили на Юпитер.
Тот самый, газовый Юпитер, и об этом Аллена никто не предупреждал.
- Симпатичный цвет, – безмятежно заметил Аллен, глядя на поверхность планеты, к которой они подлетали. – А что это там за большое красное пятно?
- Буря, – лаконично отозвался Канда, который гораздо внимательнее изучил материалы к миссии. – Хочешь посмотреть поближе? Там и останешься, если что.
- Чтобы я остался в беде и не утащил тебя за собой? – ехидно усмехнулся Аллен. – Не дождешься.
Канда выразительно посмотрел на него.
- А, ну да, – разочарованно признал Аллен. – И такое бывало. Следи за управлением, не хочу разбиться об поверхность.
Канда фыркнул, и в следующую секунду они провалились в планету. Иллюминаторы поглотила кромешная зеленоватая тьма.
- И как это называется? – очень спокойно спросил Аллен после секундной паузы.
- Акума внутри планеты, – злорадно пояснил Канда. – А планета из газа. Смотри не заблудись.
- Как закончу, фарами мне помигаешь, чтобы я знал, куда идти, – велел Аллен недрогнувшим голосом и вылез наружу.
Через пару часов, почти на исходе кислородного баллона, Канда нашел его в каких-то десяти километрах от большого красного пятна.
- Чтоб я еще хоть раз! – бурчал Аллен всю обратную дорогу, а Канда только ухмылялся.
***
На Плутоне было очень холодно.
- Да что это за планета такая? – шипел промерзший Канда. – Наверняка и не планета вовсе.
Аллен, разогревшийся после славной пробежки за акума, остался нечувствительным к чужим проблемам.
- Ну что ж, так им всем и скажи, – пожал он плечами.
Так Канда им и сказал.
***
- Итак, – начал Рувелье, позвенев ложечкой по бокалу, чтобы привлечь всеобщее внимание, – галактика спасена усилиями Ордена.
- Не галактика, а система, система, – болезненно поморщившись, пробормотал Ривер себе под нос.
Раздались аплодисменты. Аллен слушал вполуха, накладывая себе уже третью гору праздничных блюд под презрительным взглядом Канды.
- Мы учредили десять филиалов Ватикана в одной только Солнечной системе, но на этом нельзя останавливаться! К сожалению, даже с новейшими технологиями Комуринов, разработанными господином Ли, мы не можем превысить скорость света, поэтому отдаленные галактики, возможно, до сих пор стонут под гнетом акума. Нам нужен принципиально другой подход! Господин Ли, прошу вас.
Комуи, обливаясь потом, выкатил на середину зала какой-то странный агрегат с чем-то вроде лазерной пушки на конце. Присутствующие привычно потянулись к выходу. Выход был предсказуемо закрыт.
- Чтобы экзорцисты могли выжить при перелетах между галактиками, – объявил Комуи с нездоровым блеском в глазах или, может быть, очках, – нужно выполнить сращение человека и машины! С вашего позволения, мы начнем прямо сейчас!
Здесь Аллен проснулся в холодном поту, и в ушах у него еще долго звучал леденящий душу смех Смотрителя.
***
Ничуть не выспавшись, Аллен брел на собрание, и его грызло нехорошее предчувствие.
- Я провел анализ эффективности работы Ордена, – вещал Комуи, – и пришел к выводу, что акума пора уничтожать при помощи продвинутых технологий. Зачем же еще нужна наука?
У Аллена закружилась голова. Нашарив за спиной стул, он осторожно присел и только тогда подал сиплый, слабый голос.
- Мобильные Комурины, да? – безнадежно спросил он.
- Что? – удивился Комуи. – Конечно, нет. – Блики очков мешали разглядеть выражение его глаз. – Все гораздо, гораздо интересней…
Название: Учителю!
Автор: Allen-team
Бета: Allen-team
Форма: фик
Размер: мини (3,044 слов)
Пейринг/Персонажи: Тики/Аллен, спойлерКанда/Лави, Клауд/Линали, Мари/Миранда, Ривер/Комуи, Чаоджи/Джонни, Линк|Бак, Матрона/?, Джерри/?, Сокаро
Категория: слэш, фемслэш, гет
Жанр: Космо-АУ
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Аллену не повезло
Предупреждения: Автор ответственности не несет за полученные травмы при прочтении.
Аллен никогда не думал, что место, куда его отправит учитель, окажется... ТАКИМ! А ведь он еще говорил: "Тебе там обязательно понравится. Не опозорь меня". Как его можно было опозорить, если все на этом корабле были со странностями? И потом, репутации учителя вряд ли что-то могло уже навредить. Аллен даже при всем своем желании не смог это сделать лучше, чем сам Кросс.
Когда Аллен поступал в академию, он думал, что станет хорошим механиком и сможет летать в открытый космос и покорять с командой другие планеты. Однако уже на экзамене в его профиле появилась заметка, которая направляла его на оператора системы управления. Аллен тогда не придал этому значения: ну перенаправили, и ладно, на механика он тоже выучится. И выучился. Шесть лет миновало, Аллен при распределении должен был попасть на корабль с названием "Млечный путь". Аллен подумал, что это чересчур символично и ни разу не оригинально.
Когда Аллен готовился подняться на борт, его остановил учитель и пнул собирать свои вещички и идти в другой ангар. Учитель был тогда серьезен (хотя когда он не был серьезен?), и, выкуривая очередную сигару, кивнул на раскрытые двери.
Огромный военный корабль с не менее оригинальным названием "Звезда" готовился к отбытию. Аллен познакомился с неким Джонни Гилом - волосы убраны в хвост на затылке, на носу очки, рабочий комбинезон заляпан мазутом, и запах, словно он только что вылез из бочки с топливом, - который сказал найти некоего Комуи Ли. При этом он советовал быть крайне осторожным с его розовой чашкой и не заглядываться на его сестру. "Иначе случится страшное", - трагическим шепотом уличной гадалки с Земли-01 прошептал он. И свалил.
Не успел Аллен и пары шагов сделать, как на него налетели и едва не задушили. Когда он обернулся, то увидел рыжеволосого парня, примерно одного с ним возраста. Его правый глаз скрывала повязка, но парень лучился жизнерадостностью и принялся задавать вопросы. Аллен едва успевал отвечать на них все.
- А, тогда проведу тебя, - добавил Лави - именно так он представился. Ни тебе фамилии, ни других опознавательных знаков. Просто Лави.
Пока они пробирались между грузчиков, Лави успел поименно назвать всех до единого и познакомить с ними Аллена. Уже на корабле, когда они шли по коридору, им встретился высокий темноволосый парень с недовольным лицом. Аллен сразу приметил катану в его руке, обвел взглядом натренированное тело и решил, что с ним лучше не сталкиваться и не контактировать. Впрочем, Канда Юу - так представил этого хмурого типа Лави, - был аналогичного мнения и не стремился отвечать на протянутую руку в знак знакомства. Аллен не сильно-то и расстроился, больно хотелось прикасаться к нему, этой высокомерной морде.
- Я к тебе после отбоя зайду, - бросил Канда на прощание и скрылся в неизвестном направлении. Лави после этой фразы расцвел. Аллен заметил на его лице румянец, но не придал значения, мало ли жарко человеку?
Комуи Ли оказался человеком со своими небольшими странностями. Поначалу. Несколько минут спустя, Аллен мог сказать, что странностей было слишком много для него одного, и как они все помещались в Комуи, было, несомненно, интересным вопросом, но, увы, без ответа. Например, дверца, из которой показался Комуи с платком на лице и в халате заляпанном чем-то непонятным, открывала вид на какую-то лабораторию, в которой активно булькало и щелкало. Аллен не мог с уверенностью сказать, законно ли то, что он успел рассмотреть, но запах стоял отвратнейший.
Комуи извинился за свой внешний вид, полез на свой стол искать направление академии. Стол, надо сказать, имел вид заброшенного бумажного склада, который на Юпитере могли оценить в несколько сотен тысяч, пожелай Комуи сдать всю документацию им. Пока Комуи рылся на столе, Аллен успел заметить несколько пауков, которые в природе обитали на окраинах солнечной системы в условиях прохлады. Аллен тогда решил, что они попросту адаптировались, а не вовсе мутированные образцы, сбежавшие из той же приоткрытой дверцы. Еще Комуи отыскал трупик грызуна и со словами: "Так вот куда ты пропал! Надо будет Риверу выговор сделать, раз забыл тебя покормить", - и отбросил иссохший скелет в сторону.
- Я нашел! - обрадовался Комуи и вылез из-за стола, обронив высокую стопку листов.
Поднявшаяся в воздух густая пыль с оранжевым оттенком - Аллен такой никогда в жизни не видел, - ничуть не смутила Комуи.
- Вот! - гордо сказал Комуи и продемонстрировал розовую кружку с кроликом. - Я думал, что потерял сестренкин подарок на позапрошлое марсианское Рождество! А она все это время тут была!
Аллен хотел было напомнить, что он должен был искать документы о его перенаправлении с корабля "Млечный путь", но не хотел заранее настраивать капитана против себя.
- Я знаю, что надо сделать с этой находкой! - Комуи поправил очки, прошел мимо Аллена и, нажав какую-то кнопку, подождал, пока стена перед ним отъедет в сторону. Аллен убедился в странностях капитана еще больше, когда отъехавшая панель открыла обзор на витрину из десятков различных чашек и кружек всевозможных размеров. Аллен мог некоторые определить по форме на какой планете они были созданы. В углу неприметно висела женская школьная форма класса пятого, но Аллен решил не задавать уточняющих вопросов у Лави.
- Он фанатик чашек, - шепнул Лави между делом, пока Комуи выбирал место, куда поставить свою находку. - Но только не дари их ему на праздники, это сугубо привилегия Линали.
- Чудненько! - Комуи довольно смотрел, как панель становится на место, и повернулся к Аллену. - В общем, будь с нами, смотри и учись, а работу мы тебе попозже придумаем! Мы через пару часов отплываем на Землю-01, так что просто не мешайся пока. Хочешь, можешь сбегать купить сувениров своей семье. Лави, найди ему свободную каюту и попроси Ривера принести мне вот это. - Комуи протянул список и забубнил под нос какую-то песенку.
Уже когда они уходили, Комуи пожелал на прощание:
- Будь как дома и ни в чем себе не отказывай - все оплачено нашим любимым флотом и Империей.
Аллен тогда не понимал, во что вляпался. И будь он хоть чуточку внимательным, понял бы с первого взгляда, что на этом корабле творится что-то непонятное и сразу же сбежал бы, пока они не вышли в открытый космос.
В первый раз Аллен заметил их, когда возвращался с ночного перекуса. Он услышал стоны и подумал, что кому-то стало плохо. Когда он вбежал на склад, то замер столбом с открытым ртом. Булочка, которую он жевал, плюхнулась на пол. Открывшееся зрелище было... просто было. Канда с сосредоточенным лицом, а под ним Лави со спущенными штанами и привязанными руками к огромному ящику с ярким номером. Лави стонал, извивался, раздвигал ноги шире, пока Канда в него вбивался своим членом. Аллен хотел развидеть все это, но мозг выдавал новые подробности: слипшиеся волосы на висках и лбу Канды, отметины от ногтей на спине Лави, припухшие губы, сползшая бандана на его глазах, дергавшийся в такт движениям его член...
Аллену впечатлений хватило на всю ночь, утро, и последующую ночь. Он косо посматривал на Лави с Кандой, когда встречал их вместе или по отдельности, и надеялся, что выглядит не слишком подозрительно и ведет себя как обычно. То, что он посвящен в их личную жизнь, слава богам, они так и не узнали.
Через пару дней все вернулось в норму. Аллен так думал. Но снова жестоко ошибся. Напасть застала его по возвращении из тренировочного отсека, где они с Кандой взяли в привычку тренироваться вместе. В этот раз он не стал спешить на стоны и предлагать свою помощь.
Дверь каюты была не до конца закрыта, и Аллену нужно было пройти мимо нее. Глубоко вздохнув, Аллен шагнул вперед и услышал властный женский голос:
- А теперь, умоляй меня!
Голос принадлежал Клауд Найн. Аллен помнил еще, как учитель ей восхищался и при каждом удобном случае подкатывал к ней, но безрезультатно.
- Возьмите меня, моя госпожа, - умоляющий голос Линали Аллен не захотел идентифицировать, но это был именно она. "Что, черт возьми, у них там происходит?" - подумал Аллен, но, к сожалению, прекрасно понимал, что именно происходит. Некстати вспомнилась неудачная прогулка на кухню и Канда с Лави.
Аллен попытался не заглядывать в открытую дверь, и проскочить мимо, но судьба решила иначе. Выскользнувшая рубашка упала в полоску света именно в тот момент, когда Аллен почти прошел опасный участок.
- Да, моя госпожа! - простонала Линали, и Аллен невольно поднял взгляд и увидел, как Клауд сжимает пышную грудь сидевшей на ее коленях Линали. Линали откидывала голову на плечо Клауд, ласкала свои бедра, приподнималась, и просила Клауд не останавливаться.
Аллен попросил богов стереть себе память. Или хотя бы развидеть эту сцену, раз с Лави и Кандой не получилось, особенно когда Клауд, поцеловав Линали в шею, повернула голову и посмотрела прямо на Аллена. Аллен отпрянул от двери, но оторваться не смог. Клауд, поддев сосок Линали, поднесла палец к губам, прося его не мешать и помалкивать. Аллен закивал, наблюдая, как Клауд обхватила палец губами, смачивая его слюной, провела языком, и, прочертив кривую по телу Линали, накрыла ее ладошку между разведенных бедер.
Знает ли Комуи, что его сестра спит с Клауд? Нет, откуда, иначе бы Клауд не просила молчать. А учитель... Аллен нервно засмеялся и тут же закашлялся.
Аллен бежал с места преступления без оглядки. Он хотел как можно быстрее добраться до своей каюты, но там ждал сюрприз в лице тех же Лави и Канды, которые прямо на его кровати трахались. Аллен опешил, разозлился и решил пойти к Комуи, чтобы тот выделил ему другую каюту, подальше от всех.
Зря он так решил. Это Аллен тоже позже понял, когда стало поздно. Капитанский мостик не пустовал, нет. Как раз-таки он был занят. Занят именно тем, что Комуи на нем распластал Ривер.
- А теперь попробуй глубже, - попросил Комуи, что-то печатая на клавиатуре. - Вот так, да-а-а, - выдохнул он и подался назад, насаживаясь на член Ривера. - Еще сильнее!
Аллен закрыл дверь на капитанский мостик и поплелся блуждать в поисках спокойного места. В ту ночь он, кажется, спал в коридоре.
Вообще, мест, где можно было спокойно переждать такие ночи было не так уж и много. Например, ангар. Там было прохладно, и самый тихий шорох разносило эхо, улучшая слышимость в несколько раз. Вряд ли бы кто-то решился там заниматься сексом. Аллен снова ошибся, когда решил проверить свою теорию. Желающие были. И, как выяснилось, - опять же, совершенно случайно, Аллен бы вообще предпочел не знать о личной жизни экипажа, - не одна пара. Аллен различил стоны Джонни и Чаоджи, а потом чуть не споткнулся об их переплетенные тела на полу. Из-за одной парочки Аллен не смог подняться на лифте. Открывшиеся двери явили взору Аллена их главного повара - Джерри, который обнимал кого-то руками и ногами и пошло стонал. Валявшееся рядом платье он предпочел не замечать. Партнера Джерри Аллен не признал со спины, и, наверное, к лучшему. Аллен потом еще некоторое время смотрел на закрытые двери и табло с нумерацией этажей, пока лифт не начал спускаться.
Когда Аллен уже выходил, то до его слуха донеслись непонятные звуки. Аллен невольно обернулся и застыл, чувствуя, как челюсть медленно ползет вниз. На закрепленных под самым потолком страховочных тросах - с их помощью механики чинили и мыли огромных боевых роботов, - резвились эти самые механики. Аллен несколько минут смотрел на них, висевших на натянутых тросах – они при этом еще умудрялись совокупляться и целоваться! – а потом решил, что впечатлений для него на сегодня хватит.
Мари с Мирандой, которых Аллен днем застал целующимися в подсобке, были самыми нормальными из всех, если понятие нормальности существовало для этого корабля. Миранда покраснела до кончиков ушей, прикрываясь руками, и потеряла сознание со стыда. Аллен извинился перед Мари и попросил продолжать, пообещав, что никому не расскажет. Хотя какое там не расскажет, если они были женаты? Тихо закрыв дверь, Аллен направился вперед. Вряд ли бы на корабле можно было отыскать хоть одно тихое местечко, где он мог бы спокойно поспать в последнее время.
Конечно, Аллен мог пойти в медицинское крыло, но... он боялся туда заходить, когда застал Матрону в коротенькой форме медсестры. Она танцевала перед кем-то - Аллен не видел из-за плотной шторы, - вертела задницей и постепенно снимала с себя чулки.
О том, что Говард Линк и Бак Чан - Аллен всегда считал их серьезными людьми и уж в этом-то точно никогда бы не заподозрил - встречаются, Аллен узнал, забежав невовремя в душевую. Они стояли у стены кабинки, вода хлестала по их плечам, а Линк сжимал их члены в руке. Аллен тут же выбежал из душевой, едва не поскользнувшись на оброненном мыле.
Что было хуже всего - это Сокаро, который сидел в комнате отдыха, раздвинув ноги. Он как сумасшедший надрачивал свой член. И едва ли не мурлыкал от удовольствия, откидываясь головой в спинку кожаного дивана в такт движению руки. На его губах сияла донельзя довольная и сладкая улыбочка. Аллен закрыл глаза и развернулся, но картинка головки члена, сочащейся смазкой и поблескивающим колечком пирсинга, надолго отпечаталась в сознании.
"За что мне все эти муки, учитель?" - думал Аллен, пробираясь куда подальше от всех мест, где побывал. Ему нигде не было покоя. Условная ночь, когда половина экипажа должна отдыхать, а вторая поддерживать корабль в рабочем состоянии, превращалась в какое-то подобие публичного дома. И ладно, если бы Аллена оставили в покое в его каюте, он бы не возражал, но когда он отлучался по нужде или необходимости, то место его ночлега уже было занята кем-то из команды. Им что, черт возьми, своих кают не хватало?!
Аллен ненавидел этот корабль и мечтал как можно быстрее послать прошение о переводе. Он был уверен, что со своими навыками сможет быстро найти более подходящее место.
Аллен встретил его случайно. Он забрел в машинное отделение, где никогда не был. Курилка - небольшая переоборудованная подсобка, - была неприметной. Аллен заметил ее по струившемуся из приоткрытых дверей дыму.
- Что, парень, места не можешь найти? - спросил мужчина в толстых очках, выкуривая сигарету. Аллен тогда подумал, не брат ли это Джонни Гила, уж очень похожие очки.
Аллен кивнул и сел рядом. Он не любил курящих людей, спасибо учителю, но курилка показалась на данный момент самым тихим местом. Новый знакомый представился Тики Микком.
- Они так стресс снимают, - пояснил между тем Тики, с которым Аллену еще не доводилось пересекаться. - Ты бы видел, что тут творилось, когда однажды система гравитации накрылась.
- Даже представлять не хочу! - Аллен заткнул уши ладонями. Не хватало еще и представлять то, на что Аллен успел насмотреться. Ему итак впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.
- Забей, малыш, - усмехнулся Тики и потрепал Аллена по голове. - Воевать приходится часто, убивать, провожать погибших друзей... вот и выплескивают эмоции через секс. Попробуй и ты, помогает и отвлекает.
- Нет, спасибо, - вежливо отказал Аллен.
- Ты тоже привыкнешь и будешь искать, с кем бы перепихнуться, - продолжил Тики, затягиваясь сигаретой. - Подожди своих первых сражений.
Новая струйка дыма пронзила пространство и растворилась.
- Они были, - ответил грустно Аллен.
Он не стал рассказывать, как ему пришлось защищать собственную жизнь от пришельцев, которые напали на колонию Земли-01 возле Плутона. Когда его приемный отец погиб, подставившись под пули, чтобы защитить его, еще маленького, Аллен пробрался в кабину одного из роботов, которые должны были отстаивать колонию от нападения. У робота не было одной руки, система охлаждения не работала, заряда энергии хватало почти на пятнадцать минут, но Аллен занял место пилота и попытался отомстить за отца. Аллен не без потерь вышел из этой бойни, подкрепление едва успело. Спасать только было уже почти некого. Несколько сотен живых, вместо ста тысяч.
Тики его наградил взглядом, словно не веря в сказанное. Аллену часто об этом говорили, что он не похож на человека, который в чем-то мог поучаствовать. Аллен лишь улыбался и не настаивал на том, чтобы ему верили.
- Как до сих пор держишься?
- Не знаю, - ответил Аллен. - Как-то получается. Не думаю об этом и все.
До Аллена донесся приглушенный стон. И тут покоя не было. Он хотел уже уходить, как его задержали. Аллен посмотрел на Тики, который под его взглядом снял с лица очки и зачесал волосы, приветливо улыбнулся, предложил:
- Могу предоставить тебе свою каюту. Тут недалеко.
- Не надо.
- Ты не высыпаешься. А мы уже две недели в пути.
Аллен покачал головой, заверил, что справится как-нибудь со своей проблемой, например, при помощи наушников.
- Не беспокойся, соблазнять не буду. У меня ночная смена, так что даже рядом не будет.
Аллен согласился. Когда его оставили одного, он так и не смог уснуть. Чего-то не хватало. Аллен с ужасом понял, чего именно. Он привык за все это время к постоянным стонам, скрипам, которые пусть и выматывали, но все же давали возможность хоть немного подремать.
Аллену удалось заснуть только под утро. Проснулся он от чьих-то рук, которые обняли его. Аллен замер, чувствуя, как в шею ему уткнулся холодный нос и Тики прошептал:
- Спи. Я отправил сообщение Комуи, что ты сегодня у нас работаешь.
Аллен поблагодарил, попытался снова выпутаться, но крепкие руки не отпускали. Оставалось расслабиться и заснуть.
Несколько дней Аллен пользовался приглашением Тики, который оказался занятным парнем. Они вместе играли в карты, драили машинное отделение, чинили поломки, и делились впечатлениями о планетах и колониях. Выяснилось, что за всю свою жизнь Аллен побывал везде, где только можно, в отличие от Тики, который хвалился своим послужным списком. "Уделал", - обиженно сказал Тики. Аллен тогда усмехнулся, толкнул его локтем и сказал, что предпочел бы оставаться на месте, нежели летать по всей Вселенной с учителем.
- Малыш... - простонал в один из вечеров Тики и Аллен понял, что влип.
Подтверждение усилилось, когда ладонь Тики погладила Аллена через ткань комбинезона. Аллен мгновенно оценил ситуацию со всеми вытекающими последствиями, и вывернулся из объятий Тики.
- Всего один раз, - попросил Тики. Аллен смотрел на него растреппанного, с приоткрытыми губами, этой чертовой родинкой под глазом, которая всегда привлекала к себе внимание, и понимал, что не сможет отказать. Черт бы побрал эту родинку!
- Хорошо, - сказал Аллен и приблизился к кровати, на которой лежал Тики, а несколько секунд назад и сам Аллен.
- Малыш, я...
- На моих условиях, - Аллен понимал, что пути назад не будет, а впереди еще несколько месяцев полета. В общем-то, предложение Тики было не таким уж плохим. Да и как оно может быть плохим, когда все кругом трахались, бесстыдно стоная? Аллен понимал, что не мог выдержать всего этого. Не говоря о том, что у него банально стояло от всех этих пошлых стонов и звуков. И удовлетворять себя по несколько раз на дню Аллен уже был не в силах.
- Все, что пожелаешь, - согласился поспешно Тики, и убрал с лица челку.
Аллен окинул взглядом его фигуру. Соски темнели и выделялись на смуглой коже. Аллен уже знал, что сделает с ними. Но только после того, как, наконец, оближет эту чертову родинку под глазом!
Аллен расплылся в довольной улыбке и произнес:
- Я буду сверху.
***
Аллен перечитал письмо, которое писал все время, пока находил на корабле. Удалил его содержимое и послал всего одну строчку: "Учитель, вам никогда не соблазнить Клауд Найн. Вы не в ее вкусе, гарантирую".
@темы: Квест 5, Команда Аллена
Ем и не толстею
Название: Вопросы доверия
Автор: Allen-team
Бета: Allen-team
Форма: фик
Размер: миди (9336 слов)
Пейринг/Персонажи: Аллен, Канда, остальные эпизодически
Категория: слеш, АУ
Жанр: drama, action, hurt/comfort
Рейтинг: R?
Примечание/Предупреждения: Заявка: Меха АУ. Далекий космос, звезды, сражения за новые планеты.
Вероятно ООС. Заказывали сражения, а получилась бытовая драма с привкусом флаффа и не смешной иронии
***- Ты мне доверяешь? Доверяешь?! Отвечай! – наушник надрывался рычанием Канды Юу. Аллен судорожно пытался решить, чего ему хочется больше: убить напарника, из-за которого они оказались в этой ситуации, или Кросса, из-за которого оказался Уолкер здесь в принципе. Для разнообразия можно было просто что-нибудь сломать, но вряд ли Комуи обрадуется покоцанному кораблю, тем более что внешняя обшивка уже пострадала. – Ты там заснул что ли, блин?!
- Я тебе доверяю, – наконец выдохнул Аллен, прикрывая глаза. Время стремительно уходило.
- Я счастлив. Вырубай автопилот и поворачивай с орбиты. Потом перейдешь на гиперзвуковую когда… - Канда сделал паузу, Аллену показалось, что он даже задержал дыхание, как задерживают воздух перед прыжком в воду, - ты поймешь, когда.
- Что ты задумал?! Канда, я запрещаю, я…
- Ты сказал, что доверяешь мне, капитан.
- Канда!
По характерному звуку Аллен понял, что напарник отключил звуковой передатчик, и все-таки шарахнул кулаком по приборной панели. Эти паузы, тон и необычное «капитан» не предвещали ничего хорошего. Даже, несмотря на небольшой опыт, он был достаточно хорошим пилотом, чтобы понять, что задумал Канда. И чтобы понять, чем им грозит еще минута промедления: корабль просто сойдет с горизонта событий и провалится внутрь воронки, и тогда уже никто не знает, что случится. Люди не имеют обыкновения возвращаться из черных дыр. Мана, например, не вернулся.
Корабль затрясло, когда впереди показался край орбиты, времени больше не было, и Аллен с нервным вздохом опустил левую ладонь на квадратный сенсор:
- Ковчег-два. Частичная синхронизация. Включить двигатели, перейти в ручной режим. Проложить прямой курс на Станцию «Европа».
Корабль отозвался легкой вибрацией, позволяя Аллену чувствовать его продолжением своей руки. Приборная панель приветливо мигнула и выдала голографическую карту с космическими координатами, судя по всему, при хорошем толчке топлива должно было хватить на три четверти пути, а там их уже и Лави сможет засечь. Космолет медленно сползал в воронку, вторая рука Аллена на штурвале мелко дрожала от напряжения: одна лишняя секунда, и Канда их всех угробит. «Ну да, а так, он угробит только себя. Тоже мне, равноценный обмен!» – Зло ответил он сам себе.
- Обратный отсчет до включения пятой космической скорости. Пять…
Отличный же из него вышел капитан, если его подчиненные вынуждены жертвовать собой!
- Четыре.
А он даже не может придумать лучший выход!
- Три.
Канда, конечно, сам хорош – если бы он делал то, что ему сказано, их бы не засекли так быстро, и не пришлось бы удирать в сторону этой дыры!
- Два.
Комуи убьет его за один только потерянный андроид…
Сильный толчок сзади заставил его резко податься вперед, почти прижаться лбом к металлическому корпусу. За спиной, съезжая вперед, заскрипели по полу две криокапсулы. Последний счет Аллен едва слышно выдохнул прямо в приборную панель, до упора выводя штурвал вперед. Ковчег-два стремительно пересек горизонт событий и упал в безвоздушное пространство, рывками набирая космическую скорость.
- Включить автопилот, – приказал Аллен, все так же, не поднимая головы, сухие глаза отзывались неприятным зудом. – Одна жизнь в обмен на три, это не так плохо?
Казалось, что даже тишина кабины была с ним не согласна.
***
Глава боевого подразделения Черного Ордена Мариан Кросс закинул ноги в тяжелых кожаных сапогах на обеденный стол и закурил, Аллен картинно возвел глаза к потолку, прислоняясь к стене и настраиваясь на длинную лекцию. За десять лет он уже успел привыкнуть к поведению опекуна. Впрочем, в этот раз тот его удивил.
-Ты летишь на «Европу», как только закончишь курс. – торжественно обозначил мужчина цель своего визита, Уолкер недоверчиво приподнял брови.
- С какого, это, перепугу? Мне прекрасно живется на Земле.
- Им нужен пилот для андройда, – произнес Кросс таким тоном, словно эта фраза объясняла все загадки мирозданья. На самом деле, она не объясняла ровным счетом ничего. Кому им? Почему именно Аллен должен им стать? То есть, он, конечно, учился на пилота, но исключительно по инициативе своего опекуна – что означало отсутствие выбора в принципе - и, кроме того, у него в группе были намного более успешные ребята.
- Мало ли, чего кому нужно. – Уолкер возмущенно скрестил руки на груди. – Причем тут я?
- Прояви уважение, щенок, это было дело всей жизни твоего отца! – Опекун опасно прищурил единственный видимый глаз. Аллен показательно глубоко вздохнул, заставляя себя не раздражаться из-за идиотов.
- Это было делом жизни сумасшедшего Неа. А папа, при всем моем уважении, просто двинулся на почве братской любви, – кисло протянул он, гадая, что будет, если он скажет, что опаздывает в музыкальную школу: Кросс ненавидел его пианино всей душой и пару раз даже покушался на его сохранность. По крайней мере, у Аллена не было другого объяснения складу бутылок под крышкой или заляпанным бурбоном клавишам, очень живописно заляпанным, надо заметить.
- Не смей рассуждать о том, чего не знаешь, – угрожающе бросил тот.
Аллен едва не закатил глаза. Не знает он, чего он там может не знать? Что вся его нездоровая семейка и причитающиеся в виде Кросса обладали не менее нездоровым влечением друг другу? Тоже, блин, новость.
- Ладно, хватит цирк разводить, – опекун неожиданно оказался прямо перед ним, хватая за ворот футболки и встряхивая. – Я не спрашивал твоего мнения, я сказал, мать твою, что ты летишь. И только попробуй что-нибудь выкинуть.
Кросс отпустил его и пошел к выходу из квартирки, стряхивая пепел прямо на пол. Кажется, фраза про адекватность святого Неа была лишней? Аллен пнул робота-уборщика в коридор и упал на кровать в своей комнате. Приехали, мало им пропавшего в космосе отца, теперь его самого решили там сгубить.
Тот факт, что Уолкер-младший однажды станет пилотом космолета, никого никогда не удивлял, семейная традиция как-никак. Кроме того, никто не забывал про Ковчег-два, величайшее творение его дяди Неа, даже спустя столько лет корабль оставался лучшим в своем роде. Одна загвоздка, космолет не подчинялся никому из известных пилотов, вот все и ставили на племянника конструктора. А уж когда стало понятно, что у мальчика талант к ведению космического боя… Конечно, спроектированные бои на андройдах – огромных, человекоподобных роботах, работавших в полном слиянии мозга пилота с машиной – не имели никакого отношения к реальным сражениям. Но показатели Аллена в виртуалках все равно считались феноменальными: сто побед из ста двадцати.
Самого Аллена о его желаниях не спрашивали. Ну, будь его воля, он никогда бы в жизни не приближался к семейному делу, звезды, планеты, галактики, ему-то какое до них дело? Аллену нравилась музыка, математика и легкая атлетика, а вовсе не космические корабли. Космолеты внушали ему, ну, не ужас, конечно, - сложно бояться того, к чему привык с детства - но беспокойство. Да и память о Мане, исчезнувшем в черной дыре, была слишком сильна.
- Поздравляю Аллен, тебя ждет отличная тюремная камера, размером с целый космос.
Собственный голос эхом отозвался в пустой квартире, звуча особенно жалко и безнадежно
***
Как он и предсказывал, на подходе к «Европе» их засекли радары Лави, но тот так и не вышел на голосовую связь, передав письменное сообщение с сухой просьбой подождать одного из «Воронов». Не то чтобы Аллен очень хотел разговаривать, в горле застрял шипастый ком, мешавший даже дышать. Прибывший Токуса поприветствовал его сигнальными огнями своего корабля, и соединения тоже не запросил, просто взял Ковчег на буксир.
Уже ставшая родной станция встретила его тяжелым молчанием и горячей пощечиной.
- Как ты мог, Аллен?! Как ты мог…
У Линали в глазах стояли злые слезы, а искусанные губы, не переставая, дрожали, она и сама дрожала, прижимая к себе правую ладонь, которой только что хлестнула его по щеке. Аллен бесцветно смотрел ей в глаза, не зная, что можно сказать в такой ситуации. Сосущее чувство собственной вины напополам с горечью и обидой придавливало к полу похлеще искусственной гравитации. Линали задушено всхлипнула и шагнула вперед, обнимая, прижимая его голову к своему плечу.
- Прости меня, прости! Я знаю, что ты не виноват, просто…
- Виноват, Линали, – он мягко отстранил ее руки и криво улыбнулся, - если кто и виноват, так это я. Я капитан, я несу ответственность. Я…
- Ты человек, Аллен. Ты такой же человек, как и мы! – слезы темными от туши дорожками все же покатились по ее щекам, и Ли оттерла их грубым движением. – На твоем месте мог оказаться кто угодно, и все закончилось бы намного хуже. По крайней мере, ты жив, и Миранда, и Мари…
Они оба посмотрели в сторону медсестер, хлопотавших над криокапсулами; Миранда и Мари, скорее всего, уже пришли в себя. Наверное, они сейчас невероятно счастливы, что проснулись дома, а не на вражеском корабле.
«Недолго же им радоваться» - горько подумал Аллен, отворачиваясь и обходя Линали. Хотелось лечь спать. Мана в детстве говорил, что сон – лекарство от всех проблем, а утро вечера мудренее. Вот бы он проснулся с утра, а всего этого не было! И на миссию им нужно было бы уезжать только вечером, а пока Канда ждал бы его в зале, чтобы хорошенько размяться…
Аллен зло потер саднящие глаза и стиснул зубы. Вот еще, не будет он рыдать, как пятилетний ребенок, потерявший игрушку! Он и без этого показал, насколько на самом деле юн и неопытен. Капитан, как же!
Он медленно шел по полутемному коридору, размышляя, куда ему пойти. От одной мысли об отведенной ему комнате – маленькой, пустой и железной – начинало тошнить. Уолкер остановился у другой двери, ставшей за время на базе намного роднее своей.
***
Станция «Европа» казалась ужасно неприветливой еще из иллюминатора пассажирского шаттла и в полной мере оправдала ожидания: железная, серая, безжизненная, все как мы любим. Аллен втянул искусственный тяжелый воздух, пытаясь привыкнуть к недостатку кислорода, и шагнул к раздвижным дверям, нацепив вежливую улыбку.
- Добро пожаловать!
Множество громких голосов и взорвавшаяся хлопушка застали его врасплох, заставив замереть в проеме. Аллен моргнул и постарался придать лицу более дружелюбное выражение, чувствуя как уголок губ так и норовил приподняться в скептической ухмылке: «Добро пожаловать? Серьезно?»
- Я Комуи Ли, - высокий азиат схватил его под локоть и потянул в разношерстную толпу, - смотритель станции «Европа». Мы очень рады, что ты решил присоединиться к нам, Аллен!
- Я тоже… эээ… рад, – фраза получилась скорее вопросительной, чем утвердительной, и Уолкер поспешил очаровательно улыбнуться. Кросс ясно дал понять, что Аллену не стоит показывать характер, прислав фотографию батареи бутылок на его любимом пианино.
- Ты, наверное, устал, - весело продолжал Комуи, словно не замечая его заминки, - Линали! Ты покажешь Аллену его комнату?
К ним с вежливой улыбкой подошла девушка, едва ли старше самого Аллен, тоже азиатка. Уолкер отстраненно подумал, была ли заключена какая-то ирония в названии станции, и пришел к выводу, что была. Из стоящего неподалеку космолета раздался грохот, а потом показался еще один китаец. Комуи тут же переключился на него:
- Чао-джи! Только не говори мне, что это…
- Идем, Аллен, – девушка, Линали, тихонько коснулась его плеча и махнула идти следом. Толпившиеся в отсеке люди провожали их любопытными взглядами. Ли, очевидно, заметила его смятение, потому что мягко улыбнулась и пояснила, - большинство из сотрудников провело здесь большую часть жизни, человек с Земли – это всегда событие.
Аллен неопределенно хмыкнул, разглядывая спутницу. Линали не была похожа на девушек с Земли, слишком простая одежда по меркам современных модниц, короткие волосы натурального оттенка, естественная фигура, никаких «украшений» на лице. Он тряхнул головой, заставляя белую челку упасть на лоб и закрыть татуировку. Кажется, ему тут придется туго…
- Твоя комната.
Они остановились перед самой обычной железной створкой, которая отъехала в сторону, стоило Аллену приложить ладонь к сенсору. Комната... Ну, это сложно было назвать комнатой. Даже в перенаселенной Земле это больше сошло бы за кладовку.
- Знаю, места особо нет, - Линали виновато пожала плечами, и Аллен поспешил улыбнуться.
- Все нормально, Линали. Мне хватит.
Дверь дальше по коридору неожиданно отъехала, выпуская высокого темноволосого парня. Аллен только силой воли заставил брови не подняться в удивлении: на Земле он, конечно, всякое видел, но чтобы парни носили такие длинные волосы! Он транс что ли?
- О, Канда… - Линали неуверенно улыбнулась. Канда повернулся в их сторону, прожигая недовольным взглядом. Уолкер кашлянул, стараясь скрыть вырвавшийся смешок: японец; тот, кто послал всех этих азиатов на станцию «Европа», определенно обладал плохим чувством юмора. Особенно учитывая, что в ходе последней мировой войны, Азия с Японией во главе уничтожила большую часть континента Евразия, начиная от огромной России и заканчивая совсем маленькой Бельгией. Интересно, а на базе «Азия» у них живут чистокровные арийцы? Или это такой изощренный способ показать толерантность и всеобщее равенство?
Канда раздраженно фыркнул и, не говоря ни слова, пошел в противоположную от них сторону. Линали чуть нахмурилась.
- Извини, справишься дальше сам? Я зайду за тобой перед завтраком, а потом будет знакомство с твоей командой, – скороговоркой пробормотала Ли, глядя вслед ушедшему Канде. Аллен пожал плечами.
- Спасибо, что проводила.
Итак, он был здесь. Жилая космическая станция, одна из трех существующих, мало чем напоминала первую МКС, созданную в далеком двадцатом веке: тут постоянно находилось множество сотрудников (большинство из них провели на борту больше половины жизни и вряд ли когда-нибудь вернутся на Землю). Тут на стыковке находился крупнейший исследовательский центр; тут в грузовом отсеке находились космические корабли; тут находились боевые андроиды – последняя надежда человечества; а теперь тут был еще и Аллен. Аллен, который ужасно тосковал по воздуху и ветру.
***
В комнате Канды царил легкий беспорядок, словно хозяин очень спешил, когда покидал жилище. Аллен, едва касаясь, провел пальцами по пластиковой столешнице, задел разбросанные листы, с техническими отчетами по Ковчегу, закрыл папку с анализом сообщений с Ноэль Органон.
Ему хотелось упасть на пол и завыть. В отсутствие хозяина комната стала такой же серой и неприветливой, как вся станция, а ведь раньше Аллен считал, что это самое теплое место на всей базе! Он ничком упал на чужую кровать и спрятал лицо в подушке, прерывисто выдыхая.
Нельзя. Думать. О. Канде.
Аллен неловко скинул тяжелые ботинки и, не раздеваясь, завернулся в одеяло. Гнетущую тишину нарушало только его собственное дыхание, шипы в горле давили с каждой минутой сильнее, и он старался редко дышать через рот, чтобы было легче. Легче не становилось.
По какой-то причине понимание, что Канда, его друг, второй пилот, первый напарник и, просто, личная заноза в заднице, больше не вернется, пришло только сейчас. Не распахнет его дверь в полшестого утра по земному времени (Аллен так и не выяснил, откуда у него доступ), не ухмыльнется в ответ на идиотскую шутку, не окажется непозволительно близко в порыве боя, не…
Он все-таки не смог сдержать слез, буравя пустым взглядом темный потолок. Откуда-то из груди вырвался не то стон, не то хрип, и он прикусил губу, давя рыдания внутри.
Аллен не знал, сколько он так пролежал, мелко подрагивая под одеялом и позволяя соленым слезам скатываться по вискам. Ему казалось, что он проваливается в яму, а потом его резко выдергивало вверх, выбивая из легких воздух и задушенные звуки. Он думал о том, когда успел так сильно привязаться, что было бы, если бы он, а не Канда управлял погрузкой криокапсул, возможно ли было вырваться с горизонта событий другим способом.
На самом деле, это было довольно забавно, судьба, видимо, решила сгубить всех его близких единственным методом, Мана, Канда, черные дыры. Аллен снова и снова падал в липкую темноту кошмаров, засыпая на несколько минут. Папа. Канда. Черные дыры. Интересно, его самого ждет такая же смерть или придется до глубокой старости смотреть, как дорогие люди исчезают в «нигде»?
- Я так и знал, что найду тебя здесь. – Аллен не заметил, когда в темную комнату вошел Лави.
Тот опустился на край кровати, аккуратно убрал отросшие пряди уолкеровской челки, тактично отводя взгляд от его покрасневших глаз.
- Сколько времени?
Вместо привычного голоса получился охрипший шепот. В другой раз, Аллен даже пошутил бы, что Кроссу не добиться такого тембра, даже есть он будет курить в шесть раз больше обычного, а на досуге изображать звезду тяжелого рока.
- Десять часов, как вы вернулись.
Где-то на периферии сознания вспыхнуло слабое удивление: казалось, прошло не больше получаса. Уолкер сел и зябко обхватил себя за плечи, голова словно была наполнена мокрым песком.
- Почему здесь так чертовски холодно?
- Здесь тепло, – Лави с грустной полуулыбкой качнул головой, подцепляя со стула шерстяную кофту Канды и накидывая ему на плечи. – Просто у тебя стресс и шок.
Они снова замолчали. Аллен разглядывал свои пальцы, борясь с желанием опять заплакать. Лави обеспокоенно и как-то тяжело смотрел на него.
- Как Линали?
Лави дернул бровью.
- Ты, действительно, хочешь поговорить об этом? – Уолкер пожал плечами, и собеседник чуть раздраженно вздохнул. – Волнуется, Аллен. Все за тебя волнуются.
Это было глупо. Зачем о нем беспокоиться? Он-то жив, здоров, и даже обошлось без подростковых истерик, разрушений или объявления голодовок. Вот Канда не стал бы из-за него волноваться. Или стал бы? Интересно, он сейчас смотрит на него из – с Раем образ Канды никак не вязался – того мира и думает, что за сопливый стручок?
- Аллен, - голос Лави снова вырвал его в реальный мир, - ты знаешь, мы с Линали тянули время, как могли, но тут Левелье. Он хочет видеть тебя немедленно.
Сюрприз! А вот и главный стервятник пожаловал на пир. Аллена передернуло от сравнения, когда он представил инспектора, хищным клювом выедавшего его останки. Он медленно поднялся, ноги подкашивались, и Лави пришлось поддержать его за руку, расправил плечи и глубоко вздохнул.
С вероятностью в плюс бесконечность процентов его пустят под трибунал. Что ж, значит, вперед и с песней.
***
В первое утро на станции Аллен с неподдельным удивлением узнал, что Кросс отправил его в космос не просто штатным пилотом андроида, а командиром корабля. На Земле его званием было бы что-то среднее между старшим лейтенантом и капитаном (достаточно высоко, чтобы руководить другими, достаточно низко, чтобы руководили тобой). Кроме того, он познакомился с будущими коллегами, например, с Лави – Аллен не понял, какая у него была должность, но именно этот рыжий улыбчивый парень отвечал за связь Ковчега со станцией. Уже знакомая Линали, пилот-одиночник, работала в основном на скоростном андроиде и сопровождала небольшие исследовательские группы. А также, он узнал, что у него есть второй пилот и бортинженер Канда.
Его отношения с Кандой не заладились еще с того презрительного взгляда и глупого смешка, они не могли находиться рядом и десяти минут, чтобы не поругаться, а пробный полет чуть не стал катастрофой. Они не перестали соперничать даже в первой синхронизации и в итоге просто выбросили друг друга в реальность раньше, чем даже успели войти в контакт. Еще и потеряли управление кораблем. Комуи не меньше часа промывал им мозги на эту тему, переходя то на крик, то на истерические возгласы.
Боевые космические корабли последней модели имели не только ручное управление, но и могли подчиняться прямым приказам мозгового центра пилота (чаще всего двоих, потому что отправляться в открытый космос в одиночестве все еще считалось самоубийством). Во втором случае требовалась синхронизация, и она предполагала полный контроль над своими эмоциями и переживаниями. Стоило пилоту на секунду отвлечься на собственные чувства, и он терял контроль, восстановить который было почти невозможно. Это же касалось и андроидов за тем исключением, что роботы не имели ручного управления в принципе.
Начальство, тем не менее, доводы смотрителя и всех кураторов слушать отказывалось и требовало, чтобы боевой Ковчег-два сопровождал исследовательский «65-ый» на очередную возможно пригодную для жизни планету. По прогнозам, там могла поджидать засада Акума – беспилотных боевых андройдов, созданных на основе роботов, уничтожавших Евразию. Их создатель – обезумевший ученный с псевдонимом Граф – жаждал захватить всю вселенную, а Черный Орден, перешедший от Ватикана ООН, был призван с ним бороться.
До планеты они с горем пополам добрались и без синхронизации (Аллен, скрипя зубами, уступил управление Канде, так как в искривленном пространстве он ориентировался чуть лучше, чем плохо – школьные уроки сильно отличались от реальности), даже разобрались с большинством Акума. Все пошло наперекосяк, когда враги начали уходить с поле боя, и Аллен решил, что преследовать их будет себе дороже, а Канда был категорически с ним не согласен.
Не поделив управление, они врезались в последнего оставшегося Акума, насквозь прорезав левый бок Ковчега и повредив один из двигателей. Уолкер никогда не признался бы, но он был благодарен Канде, за то, что тот среагировал намного быстрее, включая экстренную герметизацию кабины и нахлобучивая ошарашенному Аллену на голову шлем с подачей кислорода. Обратный путь они оба провели в стазисе на буксире у «65-ого».
- Иди к черту, – посоветовал Канда, резко опуская открывающий рычаг. Аллен с тихим рычанием подскочил к нему.
- Да, мать твою, ну, неужели, это так сложно, просто делать, что я говорю?!
- Вот еще, буду я выполнять приказы какой-то сопливой малявки!
- Аллен! Меня зовут Аллен, тупица, и я командир! Я, а не ты!
Они с одинаковой яростью уставились друг на друга. Лави внизу весело присвистнул, закладывая руки за голову.
- Плевать мне, как тебя зовут, – Тихо прошипел Канда ему в лицо. Аллен насупился, собираясь сказать очередную колкость. Но тот с презрительным хмыканьем спрыгнул из кабины, не дожидаясь трапа. Уолкер медленно выдохнул и приказал себе не раздражаться по пустякам. Не хватало еще испортить себе нервы из-за высокомерных идиотов. Как будто Кросса было мало…
- Ладно, ребятки, - Лави перехватил Канду под локоть, не давая уйти, и поманил Аллена, - у меня есть отличная идея.
Уолкер тихо застонал - вот только отличных идей Лави ему не хватало для полного счастья!
Лави привел их небольшой спортивный зал, Аллен удивленно приподнял брови: рыжий друг хотел решить дело дракой? Тот, не обращая никакого внимания на их с Кандой гримасы, поставил их на небольшом расстоянии друг от друга и удовлетворенно кивнул.
- Супер. Я считаю, что основная ваша проблема – отсутствие доверия! – Лави с до невозможности умным видом вздернул вверх указательный палец, - так что будем над этим работать.
Не увидев ожидаемого энтузиазма, он развернул Канду спиной и отошел к стене.
- Юу, падай назад.
Повисла пауза. Канда уставился на него с таким видом, будто Лави предложил ему как минимум станцевать стриптиз. Аллен засмеялся, попутно делая себе пометку узнать что за «юу».
- Че-го?
- Того, падай, давай, – Лави взмахнул рукой, по-видимому, изображая падение. – Что непонятного?
- Лави, - начал Канда вкрадчивым голосом, - скажи честно, ты рехнулся?
Аллен захихикал с новой силой, Лави с тяжелым вздохом посмотрел на потолок.
- Господи, как с вами сложно! – Он подошел к Канде, снова разворачивая его спиной к Уолкеру. – Ты доверяешь Аллену, так что падай назад. В чем проблема?!
Лави, в конце концов, просто толкнул его в плечо, и Канда пошатнулся от неожиданности, заваливаясь назад. Аллен заботливо подпихнул ближайший мат ногой, чтобы напарник, не дай бог, не ударил голову, и невинно взглянул на него сверху вниз. Канда скрежетнул зубами и показал ему неприличный жест.
- Аллен! Ты должен был поймать его!
- Ты не говорил, – Уолкер с легкой полуулыбкой повернулся к возмущенному Лави и пожал плечами.
Парень раздраженно прищурился, переводя взгляд с одного на другого: Аллен продолжал изображать святую невинность, флегматично глядя в сторону; Канда пытался убить Аллена взглядом.
- Я понял, это упражнение вам не по вкусу, – Лави сладко улыбнулся, заставив Аллена настороженно подобраться: примерно так улыбался Кросс, когда собирался попросить его принести, например, подлинник Моны Лизы, чтобы повесить на дверь в туалете, она, мол, по цветовой гамме подходит. – Ну, не страшно, у меня есть еще много других!
Улыбка Аллена резко скисла. Только что севший Канда с шипением откинулся обратно на мат, закрывая лицо руками.
***
Многочисленные сотрудники замолкали и застывали как вкопанные, когда Аллен проходил мимо. Это было… смешно. В смысле нет, это не было смешно, потому что он не оправдал ожиданий, чуть не провалил миссию и убил одного из лучших пилотов. Но то, как все эти люди, еще вчера приветливо здоровавшиеся с ним, сейчас отводили глаза и отворачивались - это было забавно. Это в очередной раз открывало истинную природу человечества.
Аллен иронически улыбнулся своим мыслям – «неужели, ты думал, что все они – твои друзья?» Кросс назвал бы его фантастически наивным болваном, и был бы абсолютно прав.
Автоматически передвигая ноги, Уолкер добрался до верхнего этажа и застыл перед конференц-залом. Прямо напротив зала был расположен один из немногих иллюминаторов, в нем приятным голубоватым оттенком светилась Земля.
- Уолкер, – Говард Линк, личный помощник Левелье и один из группы «Воронов» - специального подразделения для защиты и патрулирования ближайшей галактики, остановился рядом.
- Отсюда она выглядит такой безмятежной и счастливой, – так и не дождавшись ответа, он продолжил, - мне казалось, что я так скучаю по дому. А на самом деле нет, я привык быть здесь, привык к тому, как мы живем. И теперь все снова поменялось…
Аллен сжал зубы и впился ногтями в ладони. Линк со вздохом опустил ладонь ему на плечо, подталкивая в сторону ненавистной двери.
- Идемте, Уолкер. Вас ждут.
В центре конференц-зала стоял большой круглый стол с интерактивной картой галактики. Вокруг него были привинчены к полу кожаные кресла с высокой спинкой. Прямо-таки стол короля Артура! Да и атмосфера в помещении была соответствующая…
Мальком Левелье приторно улыбался, лениво перекатывая в руках карандаш, и Аллен не смог удержаться от кривоватой ухмылки в ответ. Кусок дерьма. Слева от инспектора с непроницаемым выражением на лице сидел Комуи, справа – с электронной сигаретой (разве здесь можно курить?!) развалился Кросс.
Уолкер вздернул подбородок, пожалев, что у него не было времени привести себя в порядок, опекун, прищурившись, отсалютовал ему сигаретой. Аллен задумался, что тот мог бы ему сказать, останься они одни. Получалось что-то в духе «молодец, тупица, ты оказался неудачником даже в большей степени, чем я ожидал» или «ну, и чего ты раскис, малявка сопливая, у тебя есть еще целая жизнь, чтобы запороть все окончательно».
Линк подтолкнул его к одному из кресел.
- Аллен Уолкер, – Левелье до тошноты противно растягивал гласные буквы в его имени, - когда Мариан предложил вашу кандидатуру на освободившуюся должность, я, признаться, был очень удивлен. Тем более, мне казалось, Вы сами не собирались продолжать семейную традицию…
Аллен молчал, угрюмо разглядывая Ветвь Ориона на столе перед собой. Собирался, не собирался, какая теперь разница? Левелье цокнул языком, так и не дождавшись ответа.
- Что ж, Вы меня приятно удивили, Уолкер. – Аллен резко вскинул голову, недоверчиво глядя на инспектора, - Поздравляю с успешно выполненным заданием.
Что? Какое, мать вашу, успешно выполненное задание?! Он перевел настороженный взгляд на Комуи, который тут же низко опустил голову. Левелье продолжал отвратно улыбаться, наслаждаясь его замешательством.
- Вы в курсе сути задания Мари? – Аллен напряженно покачал головой. – Ноэль Органон должен был позволить себя схватить, чтобы проникнуть в тыл врага и захватить схемы Акума.
Наши ученые сейчас работают над тем, чтобы перехватить их сигнал и подчинить Ордену. Конечно, то, что произошло с Юу Кандой и его андройдом, очень прискорбно, но цель оправдывает средства, верно, Уолкер?
Инсценировка. Они с Кандой должны были спасать людей, которые добровольно позволили взять себя в плен.
Аллен с нарастающим возмущением открыл рот, не до конца понимая, что вообще собирался сказать:
- Это… Я….
- Очень рад. – Кросс перебил его очень странным голосом, не отводя не менее странного взгляда, – ты очень рад, что смог послужить на благо Ордену, я прав, Аллен?
Кросс не звал его по имени, когда речь шла о каких-то пустяках. Уолкер медленно кивнул и заставил губы приподняться в подобии улыбки, надеясь, что это не похоже на оскал.
- Я очень рад… - «что ты сидишь далеко, вонючий ублюдок, так далеко, что я не могу сломать тебе твой чертов нос!»
Кросс бросил ему еще один предостерегающий взгляд. Левелье с довольным видом наклонился вперед и положил подбородок на сцепленные пальцы.
- Я надеюсь, Вы и впредь будете служить нам верой и правдой.
- Не сомневайтесь, – выплюнул Аллен, резко поднимаясь. – Я могу быть свободен?
- Можете, – благосклонно кивнул инспектор, одаривая его очередной фальшивой улыбочкой.
***
Канда случайно обнаружился за одним из эвакуационных шаттлов, которые Аллен обходил по стене, желая подобраться к Ковчегу незамеченным. Парень сидел в позе лотоса с закрытыми глазами: то ли медитировал, то ли просто спал. Уолкер, недолго думая, плюхнулся рядом, опираясь спиной о стену и вытягивая ноги.
- Эй.
- Чего приперся?
- Поговорить.
- О, ну, я весь внимание, – иронически произнес Канда, так и не поворачивая головы и не открывая глаза. Аллен чуть нахмурился и пихнул его в плечо, привлекая внимание.
- Я не пытаюсь заменить тебе Алму, мне вообще плевать, просто… не надо меня ненавидеть, я ничего тебе не сделал.
Про Алму Аллену рассказала Линали. Они были специальным проектом, Линали Ли, Алма Карма и Юу Канда, доставленные на борт «Европы» еще в раннем детстве и выросшие среди звезд. Канда и Алма были командой с самого начала, их учили работать друг с другом, из них сделали идеальную команду. И, как понял Аллен, к вящему неудовольствию начальства, они стали парой. То есть, еще с эпохи расцвета генной инженерии, однополые отношения вошли в норму и никого не удивляли, но в режиме постоянного напряжения космической станции подобное не приветствовалось. Впрочем, никто с этим не боролся, пустив их воспитание на самотек. А потом, Алма умер.
Канда медленно открыл глаза и внимательно посмотрел на него.
- Кто тебе сказал?
- Какая разница? Ты вообще слу…
- Большая. Мне нужно знать, кому отрезать язык, – Канда резко поднялся, намереваясь уйти. Аллен быстро схватил его за запястье, утягивая обратно вниз.
- Послушай! Просто выслушай меня! – Убедившись, что Юу не собирается бежать на поиски случайного информатора, Уолкер скрестил ноги, наклоняясь ближе. – Тебе же тоже осточертели все эти тренинги на доверие, так почему бы не прекратить? Это не сложно, просто притвориться, что мы ладим.
Канда дернул рукой, вырывая запястье, и настороженно прищурился. Лави в своих упражнениях действительно довел его до ручки, заставив весь день ходить прикованным к Аллену наручниками. Проблема была не в том, как заниматься привычными делами, есть или ходить в туалет, все-таки они оба не отличались застенчивостью, проблема была в том, что это не работало. Они все так же ругались из-за каждого пустяка, Аллену иногда казалось, что Канду бесит даже то, как он дышит. То, что он в принципе дышит.
- Я не желаю притворяться, – наконец вынес он свой вердикт, порываясь снова встать.
Аллен перехватил его за бедра, силой опуская обратно.
- Да в чем твоя проблема, а? Не хочешь – не надо, просто прекрати вести себя так… так… - он возмущенно взмахнул руками, не находя подходящего слава. – прекрати быть таким придурком!
- Это я-то придурок? – Канда вжал его в стену, хватая за горло и опасно блестя глазами. – Это ты, тупой, маленький уродец. Высокомерный неженка с Земли, решивший, что все вокруг должны ему, раз он соизволил тут оказаться.
Аллен открывал рот, пытаясь вдохнуть воздух, и вцепился онемевшими пальцами в руку Канды, давившую на горло.
- Это… не правда… - выдавил он, чувствуя, как темнеет в глазах от нехватки кислорода. Хватка на горле ослабла, и Аллен судорожно закашлялся.
- Это правда.
- Я на него похож. Вот это правда.
Об их с Алмой «похожести» заикнулся Лави. Аллен помогал ребятам в исследовательском отделе, а те взамен учили его ориентироваться в искаженных пространственно-временных коридорах. Лави был там же, сосредоточенно записывал какие-то данные, краем глаза наблюдая за Алленом и остальными. Через некоторое время он просто отложил бумаги и, уже не отрывая странного взгляда от Уолкера, заявил, что тот ему кое-кого напоминает. В комнате повисла напряженная тишина, а потом одна из ученых, Лоу Фа, тихим голосом сказала про Алму.
К своему неудовольствию, Аллен решил, что они с Алмой действительно обладали несколькими общими чертами (просто не хотелось признавать, что на самом деле общего было намного больше). Судя по рассказам ребят, Алма был веселый и жизнерадостный, вежливый, добрый, всегда был готов помочь. И, да, Алма был напарником Канды. Хотя бы этой причины было достаточно, чтобы Аллена он невзлюбил.
Канда с силой впечатал его головой в стену, снова сжимая горло, и Уолкер понял, что попал в точку. На этот раз сил сопротивляться у него не было, и он сквозь предобморочную дымку почувствовал, как Юу отпустил его, укладывая на пол.
Лави разбудил их около пяти утра, бросив на кровать специальную одежду. Около недавно заселенной планеты появилась большая группа Акума.
Аллен возбужденно шагал к ангару, на ходу поглощая сэндвич с искусственным мясом и пытаясь не подавиться соком. Его первое настоящее задание! Первым настоящим он считал его потому, что там ожидалась реальная битва, а не парочка заблудших беспилотников. Кроме того, это первый раз, когда с ними не будет никакого сопровождения, ни исследователей, ни «воронов», ни-ко-го!
- Доброе утро! – Аллен солнечно улыбнулся Лави и Линали, стоящим около блестящего бока Ковчега, и получил в ответ такие же приветливые взгляды. Лави, впрочем, тут же посерьезнел.
- Вам придется войти в полную синхронизацию, иначе не справиться.
Уолкер пожал плечами и огляделся.
- А где…
- Он уже внутри, – Лави протянул ему шлем и подмигнул, - удачи, Аллен.
Уолкер быстро взлетел по ступенькам трапа, любовно задевая кончиками пальцев стены, надел шлем и плюхнулся в свое кресло.
- Доброе утро, Канда – придурок, - Канда ответил ему сердитым взглядом и промолчал. «Не больно-то и хотелось!» - кисло подумал Аллен, вспоминая вчерашний инцидент. Запретив себе думать о чем-то кроме миссии, он опустил левую ладонь на сенсор, – Ковчег-два, активация всех систем.
Корабль тихо загудел, оживая, на панели управления засветились маленькие лампочки, появилась интерактивная карта.
***
Аллен вяло размазывал искусственные овощи по тарелке, методично превращая их в пюре, когда на соседний стул опустился Мари.
- Мне жаль, Аллен, – голос мужчины отдавал горечью, но Уолкер слабо улыбнулся и покачал головой.
- О чем ты, Мари? Ты уж точно ни в чем не виноват.
- Я мог не соглашаться на план Левелье.
Мог. Но согласился. Как согласился бы любой из сотрудников Ордена, потому что у инспектора были свои рычаги воздействия.
Очень немногие из сотрудников Черного Ордена оказались здесь по своей собственной воле, космос был востребован только тогда, когда его начинали осваивать. А теперь, спустя столько лет, из самой престижной профессия космонавта превратилась в одну из самых не желаемых. Почему? Ответ прост, умереть в космосе было в несколько сот раз легче, чем на любой, даже самой не освоенной из планет. Одна осечка, твоя, второго пилота, кого-то из команды, и можно прощаться с жизнью из-за отсутствия кислорода, потери управления в синхронизации, изменившихся координат.
Младший сын Мари и Миранды был болен раком – единственной болезнью, которую человечество так и не смогло вылечить до конца из-за постоянного прогресса вируса. Не было ничего удивительного в том, что ослепший в юности Нойз цеплялся за должность пилота, не так просто было найти работу на Земле, тем более с таким недугом. И, да, ты можешь умереть, если твоя жена встанет не с той ноги (в случае с Мирандой эта шутка, правда, была неактуальна), зато у твоих детей будет достаточно денег на дорогие лекарства.
В любом случае, Аллен считал, что никто кроме самого человека, не может судить о моральности тех или иных поступков. Он старался заставить голос звучать как можно более уверенно.
- Заниматься самобичеванием – пустая трата времени. Я оказался плохим командиром, Канда был слишком… - Уолкер развел руки, не находя подходящего слова, - в общем, это не твоя вина.
Аллен похлопал Мари по плечу и пошел к выходу из столовой.
Интересно, что будет дальше? Левелье прикажет найти ему нового напарника, и он действительно до конца жизни будет бороздить просторы космоса? Ничего не скажешь, отличная перспектива.
Хмыкнув в такт своим мыслям, Аллен толкнул тяжелую дверь в диспетчерскую. Лави крутанулся на стуле и отсалютовал ему планшетом.
- Йо, Аллен, как жизнь? – несмотря на веселый голос, во взгляде друга сквозило беспокойство, и Аллен закатил глаза, падая на соседнее кресло.
- Лучше всех, – Лави кинул ему недоверчивый взгляд, - о Боже, серьезно, я в порядке!
- Как скажешь, как скажешь…
Друг повернулся к большому экрану, на сегментах которого были изображены разные помещения станции. Аллен лениво наблюдал за изображением Комуи, который нервно заламывал руки и расхаживал по своему кабинету.
Проснувшись с утра, он твердо решил не сходить с ума и не поддаваться упадническим настроениям. Да, то, что произошло, было трагедией, трагедией мирового масштаба, если хотите. Но это также была его личная трагедия. Вмешивать кого-то еще, вешать на других свои проблемы, выглядеть слабым? Вот уж увольте.
- Эй, Аллен, хочешь бесплатное кино посмотреть? – Лави с хитрой ухмылкой нажал какие-то кнопки, и изображение кабинета Комуи развернулось на весь экран. – Так-с, еще момент…
- Что ты делаешь? – с умеренным любопытством, все-таки, решил уточнить Аллен, наблюдая за манипуляциями друга. Тот продолжал нажимать на кнопки и что-то вводить через планшет.
- И-и… бинго!
- … мы не можем скрывать это! Речь о его отце! – голос Комуи ворвался в комнату, заставив Аллена подскочить на месте. Лави довольно улыбался, развалившись в своем кресле.
- Лави, это…
- Невежливо, незаконно и очень весело! – воскликнул Лави, одаривая его очередной улыбкой. – Расслабься и получай удовольствие.
Тем временем дверь кабинета распахнулась, и на записи появились новые действующие лица. Мальком Левелье уселся в кресло, закидывая ногу на ногу, Линк остался стоять около двери. Там присутствовали еще несколько человек, но Аллен не знал о них ровным счетом ничего.
- Итак, Комуи, расскажите нашим коллегам, что именно произошло.
Комуи Ли ставший собранным и серьезным в тот же миг, как открылась дверь кабинета, кивнул и подравнял лежащие на столе бумаги. По мнению Аллена, данное действие было лишено всякого смысла – в кабинете царил такой беспорядок, что одна ровная стопка ничего не меняла.
- Несколько часов назад наши датчики зафиксировали сигнал Ковчега-один.
Ощущение было такое, будто бы пол вдруг резко исчез и Аллен рухнул куда-то вниз.
На первом Ковчеге десять лет назад Мана отправился искать Неа, когда был зафиксирован сигнал с Тимкампи – личного корабля дяди. Ученые опасались, что сигнал был сфальсифицирован Графом, чтобы заманить Ману в ловушку и захватить Ковчег. Мана, к сожалению, не поверил в засаду, пока не увидел вражескую флотилию андройдов своими глазами. Мана, находясь, в полной синхронизации не справился с управлением, когда пытался обойти врагов по кругу, и оказался слишком близко к горизонту событий. Притяжение черной дыры было чересчур сильным и Ковчег-один затянуло внутрь.
По крайней мере, именно такую версию событий рассказали его маленькому сыну, когда стало понятно, что Уолкер-старший не вернется.
- И почему Вы так обеспокоены, Комуи? – Левелье чуть прищурился.
Аллен резко поддался вперед, вцепляясь онемевшими пальцами в приборную панель и жадно впитывая каждое слово Комуи. Ученый сцепил пальцы перед лицом и положил на них подбородок.
- Если есть хоть один шанс, что Мана жив, мы должны попробовать спасти его.
Шанс был минимален. Системы космических кораблей были рассчитаны на поддержание пилота в стазисе в течение десяти лет. Помимо того, что этот срок подошел к концу, никто не знал, успел ли Мана вообще лечь в капсулу. Никому не было известно, что происходит с людьми, с живой материей, попавшей в черную дыру.
- Почему вы не думаете, что это может быть ловушка? Такая ситуация уже однажды произошла и мы потеряли один из лучших кораблей.
Комуи тяжело вздохнул. Остальные люди в комнате тихо перешептывались между собой, пока одна женщина – блондинка со шрамом на лице – не вышла вперед.
- Я правильно понимаю, инспектор, что Вы предлагаете бездействовать?
- Вы понимаете правильно, мисс Найн, - Левелье с холодцей улыбнулся, - более того, я запрещаю сообщать об этих сигналах кому бы то ни было. Особенно Мариану Кроссу и этому мальчику, Уолкеру.
- Но, инспектор…
Аллен ну слушал дальше. Он вскочил с места и быстрым шагом направился к выходу.
***
- Ты готов? – Аллен внимательно посмотрел на Канду и, дождавшись короткого кивка, глубоко вздохнул. – Полная синхронизация…
Сначала ничего не происходило, и он даже успел забеспокоиться, что у Канды, правда, нет мозга, поэтому в синхре и было так пусто. Но ощутимая вспышка чужого недовольства быстро убедила его в обратном. А потом вокруг ураганом замелькали чужие чувства и воспоминания…
- Меня зовут Алма…
- Ты бесишь меня, придурок!
- Юу, ты не должен обижать Линали, она…
- Канда, мы с Алмой хотели…
- Я знаю, что на самом деле нравлюсь тебе, я это видел!
- Ты не должен стесняться этого. Это ваши чувства, это ваша…
- Я с ним сплю. Для вас это проблема?
- Эй, Юу, какая у тебя мечта? Я, например, больше всего хочу увидеть небо…
- Не смей, Алма! Не надо…
- Мне жаль, Канда. Он не выжил, сгорел в атмосфере…
- Ты будешь, иначе…
- Я на него похож. Вот, правда.
Аллен совершенно не ожидал увидеть собственное лицо, собственные искусанные губы и затуманенный взгляд. Розовый кончик языка быстро скользнул по нижней губе, увлажняя пересохшую кожу. Чувства Канды, а именно отвращение, желание, боль, надежда, все это бешеным потоком хлынуло в самого Аллена, заставляя задохнуться. Слишком много…
«…дурок! Ты слышишь?!» – знакомый голос прорывался сквозь поток чужого сознания, - «приди в себя!»
«Канда!»
Аллен распахнул глаза, но увидел перед собой только открытый космос. Канда ощущался рядом, как будто стоило протянуть руку и вот он – здесь, но на самом деле его не было.
«Тебя, блядь, не учили, что нельзя расслабляться?!»
Ох, он только что чуть не угробил их обоих. Настоящая синхронизация ни капельки не напоминала те виртуалки, которые заставляли проходить их на Земле.
«Да срать мне, что эта твоя первая синхра. Ты маленький урод!»
Аллен сосредоточился, пытаясь почувствовать тело, и с удивлением обнаружил, что оно действительно есть: повинуясь его желанию, корабль сдвинулся вбок. Канда все еще ощущался раздражением где-то рядом, но уже не таким инородным. Он словно стал продолжением самого Аллена. Это было… странно.
Акума оказалось много, а синхронизация в андроиде была еще более… Аллен сказал бы, что это было интимно. Возможно, виной тому было само сражение, бой разгорячил их обоих.
«Справа» - азарт Канды преумножал его собственное возбуждение.
«Я прикрою» - если бы он мог, Аллен бы ухмылялся. Акума яркими вспышками взрывались, озаряя темное космическое пространство. Противник сверху, блок сзади, быстрее, жестче…
Первые секунды в реальности Аллен учился заново дышать. А потом он учился чувствовать себя собой: очень не хватало чужого присутствия «рядом». И видимо, не одному ему не хватало. Аллен не понял, как они с Кандой оказались на ногах, он не успел заметить, когда Юу оказался так непозволительно близко.
- Что ты…
- Замолчи.
Канда дернул его на себя, сжимая предплечья и грубо целуя. И Аллен приоткрыл губы, подаваясь вперед. Поцелуй был несдержанным, влажным и горячим. Уолкер вырвал свои руки, проводя вверх по плечам Канды и зарываясь пальцами в волосы. Канда с силой сжал его талию, притягивая еще ближе, и сделал шаг назад, садясь в кресло. Аллен перекинул ногу ему через колени и опустился сверху, дыхание у обоих сбилось.
- Что ты делаешь? – полушепотом повторил Уолкер свой предыдущий вопрос, отстранившись. Канда прикрыл глаза, скользнув пальцами по его спине и останавливая ладони на ягодицах Аллена, несильно сжимая.
- А что, по-твоему, я делаю?
Аллен нахмурился. Ему было горячо, горячо от собственного возбуждения, горячо от прикосновений Канды. Перед глазами все плыло. На периферии сознания навязчиво крутилась мысль…
- Я не он, - хрипло выдохнул Аллен, сосредотачиваясь на беспокоящей его мысли, - я не Алма.
Канда поднял голову, посмотрел на Уолкера нечитаемым взглядом и усмехнулся.
- Я заметил. Аллен…
Уолкер тихонько застонал, когда влажные губы коснулись его шеи. Канда расстегнул молнию на его форме и помог Аллену выпутать руки их облегающей ткани. Тот незамедлительно проделал то же самое с формой напарника, шалея от ощущения горячей кожи под пальцами. Канда медленно провел ладонью по его торсу и опустил на пах, слегка надавливая, и Аллен понял, что пропал.
@темы: Квест 5, Команда Аллена
Задание: Преканон. Нэа, Кросс, Аллен 35-летней давности. С чего Нэа решил убить Графа? Как он встретился с Кроссом? Почему Кросс мать его колдун на службе ватикана, а не сгорел на костре как все порядочные люди? Кто додумался засунуть в мальчика и темную материю и чистую силу? Почему его при этом не разорвало к хренам собачьим? И так далее.
Название: Черно-белый
Автор: Neah team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини (1269 слов)
Пейринг/Персонажи: Нэа/Мариан Кросс, упоминается Аллен и Мана
Категория: слэш
Жанр: фотографии
Рейтинг: PG-13
Память странная дама, кое-что она забывает, лишь стоит отвернуться, а кое-что держит при себе до скончания веков.
Что забудется, а что останется не может предугадать никто.
И зачастую лучше всего носить у сердца небольшую стопку фотографий, где память замирает, концентрируется, живет.
Черно-белая память.
1.
— Если ты не будешь улыбаться, я тебя убью. И шляпу сними.
— Чем тебе шляпа не угодила?
— Она твою наглую рожу загораживает.
— Так может быть…
— Не может!
Нэа сам снимает с Мариана шляпу, отбрасывает ее в угол и приглаживает непослушные рыжие волосы.
— Молодые люди готовы? — интересуется пожилой фотограф.
— Еще пару минут, — не глядя говорит ему Нэа, сражаясь с особо непослушным локоном.
— Вот что ты делаешь? — интересуется Мариан, и, пока фотограф отверачивается, приобнимает Нэа.
— А ты? — смеется тот и откровенно прижимается, а потом легко выскальзывает из объятьев и идет к стулу, стоящему посреди небольшой комнаты, как раз напротив фотоаппарата. — Чур, я сижу!
Мариан послушно становится позади, кладет руку ему на плечо чуть сжимает, а потом расслабляется, пытается сделать умное лицо, получается плохо.
Фотограф долго, критически осматривает получившуюся композицию и, видимо, остается доволен.
***
Это фото было первым в коллекции. Но сохранилось оно лучше всего. Прекрасная работа фотографа и ретушера. У Нэа веселые глаза и добрая улыбка, у Мариана чуть нахмуренные брови и почти не заметно отсутствие одного глаза.
Какие они там молодые! Вся жизнь впереди. Полная надежд и планов.
2.
Уже почти полдень, а они все еще в постели. Нэа наотрез отказывается выбираться из-под одеяла. А Мариан валяется с ним за компанию. Им хорошо, и весь мир становится таким неважным. Они говорят, обсуждают планы на будущее, занимаются любовью.
Это был теплый, нежный, тягучий и сладкий день. День полный тихих стонов, прикосновений. Мариан даже пробовал в чем-то признаваться, но Нэа накрывал его рот ладонью и качал головой.
Не время?
Может быть.
А оно когда-нибудь настанет?
Они никак не могли насытиться друг другом.
Но к вечеру все же пришлось вставать. Голод сделал свое дело. Да и Нэа сказал, что без кофе существовать вообще отказывается.
Они идут в недорогой ресторанчик, где божественно готовят яичницу и подают невероятно сытное ирландское рагу. Ну, и кофе, конечно.
Когда они выходят, все небо уже усыпано звездами.
Небольшая фотомастерская почти закрывается, когда Нэа решает, что им просто необходимо сегодня сделать снимок.
Именно сегодня.
И фотограф не отказывает, пускает.
***
Мариан сидел на стуле, а Нэа стоял позади него, приобнимая за плечи. Большего они не могли себе позволить.
А так хотелось.
3.
Они пьяны и веселы. Мариан заказывает очередную бутылку, Аллен смеется и рассказывает какую-то длинную университетскую историю. Нэа не слушает. У Нэа в голове только музыка. Он что-то напевает, его пальцы касаются белоснежной скатерти словно клавиш.
— А я ему и говорю… — Аллен не унимается.
И как он умудряется говорить и есть одновременно?
Мариан смеется, подливает в бокалы шампанское.
Они ждут. И вот, на возвышение в глубине зала поднимаются музыканты и певица — местная знаменитость. Пианист берет пару пробных аккордов, начинает играть.
Аллен замолкает под строгим взглядом Кросса, даже жевать перестает.
На сцене Мария. И она поет. Нэа подается вперед, облизывается.
— Богиня!
Мариан откидывается на спинку стула, косится то на сцену, то на Нэа.
Этим вечером все идет так, как нужно.
Фотографироваться они поехали на следующий день. Нэа настоял. Мария отнекивалась, но он уговорил ее. Сказал, что будет обожать даже ее портрет. Она согласилась.
***
Она сидела в глубоком кресле и держала в руках алую розу, рядом с ней на одном колене стоял Мариан, Нэа устроился с другой стороны, склонившись к Марии, словно что-то шептал ей на ушко, Ален оперся на спинку кресла и смотрел прямо в фотокамеру. Он единственный смотрел туда. Остальным было не до того.
4.
Нэа молчит весь вечер и всю ночь. Не дает Мариану прикоснуться к себе, просто ложится рядом и засыпает. Утром, накинув рубашку на голое тело, привидением ходит по квартире, и лишь после того, как Мариан приготовил кофе, говорит:
— Мана заболел.
Днем они идут в больницу. Мариан не заходит в палату, ждет Нэа в коридоре. Смотрит в окно, морщится от запаха лекарств, страдает — ему безумно хочется курить.
Все здесь ему кажется нереальным. И яркий свет, и люди в белом. Особенно люди в белом.
Сердце сжимается. Мариан ловит себя на ревности, но ругает себя и отбрасывает ненужные мысли прочь.
Нэа выходит из палаты почти через час. Не оглядываясь идет к выходу, словно ему нетерпится покинуть это место.
Неудивительно.
На улице Мариан, наконец, закуривает. Какое же это блаженство! Нэа забирает у него сигарету, неумело затягивается, кашляет и выбрасывает окурок прочь.
Почему они идут фотографироваться в этот день — непонятно. Просто идут и все.
***
Они сидели рядом, Мариан с идеально прямой спиной, а Нэа привалился к его плечу, словно у него ни на что не осталось сил.
Потом, глядя на фотографию, Нэа говорил, что от нее веет постмортемом. Мариан злился, не соглашался. Но с фото на него, и, правда, совершенно мертвыми глазами смотрел Нэа.
5.
Какое-то время они не видятся. Каждый занимается своими делами. Мариан корпит в библиотеках, а Нэа пишет музыку.
Первым не выдерживает Нэа.
Он приходит к Мариану, не спрашивая ничего, берет его за руку и тащит за собой. Сопротивляться было бесполезно.
Они целый день бродят по городу, заглядывая в такие места, о существовании которых Мариан даже не догадывался! А уж он-то знал многое.
Долго сидят в порту, кормя чаек сладкими булочками.
Гуляют по крышам, пугая голубей и котов. И, казалось, весь мир лежит у их ног.
— Расскажи мне что-нибудь, — просит Нэа.
Мариан даже растерялся. А потом все же рассказывает о служителях Ватикана, которые приходили навестить его, скромного ученого.
— Не прибедняйся, — Нэа ложится, устроив голову на бедре Мариана. — Ты какой угодно, но не скромный.
— Тебе лучше знать, — соглашается Мариан, перебирая темные пряди Нэа.
— Еще бы, — смеется тот, а потом резко встает.
Его словно подменили. Он разгоняет голубей, одного даже умудряется пнуть. Те разлетаются, теряя перья.
Нэа что-то кричит, машет руками. Мариан не может понять, что с ним происходит. Ловит его в объятья, но Нэа вырывается, ударяет кулаками Мариана в грудь и почти сразу затихает.
- Идем, - говорит через какое-то время и, отряхнув пальто, набрасывает себе на плечи.
Если в голову Нэа приходит какая-то идея — остановить его невозможно.
***
В этот раз была не одна фотография, а целая серия.
Нэа стоит, опираясь на тумбу.
Мариан сидит на стуле.
Они оба стоят спина к спине.
Нэа на полу с мишкой в руках.
Мариан курит трубку.
Это были лучшие их фотографии.
6.
— Напомни-ка, где я тебя подобрал? — Нэа в ярости, он переминается с носка на пятку, и зло смотрит на Мариана. — На какой помойке? — Он почти рычит.
А Мариан молчит. Такие вспышки ярости для Нэа в последнее время становятся в порядке вещей.
— В какой выгребной яме? — Нэа кричит и подходит ближе, смотрит снизу вверх, понимает, что оказывается не в самом выгодном положении, и пытается сделать шаг назад, но Мариан ему не дает.
Хватает за лацканы дорого пиджака, подтягивает к себе ближе, целует.
Нэа затихает, словно его выключили, не сопротивляется, позволяя делать с собой все, что угодно. А потом, когда Мариан отпускает его, облизывается задумчиво, проводит пальцами по губам и говорит:
— Ватиканская шлюха, — его голос звучит мягко, почти любовно, — орденский выкидыш. – смеется, а потом, словно так и было нужно. — Пойдем. Этот момент надо запечатлеть.
***
Нэа устроился на кушетке в позе, которая больше подходит девушке. Но его это не заботит. Мариан присел на подлокотник и смотрел на Нэа. Этот взгляд лучше всего получается на фотографии. Чуть тревожный, полный заботы.
А Нэа выглядел усталым. Кажется, вот-вот заснет.
Фотографии не лгут.
7.
Это было воскресение. Или может быть июль? Скорее всего, часа три по Фаренгейту.
Нэа уже не хватало сил держать внутри безумие, рвущее душу на части. Мир переворачивался с ног на голову.
Его фотографий больше нет.
На последней Мариан один.
В форме Черного Ордена, в широкополой шляпе, скрывающей глаза. С сигаретой и ехидной улыбкой.
***
…
Автор: Neah team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини (1269 слов)
Пейринг/Персонажи: Нэа/Мариан Кросс, упоминается Аллен и Мана
Категория: слэш
Жанр: фотографии
Рейтинг: PG-13
Память странная дама, кое-что она забывает, лишь стоит отвернуться, а кое-что держит при себе до скончания веков. Что забудется, а что останется не может предугадать никто.
И зачастую лучше всего носить у сердца небольшую стопку фотографий, где память замирает, концентрируется, живет.
Черно-белая память.
1.
— Если ты не будешь улыбаться, я тебя убью. И шляпу сними.
— Чем тебе шляпа не угодила?
— Она твою наглую рожу загораживает.
— Так может быть…
— Не может!
Нэа сам снимает с Мариана шляпу, отбрасывает ее в угол и приглаживает непослушные рыжие волосы.
— Молодые люди готовы? — интересуется пожилой фотограф.
— Еще пару минут, — не глядя говорит ему Нэа, сражаясь с особо непослушным локоном.
— Вот что ты делаешь? — интересуется Мариан, и, пока фотограф отверачивается, приобнимает Нэа.
— А ты? — смеется тот и откровенно прижимается, а потом легко выскальзывает из объятьев и идет к стулу, стоящему посреди небольшой комнаты, как раз напротив фотоаппарата. — Чур, я сижу!
Мариан послушно становится позади, кладет руку ему на плечо чуть сжимает, а потом расслабляется, пытается сделать умное лицо, получается плохо.
Фотограф долго, критически осматривает получившуюся композицию и, видимо, остается доволен.
***
Это фото было первым в коллекции. Но сохранилось оно лучше всего. Прекрасная работа фотографа и ретушера. У Нэа веселые глаза и добрая улыбка, у Мариана чуть нахмуренные брови и почти не заметно отсутствие одного глаза.
Какие они там молодые! Вся жизнь впереди. Полная надежд и планов.
2.
Уже почти полдень, а они все еще в постели. Нэа наотрез отказывается выбираться из-под одеяла. А Мариан валяется с ним за компанию. Им хорошо, и весь мир становится таким неважным. Они говорят, обсуждают планы на будущее, занимаются любовью.
Это был теплый, нежный, тягучий и сладкий день. День полный тихих стонов, прикосновений. Мариан даже пробовал в чем-то признаваться, но Нэа накрывал его рот ладонью и качал головой.
Не время?
Может быть.
А оно когда-нибудь настанет?
Они никак не могли насытиться друг другом.
Но к вечеру все же пришлось вставать. Голод сделал свое дело. Да и Нэа сказал, что без кофе существовать вообще отказывается.
Они идут в недорогой ресторанчик, где божественно готовят яичницу и подают невероятно сытное ирландское рагу. Ну, и кофе, конечно.
Когда они выходят, все небо уже усыпано звездами.
Небольшая фотомастерская почти закрывается, когда Нэа решает, что им просто необходимо сегодня сделать снимок.
Именно сегодня.
И фотограф не отказывает, пускает.
***
Мариан сидел на стуле, а Нэа стоял позади него, приобнимая за плечи. Большего они не могли себе позволить.
А так хотелось.
3.
Они пьяны и веселы. Мариан заказывает очередную бутылку, Аллен смеется и рассказывает какую-то длинную университетскую историю. Нэа не слушает. У Нэа в голове только музыка. Он что-то напевает, его пальцы касаются белоснежной скатерти словно клавиш.
— А я ему и говорю… — Аллен не унимается.
И как он умудряется говорить и есть одновременно?
Мариан смеется, подливает в бокалы шампанское.
Они ждут. И вот, на возвышение в глубине зала поднимаются музыканты и певица — местная знаменитость. Пианист берет пару пробных аккордов, начинает играть.
Аллен замолкает под строгим взглядом Кросса, даже жевать перестает.
На сцене Мария. И она поет. Нэа подается вперед, облизывается.
— Богиня!
Мариан откидывается на спинку стула, косится то на сцену, то на Нэа.
Этим вечером все идет так, как нужно.
Фотографироваться они поехали на следующий день. Нэа настоял. Мария отнекивалась, но он уговорил ее. Сказал, что будет обожать даже ее портрет. Она согласилась.
***
Она сидела в глубоком кресле и держала в руках алую розу, рядом с ней на одном колене стоял Мариан, Нэа устроился с другой стороны, склонившись к Марии, словно что-то шептал ей на ушко, Ален оперся на спинку кресла и смотрел прямо в фотокамеру. Он единственный смотрел туда. Остальным было не до того.
4.
Нэа молчит весь вечер и всю ночь. Не дает Мариану прикоснуться к себе, просто ложится рядом и засыпает. Утром, накинув рубашку на голое тело, привидением ходит по квартире, и лишь после того, как Мариан приготовил кофе, говорит:
— Мана заболел.
Днем они идут в больницу. Мариан не заходит в палату, ждет Нэа в коридоре. Смотрит в окно, морщится от запаха лекарств, страдает — ему безумно хочется курить.
Все здесь ему кажется нереальным. И яркий свет, и люди в белом. Особенно люди в белом.
Сердце сжимается. Мариан ловит себя на ревности, но ругает себя и отбрасывает ненужные мысли прочь.
Нэа выходит из палаты почти через час. Не оглядываясь идет к выходу, словно ему нетерпится покинуть это место.
Неудивительно.
На улице Мариан, наконец, закуривает. Какое же это блаженство! Нэа забирает у него сигарету, неумело затягивается, кашляет и выбрасывает окурок прочь.
Почему они идут фотографироваться в этот день — непонятно. Просто идут и все.
***
Они сидели рядом, Мариан с идеально прямой спиной, а Нэа привалился к его плечу, словно у него ни на что не осталось сил.
Потом, глядя на фотографию, Нэа говорил, что от нее веет постмортемом. Мариан злился, не соглашался. Но с фото на него, и, правда, совершенно мертвыми глазами смотрел Нэа.
5.
Какое-то время они не видятся. Каждый занимается своими делами. Мариан корпит в библиотеках, а Нэа пишет музыку.
Первым не выдерживает Нэа.
Он приходит к Мариану, не спрашивая ничего, берет его за руку и тащит за собой. Сопротивляться было бесполезно.
Они целый день бродят по городу, заглядывая в такие места, о существовании которых Мариан даже не догадывался! А уж он-то знал многое.
Долго сидят в порту, кормя чаек сладкими булочками.
Гуляют по крышам, пугая голубей и котов. И, казалось, весь мир лежит у их ног.
— Расскажи мне что-нибудь, — просит Нэа.
Мариан даже растерялся. А потом все же рассказывает о служителях Ватикана, которые приходили навестить его, скромного ученого.
— Не прибедняйся, — Нэа ложится, устроив голову на бедре Мариана. — Ты какой угодно, но не скромный.
— Тебе лучше знать, — соглашается Мариан, перебирая темные пряди Нэа.
— Еще бы, — смеется тот, а потом резко встает.
Его словно подменили. Он разгоняет голубей, одного даже умудряется пнуть. Те разлетаются, теряя перья.
Нэа что-то кричит, машет руками. Мариан не может понять, что с ним происходит. Ловит его в объятья, но Нэа вырывается, ударяет кулаками Мариана в грудь и почти сразу затихает.
- Идем, - говорит через какое-то время и, отряхнув пальто, набрасывает себе на плечи.
Если в голову Нэа приходит какая-то идея — остановить его невозможно.
***
В этот раз была не одна фотография, а целая серия.
Нэа стоит, опираясь на тумбу.
Мариан сидит на стуле.
Они оба стоят спина к спине.
Нэа на полу с мишкой в руках.
Мариан курит трубку.
Это были лучшие их фотографии.
6.
— Напомни-ка, где я тебя подобрал? — Нэа в ярости, он переминается с носка на пятку, и зло смотрит на Мариана. — На какой помойке? — Он почти рычит.
А Мариан молчит. Такие вспышки ярости для Нэа в последнее время становятся в порядке вещей.
— В какой выгребной яме? — Нэа кричит и подходит ближе, смотрит снизу вверх, понимает, что оказывается не в самом выгодном положении, и пытается сделать шаг назад, но Мариан ему не дает.
Хватает за лацканы дорого пиджака, подтягивает к себе ближе, целует.
Нэа затихает, словно его выключили, не сопротивляется, позволяя делать с собой все, что угодно. А потом, когда Мариан отпускает его, облизывается задумчиво, проводит пальцами по губам и говорит:
— Ватиканская шлюха, — его голос звучит мягко, почти любовно, — орденский выкидыш. – смеется, а потом, словно так и было нужно. — Пойдем. Этот момент надо запечатлеть.
***
Нэа устроился на кушетке в позе, которая больше подходит девушке. Но его это не заботит. Мариан присел на подлокотник и смотрел на Нэа. Этот взгляд лучше всего получается на фотографии. Чуть тревожный, полный заботы.
А Нэа выглядел усталым. Кажется, вот-вот заснет.
Фотографии не лгут.
7.
Это было воскресение. Или может быть июль? Скорее всего, часа три по Фаренгейту.
Нэа уже не хватало сил держать внутри безумие, рвущее душу на части. Мир переворачивался с ног на голову.
Его фотографий больше нет.
На последней Мариан один.
В форме Черного Ордена, в широкополой шляпе, скрывающей глаза. С сигаретой и ехидной улыбкой.
***
…
@темы: Квест 5, Команда Нэа
Задание: Одного из Ноев убили и Линк оказался следующим кандидатом на освободившееся место.
Название: Брат мой, враг мой
Автор: Г. Линк
Бета: Г. Линк и анонимный доброжелатель
Форма: фик
Размер: 8706 слов
Пейринг/Персонажи: Говард Линк, Роад Камелот, Малкольм Левелье, Тысячелетний Граф, ОП
Категория: джен
Жанр: драма, экшн
Рейтинг: R
Краткое содержание: Говард Линк должен был удостовериться, что Шерил Камелот мертв.
Предупреждение: постканон
1
Медсестра улыбалась Говарду безразлично-дежурной улыбкой, какие бывают у хорошо вышколенных официантов или горничных, много лет прослуживших в богатом особняке. Уголки губ были приподняты, голова чуть склонена вперед в стремлении угодить, но в глазах читалось тоскливое равнодушие. Медсестре хотелось как можно скорее проводить посетителя в нужное место и забыть о его визите.
— Сюда, пожалуйста. — Она толкнула тяжелую, обитую железом дверь. — Морг находит в другом корпусе.
Говард кивнул и шагнул следом. Дверь захлопнулась у него за спиной, отрезая от шумной суеты госпиталя Святого Варфоломея. Позади остались расписанные фресками залы, гул голосов, острый запах карболки — впереди же разверзлось ничто.
Бесконечно-длинный коридор, залитый грязно-желтым светом, уходил в темноту. Тусклые лампы висели на расстоянии десяти метров друг от друга, превращая пол в шахматную доску из тени и полутени. Тянуло сыростью; плитка влажно поблескивала осевшим на ней конденсатом. По мутно-серому кафелю ползли разводы трещин.
— Пожалуйста, сюда, — повторила медсестра. Мертвенный свет углублял морщины и придавал восковой оттенок коже, превращая лицо в безжизненную маску. Говард с удивлением вспомнил, что несколько минут назад эта женщина показалась ему миловидной. Сейчас ее облик мог внушить только отвращение.
Она двинулась вперед, и ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Плотный, затхлый воздух окружал их, словно кокон; звуки шагов гасли, так и не набрав силу. На какое-то безумное мгновение Говарду показалось, что коридор не принадлежит госпиталю Святого Варфоломея — как и вовсе не принадлежит миру живых.
Впереди раздалось дребезжание, из густых теней выступил силуэт. К ним приближался еще один мертвец — санитар, тащивший за собой тележку. Плотно сжав губы, он смотрел прямо перед собой и методично переступал через полосы желтого света. Когда они поравнялись, санитар даже не поднял головы. Тележка с грохотом прокатились мимо, и Говард, не удержавшись, бросил на нее быстрый взгляд. Он ожидал, что на каталке окажется труп, но увидел всего лишь чаны с супом и мясным рагу — остатки обеда для работников морга.
Больше Говард не оборачивался.
Они шли и шли, и, когда ему стало казаться, что коридор и в самом деле бесконечен, лампа высветила противоположную дверь.
— Сюда, пожалуйста, — заученно произнесла медсестра и нажала на ручку.
Та нехотя повернулась; дверь дрогнула и отворилась, по глазам резанул яркий полуденный свет. Они вновь оказались в мире живых. Говард глубоко вдохнул и поморщился, уловив удушливый аромат гниения.
Медсестра жестом пригласила его дальше. Если бы не миазмы, витавшие в воздухе, можно было подумать, что она ведет его по коридору небольшой гостиницы где-нибудь в Ист-Энде: блестящий паркет, выкрашенные светлой краской стены, сентиментальные сельские пейзажи в простых деревянных рамках. Ничего общего с подземным туннелем.
У двери с надписью «Прозекторская» медсестра остановилась и постучала. Пока она дожидалась ответа, Говард успел вытащить из нагрудного кармана платок и прикрыть нос. От запаха, впрочем, это не спасло; стоило медсестре приоткрыть дверь, как в нос ударил отвратительно-сладковатый дух. Тела Ноев разлагались и гнили точно так же, как тела простых смертных.
В центре помещения стоял высокий узкий стол, на котором лежало покрытое простыней тело. Патологоанатом хлопотал у стеллажей, раскладывая инструменты. Медсестра кашлянула.
— Доктор Фергюссон, это инспектор Линк, — сказала она. Патологоанатом промычал в ответ что-то невнятное. — Он из Ватикана.
Патологоанатом взглянул на Говарда в упор и недобро прищурился. Англиканец, он не понимал, что какому-то католику могло понадобиться в его вотчине.
— Вас должны были предупредить о моем визите, — произнес Говард.
— Да, предупреждали, — согласился патологоанатом. Враждебность его никуда не делась. Он бросил скальпель в коробку — металл звонко ударился о металл — и подошел к прозекторскому столу. — Хотите взглянуть на тело?
— С вашего позволения. — Говард оценил то, что патологоанатом не задает лишних вопросов.
Тот поднял простынь, открывая лицо покойного. Говард наклонился ближе, всмотрелся в искаженные смертью черты. Кивнул. Сомнений не осталось.
Это был Шерил Камелот.
— Вскрытие уже проводили? — спросил Говард. Лицевые мускулы странно перекосило, и Шерил как будто ухмылялся ему с прозекторского стола. Стигматы со лба исчезли, но Говарду казалось, что он видит их тени на гладкой коже.
— Вскрытия не будет.
— Почему?
Патологоанатом помолчал, должно быть, решая, к кому он испытывает большую неприязнь: к инспектору Ватикана или тем, пока еще неизвестным, которые мешали ему делать свою работу. Инспектор Ватикана оказался симпатичнее.
— Семья запретила. Они пожелали, чтобы тело не трогали, — с отвращением произнес патологоанатом. — Религиозные мотивы, видите ли.
Говард слабо улыбнулся в ответ. У семьи Шерила — семьи Ноя — определенно могли быть религиозные причины, чтобы запретить вскрытие.
— А какова заявленная причина смерти? — поинтересовался он. Больше из любопытства: эта информация для отчета не требовалась. Говард должен был просто удостовериться в факте кончины.
— Инфаркт. — Патологоанатом снова закрыл Шерила простыней. — Вы можете в это поверить? Абсолютно здоровый мужчина, которому не исполнилось и сорока пяти — и вдруг умирает от инфаркта.
— Ваши предположения?
— Яд. Скорее всего, щелок. Без дополнительных исследований наверняка, конечно, сказать нельзя, — он с досадой махнул рукой, — но состояние слизистых, кожных покровов, ожоги в гортани, кровавый понос… Как по-вашему, это похоже на симптомы сердечного приступа? Я работаю тут без малого тридцать семь лет, и уж поверьте, кое-чему научился за этот срок.
— Понятно, — кивнул Говард. Ной умер от яда? Это стоило запомнить и как следует обдумать на досуге. Неужели такое вообще возможно? — Благодарю вас, доктор Фергюссон. Не смею больше отвлекать.
Он раскланялся с патологоанатомом, подал знак медсестре; та с видимым облегчением подошла к выходу. Уже на пороге Говард в последний раз обернулся. Складки простыни на лице Шерила сами собой сложились в крест.
— Инспектор? — позвала медсестра.
— Иду, — откликнулся Говард и наконец вышел. В ту самую секунду, когда он закрыл за собой дверь, сильный и острый укол боли пронзил его лоб точно над переносицей.
Медсестра вела его знакомым путем к подземному переходу. Боль медленно расползалась, обхватывая голову стальным обручем. Говард провел ладонью по лицу, безотчетно пытаясь стряхнуть усталость.
— У вас найдется средство от мигрени? — спросил он, когда они ступили в желтый коридор.
— Конечно, инспектор. На посту дежурной можно взять порошок.
— Хорошо.
Он потянул за ворот, ослабляя узел галстука. Откуда-то дуло по ногам, но в то же время не хватало воздуха; фигура медсестры покачивалась впереди, попеременно теряя и обретая четкость, шахматная клетка светотени крутилась под ногами. Стальной обруч давил все сильнее, въедался в кожу, ломал кости. Говард вгляделся во тьму — но выхода все не было и не было, словно он вовсе исчез, словно они никогда не смогут вернуться назад и навеки обречены плутать по царству мертвых. Он стиснул зубы, заставляя себя переставлять дрожащие ноги. Откуда-то из глубины души поднялась абсурдная уверенность: нужно просто выбраться из коридора, тогда наваждение отпустит. Там, в госпитале Святого Варфоломея, в обители живых, ему станет лучше. Говард ухватился за стену, чтобы не упасть; пальцы заскользили по влажной плитке.
— Инспектор Линк? — позвали его. — Инспектор, что с вами, вам дурно? Инспектор…
Последним отчаянным усилием он вскинул голову. Медсестра стояла в метре от него, неестественно изогнувшись, словно запутавшаяся в собственных нитях марионетка. Кожа ее посерела, на лбу загорелась перевернутая черная звезда.
Сражайся, мелькнула мысль в сознании Говарда. Затем — следующая: молись. А потом грязно-желтые стены опрокинулись и погребли его под собой.
2
Осознание того, где он находится, пришло не сразу. Сначала Говард просто открыл глаза. Взгляд уперся в бледно-голубую стену, скользнул по тонким тюлевым занавескам. За недавно вымытым, в радужных разводах стеклом покачивались ветки липы, покрытые маленькими белыми соцветиями.
— Где я? — прошептал Говард. Ему вспомнилось, как когда-то давно, лет семь или даже восемь тому назад он также проснулся в доме мастера Зу. Только тогда окно было открыто, и в спальню с чириканьем залетали воробьи. — Что произошло?
— Ты в госпитале Святого Варфоломея, Говард, — послышался рядом звенящий и чистый девичий голос. — В палате. Все хорошо.
Руки сами собой сжали жесткий больничный пододеяльник, горло перехватило. Говард знал этот голос, слышал его прежде — давно, очень давно. Семь или восемь лет назад, или раньше, еще раньше. Но кто, кто же это? Миранда Лото? Линали Ли? Тэвак?! Он дернулся, силясь повернуться, и сознание рассекла надвое новая вспышка боли.
— Все в порядке, Говард. — Мягкие руки погладили его по лицу, обхватили за подбородок, и Говард наконец-то ее увидел. — Все хорошо.
Роад Камелот.
Он рванулся прочь, и она легко отпустила его, позволив упасть на подушку.
— Я заходила в морг, проверить, как идут приготовления к похоронам, и случайно услышала, что и ты здесь. — Она поправила короткий локон, выбившийся из-под черной шляпки, разгладила кружево на юбке. — Удивительное совпадение, не правда ли?
— Ты… — прохрипел Говард, и Роад улыбнулась в ответ — но не с игривым кокетством, как прежде, а сдержанно и спокойно.
Она осталась все той же: юная девочка, завернутая в рюши и бантики. Коротенькое платье, гольфы, карамельный запах и разноцветный леденец на палочке. Прелестное демоническое дитя, вот только взгляд стал иным.
— Не бойся, Говард, — она положила ладонь на его запястье, — я всего лишь хотела тебя проведать. Я не причиню тебе вреда.
Лоб и затылок горели огнем, как будто кто-то выжигал на коже неведомые узоры, сердце бешено гнало кровь по жилам. Говард сглотнул, облизнул пересохшие губы. С ужасом вспомнил, что лезвия и печати были спрятаны в костюме, и теперь он, переодетый в больничную пижаму, остался беззащитен.
Он скосил глаза: вдруг ему повезло, и где-то в углу стоит вешалка с одеждой. Тогда, возможно, он сумеет добраться до оружия. Хватит всего одного рывка… Но углы пустовали. Говард в отчаянии застонал сквозь зубы.
— Тебе больно? — Роад погладила его по волосам свободной рукой, расправила пальцами спутанную и влажную от пота челку. — Ну-ну. Разве Вороны не должны быть привычны к боли?
Он мотнул головой, скидывая ее руку. Роад засмеялась, и от ее смеха он почувствовал себя лисицей, которую загнали в угол охотничьи собаки. Они рычали, скалили клыки — но не торопились загрызть жертву. У них хватало времени, чтобы потешиться вдоволь.
— Что тебе надо? — выдохнул он.
Роад старательно надула губки, мгновенно примеряя маску капризной маленькой девочки.
— Говард, ну я же сказала! Я просто была в больнице и решила проведать тебя. Разве мы не друзья, Говард? После смерти папочки Шерила я чувствую себя такой одинокой! — Ее подбородок задрожал, голос стал плаксивым. — Это все так ужасно! Мы с Графом…
— Хватит, — оборвал он ее. — Пришла меня убить — убивай, нечего тянуть!
— Ах, Говард… — Маска слетела, словно и не бывало. Роад смотрела на него в упор янтарными глазами, и серая кожа ее ладоней выделялась на светлых простынях.
Это был конец, и Говард собирался встретить его достойно. Он не сомневался: еще секунда, и Роад нанесет удар. И в тот момент, когда он готовился принять свою смерть, в коридоре за стенкой послышались голоса.
Медсестры совершали дневной обход.
Роад обернулась к двери и сощурилась; глаза и кожа вновь стали нормального, человеческого оттенка, лицо на секунду исказила недовольная гримаса.
— Кажется, мне пора. — Она порывисто наклонилась, и горячее дыхание осело на коже Говарда. — Но мы ведь скоро увидимся… Брат мой.
Ее губы легко коснулись его лба, и боль прокатилась по всему его телу. Мир подернулся кровавой пеленой.
— Инспектор! — кричали откуда-то снаружи, пока он метался в своем огненном коконе. — Инспектор Линк, что с вами?!
Наконец боль отпустила; из бурого марева проступили очертания предметов. Говард разглядел, что над ним склонилась медсестра, та самая, что давеча водила его в морг.
— Боже мой, инспектор, — причитала она, — Боже мой! Подождите немного, я сейчас позову доктора Коннора, он вколет вам дозу морфия… Боже мой, инспектор, откуда эта рана у вас на голове? Я ничего не могу понять…
Она нахмурилась и промокнула его лоб медицинской салфеткой. На белой марле остался кроваво-красный отпечаток креста.
3
Боль не утихала до вечера. Говард то приходил в себя, то вновь впадал в забытье. В моменты просветления он вспоминал о том, что инспектор Левелье ждет его доклад. Что долг его — сообщить о том, что здесь произошло. Об отравленном Ное. О Ное живом. О том, что сам Говард… Но додумать эту мысль до конца ему не удалось.
Похоже, его состояние становилось хуже. Испуганная медсестра, памятуя о том, что ее пациент — эмиссар Ватикана, отыскала католического священника. Тот отслужил над Говардом чин соборования, но его тело больше не принимало святых даров. Помазанная елеем кожа вздувалась пузырями, рана на лбу кровоточила все сильнее; когда священник попытался его причастить, горло сдавило судорогой, и Говард так и не сумел проглотить Тело Христово. Все, что ему оставалось — это цепляться за безумную надежду, что он просто умирает.
— Святой отец… Прошу вас… Свяжитесь с Ватиканом, со старшим… инспектором… Малкольмом Левелье… Пожалуйста, скажите, что я…
— Конечно, сын мой. — Священник осенил его крестным знамением и отступил, чтобы медсестра могла сменить повязку на голове.
— Потерпите, инспектор Линк, — уговаривала она его, словно ребенка, — вот увидите, утром вам станет легче. Потерпите…
— Старший инспектор Малкольм Левелье… Пожалуйста… Свяжитесь с ним…
— Обязательно свяжемся, — пообещала медсестра и вколола ему новую дозу морфия, от которой Говард погрузился в беспокойную зыбкую дрему.
Он проснулся за полночь и с удивлением понял, что ему действительно стало лучше. Боль прошла, оставив после себя лишь легкое головокружение. Полная круглая луна заглядывала в окно сквозь ветки; в больничном саду разливались соловьиные трели. Говард приподнялся на локте, разглядывая серебристые полоски на полу. Госпиталь Святого Варфоломея дышал спокойствием и умиротворенностью.
Где-то вдалеке чуть слышно скрипнула половица, и ощущение опасности, минуту назад выдернувшее Говарда из грез, вспыхнуло с новой силой.
Инстинкты подняли его из кровати и швырнули к стене. Он вжался в шершавую штукатурку в полуметре от косяка, приготовился к нападению. Пальцы сами с собой сложились в защитную фигуру, и только секунду спустя Говард вспомнил, что она бесполезна — печатей у него по-прежнему не было. Словно в ответ на это открытие в груди шевельнулось странное чувство, какая-то новая сила, но подумать о ней Говард не успел.
Дверь распахнулась, бесшумно и стремительно; птичьими крыльями взметнулись полы темных одежд, сверкнула в лунном свете белая маска. За Говардом прислали Воронов. Атакующее оперение взмыло в воздух, и он, даже не надеясь отбить атаку, выбросил вперед руку. Возможно, то была лишь иллюзия, порожденная полутьмой и лунными бликами — но кожа его показалась серой.
Печати дрогнули и упали на пол, не достигнув цели, в комнату беззвучно ворвались еще двое. Приняли боевые стойки — даже под просторными балахонами Говард мог угадать положение тела, — вскинули ладони, сплетая заклинание. Это свои, промелькнула в голове Говарда шальная мысль. Это свои, надо сдаваться. Но все та же сила, что стучала в его груди в унисон сердцу, заставляла сражаться дальше. Он отскочил вглубь комнаты, схватил подвернувшийся стул — единственное, что могло послужить оружием.
Из коридора раздался крик, затем — звук взрыва. Один из Воронов метнулся к дверям — и упал, придавленный обломками рухнувшей стены. Еще до того, как осела пыль, Говард узнал две фигуры, стоявшие друг против друга: инспектора Малкольма Левелье и Тысячелетнего Графа.
Время остановилось. Замерли уцелевшие Вороны, не знавшие, кого теперь нужно атаковать; застыли Левелье и Граф. Не шевелился и сам Говард. Сейчас, пока тянулась эта лакуна между секундами и пылинки танцевали в мутном воздухе, ему предстояло решить: кто же все-таки на его стороне.
Все его существо рвалось к Воронам и инспектору. Долг звал его, требовал помочь, вступить в бой, встать на защиту. Но тот, другой, поселившийся в теле Говарда рядом с сердцем, толкал прочь. Вел к Тысячелетнему Графу.
— Это Граф, это же наш милый славный Граф! — нашептывал в голове чей-то голос, похожий одновременно на голос Шерила Камелота, Неа Уокера, Мадарао и Токусы — и не похожий ни на кого. — Граф пришел, чтобы позаботиться о тебе, чтобы защитить тебя, чтобы забрать тебя! Иди, иди к Графу, иди к нашему милому славному Графу!
Руки дрогнули и опустились, ножки стула уже почти выскользнули из ослабевших пальцев. Граф склонил голову на бок, искоса наблюдая за Говардом; его извечная улыбка стала лукавой и опасной.
— Так-так, — пропел он, и глаза сверкнули за стеклами очков.
Время помедлило еще немного — и помчалось вперед.
— Линк, нет! — выкрикнул Левелье, и в то же мгновение Граф выхватил меч.
Острие устремилось Говарду в грудь. Стоявший ближе всех Ворон бросился наперерез, сияющие золотом и кровью печати взвились в воздух.
— Брать живым! — громыхал где-то сбоку голос Левелье.
Черно-белый меч легко, словно масло, рассек человеческую плоть. Предсмертный вопль разлетелся по комнате, обрывки ритуального одеяния упали на пол. «Сдавайся Ватикану!» — выли давние, еще Воронские инстинкты, но чужой властный голос заглушил их. Он приказал: «Беги!», и Говард бросился бежать.
Стул полетел в окно, зазвенело, осыпаясь, стекло. Не замечая осколков и торчащих из рамы острых краев, Говард вскочил на подоконник. Глянул на землю: второй этаже, у стены — цветочная клумба. Можно прыгать.
За спиной выли от нестерпимой боли. Там пахло паленым мясом, вспыхивали и гасли порожденные магией молнии. Говард знал: оборачиваться нельзя, но все-таки обернулся. Инспектор Левелье, жесткий и несгибаемый даже в пылу битвы, смотрел ему прямо в глаза.
Говард оттолкнулся от карниза и полетел вниз.
Он приземлился на мягкую, перекопанную почву. Под ногами хрустнули саженцы. Бархатцы, невпопад вспомнил Говард. Перед внутренним взором возникла та же клумба, но при свете дня: высаженные умелыми руками замысловатые узоры, нежные рыжие лепестки, темные листья. Он отбросил бесполезную картинку и перепрыгнул через ограду. Нужно было выбираться.
Усыпанная гравием дорожка вела вдоль здания к главному входу. Впереди маячили высокие чугунные ворота, за которыми проносились мимо редкие авто или степенно проезжали конные экипажи. Говард дернул решетку на себя, она не поддалась: на створках висел навесной замок. К счастью, справа нашлась калитка, оставленная открытой по чьему-то недосмотру. Говард выскочил на улицу. Как быть дальше, он не знал. Без денег и документов, без друзей, к которым он мог бы отправиться, босой, в больничной пижаме — куда он мог пойти? На чью помощь рассчитывать?
Справа, там, откуда он пришел, сверкнула вспышка. Кем бы ни были его преследователи, Ноями или Ватиканом, они приближались. Тело напряглось, готовое к новому спринту, но Говард успел сделать всего лишь пару шагов.
Из-за угла на полной скорости вылетел таксомотор и, взвизгнув покрышками, затормозил у обочины. Задняя дверца распахнулась, из машины высунулась Роад Камелот:
— Говард, сюда! Скорее!
Это могла быть ловушка, но ему некогда было колебаться — и не из чего было выбирать. Не раздумывая, Говард нырнул в салон. Роад перегнулась через его ноги, захлопнула дверцу и резко скомандовала:
— Гони!
Таксомотор сорвался с места. Говард оглянулся через плечо: госпиталь Святого Варфоломея, озаренный сиянием боя, отдалялся все больше и больше.
— Говард? — Роад обхватила его за плечи и притянула к себе. — Говард, все хорошо, все в порядке…
Теперь, когда опасность миновала, он почувствовал, насколько разбит. Заныли мускулы, начали саднить порезы и содранные о гравий подошвы; обжигающий стальной обруч снова лег на лоб. А затем Говард вспомнил прощальный взгляд Левелье — тяжелый, горький, неверящий — и вся эта боль померкла, обратилась в фантом, потому что сердце треснуло и разлетелось на куски.
— Говард, Говард, брат мой, я здесь, с тобой, — шептала Роад и гладила его по голове, а он прятал лицо в сгибе ее локтя и давился сухими рыданиями.
4
Он стоял в коридоре — том самом желтом коридоре, из которого так и не смог выйти. Лампы трещали и сыпали искрами, трещины извивались на кафельной плитке.
Говард моргнул, сощурился — и впереди показалась обитая железом дверь. Он шагнул, преодолевая сопротивление густого, вязкого воздуха, шагнул снова. Выход становился все ближе и ближе. Оставалось совсем чуть-чуть.
— Брат мой! — окликнули его.
Он обернулся: позади стояла Роад, ослепительная в своем кипенно-белом платье, и протягивала к нему руки. За спиной ее тянулась длинная усталая тень.
— Брат мой, — повторила она, и Говард очнулся.
Над ним нависал небеленый потолок с сучковатыми балками, пахло пылью и плюшем. По крохотной спальне плыли сиреневые рассветные сумерки. Говард узнал дешевые меблированные комнаты в Ист-Энде. Рядом на краю кровати сидела Роад и держала его за руку. Он попробовал сесть, но головокружение опрокинуло его навзничь.
— Не вставай, — сказала Роад. — Твое перевоплощение еще не завершено. Думаю, нужно подождать до вечера или до завтрашнего утра.
— Так значит, все правда. Я… — он запнулся, не в силах произнести вслух свой приговор, — превращаюсь в Ноя?
— Да.
Это короткое признание оглушило его, выбило почву из-под ног. Говард зажмурился и отвернулся к стене.
— Роад… — Собственный голос показался чужим: хриплым и жалким. — Роад, пожалуйста, останови это… Я не могу… Я — инспектор Ватикана, я — Ворон. Вся моя жизнь — она там.
— Прости меня, брат мой, но это не в моих силах. — Она крепче сжала его ладонь. — Мы не можем управлять тем, в ком проснется ген Ноя. И после того, как пробуждение началось, вспять его уже не повернуть.
Он впился зубами в ребро ладони, чтобы заглушить отчаянный стон. Роад невесомо погладила его по щеке.
— Ничего, Говард, ничего. Все пройдет. Завтра утром ты почувствуешь себя здоровым и крепким, и тогда я увезу тебя отсюда. Увезу далеко-далеко, на Маврикий или на Мадагаскар, где Граф еще долго нас не найдет. А когда найдет — то уже одумается, сменит гнев на милость.
— Граф… — Говард вспомнил меч, едва не разрубивший его надвое, и содрогнулся. — Так значит, он действительно хотел меня убить там, в госпитале. Но зачем, если я теперь Ной?
Она усмехнулась.
— Разве ты сам не ответил на этот вопрос минутой раньше? Ты — инспектор Ватикана и Ворон, вся твоя жизнь — там. После того, как Неа предал нас, Граф дует на воду. Думаю, его можно понять, верно? — Роад засмеялась тихим, печальным смехом.
— Если Граф не доверяет мне, то почему ты мне помогаешь?
Она поднялась с кровати и подошла к окну. Серый утренний свет окутывал темную фигуру, скрадывал очертания. Говард смотрел на ее прямую, напряженную спину, покатые плечи, горделивую посадку головы, и душе поднималось чье-то чужое, неведомое прежде чувство.
— Теперь ты — мой брат, — не оборачиваясь, заговорила Роад. — Я не позволю больше никому убивать моих братьев и сестер.
— Ты не боишься, что я тебя предам?
Она медленно повернулась. На губах застыла улыбка, опасная и лукавая — точь-в-точь, как у Графа.
— Ничего, — откликнулась она. — Мне не привыкать.
— Неа… — произнес Говард, но она не успела ему ответить: кто-то постучал в дверь.
— Ах! — Роад всплеснула руками, преображаясь из взрослой женщины в маленькую девочку. — Должно быть, дочка квартирной хозяйки, принесла бинты. Как хорошо! Я не успела купить.
Это действительно оказалась дочка квартирной хозяйки, хрупкая болезненная девушка лет восемнадцати-двадцати на вид. Роад крутилась вокруг нее волчком, пока она выкладывала покупки на маленький туалетный столик: бинты, марлевые салфетки, две или три склянки с мазями. Последними из бумажного пакета появились разноцветные леденцы на палочках.
— Мои любимые! — взвизгнула Роад и, схватив один, с хохотом закружилась по комнате.
Девушка улыбнулась, наблюдая за ней, и тут же зарделась, опустила глаза.
— Это подарок, да? Подарок? — затараторила Роад и повисла у нее на руке. — Обожаю подарки!
— Ваша сестра — просто прелесть, мистер Браун, — пробормотала девушка. — Мне пора, матушка меня ждет. Но если хотите, я могла бы зайти позже и поухаживать за вами немного, вы, кажется, сильно больны…
— Нет-нет-нет! — Роад схватила ее за локоть и потащила к двери. — Я сама позабочусь о брате, сама! Я отличная сиделка! Самая лучшая на свете! Правда, братик?
Говард кивком подтвердил ее слова. Девушка взглянула на него с сомнением, но спорить не решилась: поверила, хотя бы отчасти, или побоялась оказаться навязчивой.
— Я могла бы принести вам супу вечером…
— Да, супу, суп — это чудесно! — согласилась Роад и почти силой вытолкала ее из комнаты. — До свиданья, мисс Лоуэлл, приятно было познакомиться!
Она накинула щеколду и вприпрыжку подбежала к кровати.
— До чего же я люблю леденцы! — выдохнула она, с ногами забираясь на постель. — Хочешь? Хочешь-хочешь? Я уступлю тебе красный, они самые вкусные!
— Роад, пожалуйста, перестань, — остановил ее Говард и вытолкнул между непослушных губ странное и чуждое слово: — Сестра.
Роад прикрыла глаза, а открыв, стала вновь самой собой: усталой и взрослой, с золотыми глазами и серой кожей.
— Как скажешь, брат. — Она потянулась и отложила леденец. Встала и поправила Говарду одеяло. — Прости. Я действительно люблю конфеты. А теперь постарайся поспать. Скоро начнется новый приступ, и тебе нужны будут все твои силы.
Приступ начался около полудня. Роад хлопотала над Говардом, пока он метался в лихорадке весь день и всю ночь. Стигматы на лбу горели, кровь заливала глаза — Роад едва успевала менять повязки. Кажется, он кричал.
Все кончилось внезапно, так же, как и началось. Говарду показалось, что кто-то как будто щелкнул выключателем, погасив боль и жар. Тело наполнилось легкостью и силой: сами собой затянулись порезы, разгладились старые шрамы, зрение, давно испорченное отчетами и важными документами, вновь стало острым, как у подростка. Говард сел. Память Ноя растекалась по клеткам, заполняя его, словно сосуд. Он по-прежнему оставался собой, Говардом Линком — но в то время стал чем-то несоизмеримо большим.
Желанием Ноя.
— Роад…
Она приложила палец к губам. Лицо стало сосредоточенным и серьезным. Минуту спустя Роад выдохнула с облегчением:
— Кажется, он не заметил. Все в порядке, Желание.
Говард вопросительно поднял бровь, и она поспешила объяснить:
— Граф всегда чувствует появление нового Ноя. Мы все чувствуем и знаем, когда новый брат или сестра приходят к нам. Но я погрузила весь дом в созданный мною карман. Это тоже опасно, но не так сильно привлекает внимание. Теперь я уберу барьер, и дальше нам следует вести себя осторожно и использовать силу Ноев как можно меньше. Это тот след, по которому он может нас отыскать. Прости, брат, тебе придется еще немного побыть человеком.
— Это меня не расстроит.
— Хорошо. — Она пересекла комнату и распахнула створки покосившегося шкафа. Внутри висели два костюма по последней моде, на полке лежали стопкой сорочки, галстуки и кашемировые свитера. — Я взяла два билета на пароход до Лиссабона. Мы будем там через четыре дня и решим, куда отправиться дальше. Африканские острова или Карибы, там будет лучше всего. Жаль, что мы не можем просто пройти через мою дверь, но я уверена — это будет чудесное путешествие.
Роад достала один из костюмов, светлый твид в крупную клетку, отряхнула и повесила на ручку. Подобрала к нему свитер и шляпу, приступила к другим приготовлениям:
— Вот твой паспорт, теперь ты — Говард Браун. Не волнуйся, все бумаги исправны. — Продолжая говорить о билетах и документах, она складывала в саквояж белье и верхнюю одежду; затем вытащила дорожную косметичку с верхней полки, достала из потайного кармашка маленькую черную расческу и присела рядом с Говардом. — Какие у тебя чудесные волосы… Почти как у Лулу Белл.
Он откинул голову назад, позволяя ей заплести ему косу.
— Где моя старая одежда? В больнице?
— Думаю, да.
— Ты можешь ее достать?
Ее руки замерли, не доплетя до середины. Он не мог сейчас повернуться к ней, но знал: она озадачена.
— Ты собираешься разгуливать по городу в форме инспектора Ватикана? — в ее голосе послышалась настороженность.
— Нет. Форма мне не нужна. Но вместе с ней осталась дорогая мне вещь — крест на крупной цепочке. Это подарок. Пожалуйста, достань его для меня.
Ее пальцы снова задвигались, быстро перебирая пряди. Роад не торопилась отвечать: взвешивала риски.
— Хорошо, — медленно произнесла она и встала. — Хорошо, Говард, если ты того хочешь.
— Спасибо, Роад.
В дверях она обернулась:
— Ты ведь не сбежишь, брат? Это ведь не уловка, чтобы избавиться на меня на пару часов?
Говард улыбнулся и покачал головой. За это утро он успел обдумать свое положение. Ему некуда было бежать. То, что инспектор Левелье приказывал взять его живым, означало только одно: его собирались держать под замком и использовать для опытов. Разумное решение, Говард и сам бы его одобрил. Он больше не был одним из Воронов; он сделался врагом — Ноем, и те, кто прежде сражался с ним бок о бок, без колебаний поднимут против него оружие.
Все, что осталось у него от любимых — это серебряный крест, который Малкольм Левелье когда-то давно надел ему на шею. Крест принесет Роад. Говарду незачем бежать.
5
Роад вернулась через час с четвертью. Она раскраснелась, грудь вздымалась быстро и часто. Боялась, что он все-таки исчезнет, и потому бежала всю дорогу, догадался Говард.
— Вещи сложены, сестра, — сказал он.
Роад прислонилась спиной к двери и перевела дыхание. В глазах мелькнуло раскаяние. Роад открыла рот: кажется, она собиралась просить прощение за то, что сомневалась, но Говард не дал ей заговорить.
— Проверь, ничего ли я не забыл. И, наверное, нам следует поторопиться?
— Да. — Она оторвалась от двери. — Да, ты прав. Я попросила Лоуэлл вызвать для нас таксомотор. Представь себе, она назвала меня смышленой малышкой.
— А разве ты не смышленая? — улыбнулся Говард, и Роад улыбнулась в ответ.
Она щелкнула замком сумочки и протянула ему сверток, обернутый чистой тряпицей. Вся жизнь Говарда, все его мечты и надежды, вся любовь и преданность теперь умещались на ее маленькой узкой ладони. Осторожно, кончиками пальцев, он дотронулся до тонкой бежевой ткани и ощутил знакомые изгибы и острые углы. Он размотал тряпицу и надел крест на шею. Роад следила за его движениями.
— Этот крест — он ведь тот самый…
— Да. — Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы ответить невозмутимо и твердо. — Но сейчас это уже неважно. В нем больше нет никакой магии, только память. Память Говарда Линка.
— Он так дорог тебе, — задумчиво произнесла Роад, и Говард не был уверен, о чем именно она говорит: о кресте или о том, кто его подарил. — Я захватила еще кое-что. Вот, смотри.
Она снова открыла сумочку и вытащила Воронские печати, аккуратно перехваченные бечевкой. Безотчетно Говард потянулся к ним, но так и не смог прикоснуться. Немыслимо было сделаться Ноем — и продолжить сражаться оружием Ватикана. Печати должны были отвергнуть его, обернуться против него, вспыхнуть в его ладонях.
— Убери пока к себе, — резко бросил он, отворачиваясь, и схватил саквояж, чтобы Роад не заметила, как дрожат его руки. — Идем.
Она промолчала.
На лестнице Говард заговорил снова. Не потому, что хотел, просто нужно было отвлечься. Занять чем-то мысли.
— С церемонией для Шерила все улажено?
— О, да. Все оплачено заранее, я уверена, церемония пройдет безупречно. Его похоронят на кладбище Хайгейт. Гроб из лакированного дуба, с позолотой и вензелями.
— Шерил был бы в восторге, — сказал Говард и вдруг понял, что это не пустая фраза. Яркие фантики чужих воспоминаний с шорохом закружились в голове. Вот Шерил на приеме, одетый в безупречный смокинг; Шерил дома, в гостиной, пьет дорогой коньяк и курит кубинские сигары; Шерил выбирает подарок жене — вычурное колье с топазами; Шерил восхищается выставкой в галерее Тейт. О, лакированный дуб и вензеля пришлись бы Шерилу по вкусу. — Чем его отравили, Роад?
— Отравили? — Она остановилась и взглянула на него снизу вверх. — Что за глупости, ты говоришь, Говард? Шерила убил Неа.
Они вышли на улицу. Таксомотор уже ждал напротив входа: двигатель мерно гудел, водитель, опустив стекло, дымил сигаретой. Говард сложил вещи в багажник и устроился на заднем сиденье рядом с Роад. Она смотрела в окно невидящим взглядом и крутила в пальцах леденец.
— На вокзал Чаринг-Кросс, — велел Говард. Их поезд отправлялся в четверть первого и шел до Саутгемптона, где ждал пароход до Лиссабона.
— Шерила убил Неа, — повторила Роад, и тонкая палочка от леденца с треском надломилась у нее в руках. — Знаешь, Говард, я до сих пор не могу поверить в то, что его больше нет и есть ты. Четыре года назад, когда Неа вернулся и снова принялся убивать нас одного за другим, Шерил стал так осторожен, так внимателен к мелочам. При нем всегда находилась охрана. А после того, что случилось с Тики… — Она задохнулась, зажала рот ладонью, но быстро справилась с собой. — После Тики он был осторожен вдвойне. Как, как Неа сумел застать его врасплох? Как?
— Есть много способов, — откликнулся Говард. — Может быть, Неа и отравил его.
Роад фыркнула.
— Неа и яд? Ты слишком плохо его знаешь. Неа презирал такие вещи. — Ее губы дрожали и кривились, ненависть во взгляде мешалась с отчаянной любовью. — Он приходил с огнем и мечом, но никак не с отравой… Говард! Да с чего ты вообще взял про эту отраву?! Еще немного — и ты вспомнишь все это сам!
Он потер подбородок. Ищейка, охотничий пес Ватикана, просыпалась в его груди. Роад не стала бы врать. Она действительно верила, что Шерила убили в схватке.
— Так сказал патологоанатом в госпитале Святого Варфоломея.
— Что он может знать? Он всего лишь человек!
— Роад, тише. Водитель услышит наш разговор. Патологоанатом может знать свое дело — и он его знает. У Шерила была обожжена гортань и перед смертью случился кровавый понос. Подумай, Роад, кто и как мог его отравить?
Она смотрела на него, не мигая, словно обратившись в статую. Подвижен был только рот: она бормотала что-то на странной смеси языков, и Говард, как ни старался, не мог ухватить ни единого слова.
— Говард, — низко и хрипло произнесла она, — нам придется отложить наш отъезд. Прикажи водителю ехать на Майл-Энд-роуд.
Таксомотор высадил их в начале улицы. Не обращая внимания на уличных торговок и попрошаек, которые клянчили милостыню, они пешком пошли в сторону Уайтчепел. К этому времени Говард уже знал, куда они идут. Когда Роад пересекла дорогу и ступила в сень кладбищенской ограды Тауэр-Хемлетс, это не стало для него неожиданностью.
Роад вела его по грязным, оползшим дорожкам вдоль заросших сорняками могильных холмов и жалких дешевых памятников. У одной из могил плакал оборванный старик с жидкой седой бородой, у другой — женщина в рваной шали отмывала каменное надгробие, покрытое мхом. Воздух здесь был пропитан горем и нищетой. Вскоре участки кончились, и начались общие захоронения.
— Вот здесь. — Роад остановилась у могильного камня без имени и креста. — Тики лежит здесь. Ты знал?
— Да. — Он расследовал смерть Тики Микка, тщательно проверяя все обстоятельства и занося их в архивы Ватикана. Тики стал последним Ноем, чья гибель заинтересовала Центр; после него совет Ватикана решил, что всестороннее расследование — пустая трата времени.
Роад опустилась на колени, нежно погладила грязно-серый камень.
— Его убил экзорцист, — глухо проговорила она. — Так сказал мне Тысячелетний, и я ему поверила. В конце концов, разве я могла не поверить Тысячелетнему? Пусть даже тот экзорцист был мальчишкой с синхронизацией в шестьдесят процентов. Пусть даже он был заражен тизами. Какая разница, говорила я себе, ведь Тики уже не вернуть. Какая разница, почему бы мне не поверить Тысячелетнему Графу?
Она закусила губу; худое тело содрогнулось. Говард подошел ближе. Из глубины души всплыли воспоминания — его собственные воспоминания — о других кладбищах и других могилах, а вместе с ними пришло сочувствие. Не дурманящее и безумное, как любовь, доставшаяся ему вместе с памятью Ноя, но отстраненное и слабое. Сочувствие, которое не Желание испытывал к Мечте, но Говард к Роад.
Он присел рядом, и она расплакалась у него на груди. Она проливала слезы не по Удовольствию Ноя — по Тики Микку.
— В моем кабинете в Ватикане остались досье, — шепнул Говард. — Там все, что мне удалось выяснить. Поедем в Ватикан, Роад, и клянусь тебе, мы узнаем, кто в ответе за его смерть.
6
Подтаявшее мороженное густыми молочно-белыми каплями стекало на руки Роад и ее изящные, начищенные до блеска ботинки. Она этого не замечала; запрокинув голову, Роад разглядывала колоннаду Апостольского дворца.
— В этом крыле находится Ватиканская апостольская библиотека, — зачем-то сообщил Говард. — Имеет прекрасное собрание средневековых манускриптов.
Роад бросила на него презрительный взгляд.
— По-твоему, я не знаю? — резко ответила она и оглянулась в поисках урны.
— Прости, — ответил Говард.
Он забрал липкую бумажку и взамен ее предложил платок. Роад принялась вытирать пальцы, сосредоточенно и сердито комкая платок, будто он был виновником всех ее бед.
Дорога в Италию заняли два дня. Они приехали в Рим три часа назад утренним поездом, и с тех самых пор Роад была сама не своя. С каждой минутой она нервничала все больше.
— Не волнуйся, — склонился к ней Говард. — В этой части Ватикана — только туристы. Здесь нет никого, кто мог бы меня узнать.
— Здесь полно акума! — сквозь зубы процедила Роад и бросила платок прямо под ноги. — Акума могут узнать нас обоих, а я не хочу, чтобы Тысячелетний Граф отыскал нас раньше времени.
— Акума — в Ватикане?
— Разумеется. Здесь больше акума, чем в любом другом месте земного шара. Не вы одни умеете подсылать шпионов. — Она поправила шляпку и быстро пошла к галерее. Каблучки застучали о брусчатку. Говарду пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. — Так значит, твой кабинет — с другой стороны?
— Не совсем. — Он еще раз объяснил, в какой части здания находятся комнаты инспекторов, но она не слушала.
— Мы так рискуем, — твердила она, — так рискуем. И все — ради бумаг, которые могут оказаться совершенно бесполезны! Послушай, Говард, зачем вам вообще понадобились эти расследования? Почему вы просто не спросили у Неа, что произошло? Боялись, что он вам соврет?
— Неа давно перестал быть союзником Ватикана. Еще до того, как он убил Джасдеби и Лулу Белл.
— Вы, наверное, локти себе кусали, когда он и вас оставил в дураках? — спросила Роад.
— Кусали, — признал Говард.
Они потратили почти два года, пожертвовали Алленом Уокером — и все лишь для того, чтобы пробудившийся Неа сначала пообещал помощь, а потом исчез, затерявшись среди китайских бамбуковых рощ и рисовых полей. Еще через полтора года Неа вернулся, чтобы снова расправиться с семьей Ноя — и, так же, как и за тридцать восемь лет до того, преуспел. Ноев стало на две трети меньше; те, что остались в живых, ослабли. «Хорошо, что не мы его враги», — заметил старший инспектор Левелье, перелистывая подготовленный Говардом отчет: труп Вайзли, разрубленный на пять частей, нашли в алтаре собора Святого Петра.
Обескровленный Тысячелетний Граф отступил. И все же они не добились победы: лишенный Сердца, Черный Орден тоже не мог больше сражаться в полную силу. Война, которая должна была закончиться в этом поколении, вновь затянулась на долгие годы.
— Мы увидели все, что хотели, — сказала Роад, и звук ее голоса выдернул Говарда из омута тягостных мыслей. — Пойдем в гостиницу. Стоит отдохнуть перед ночной вылазкой. Говард… Ты никогда не жалел о том, что случилось с Алленом?
— Жалел. И до сих пор жалею, об этом — и о многом другом. Но мы на войне, Роад. Если бы я мог, то пожертвовал бы собой, но моя жизнь никому не была нужна.
Они сняли номер в маленькой семейной гостинице, окнами выходившей на Тибр. Из комнаты можно было разглядеть клочок набережной. Говард знал это место: если пройти чуть дальше и свернуть во дворы, можно было попасть в семейную тратторию. Цены были невысоки, еда — сытной, и Говард частенько ходил туда обедать.
Вечный Город населяли призраки его прошлого.
От близости и недосягаемости той старой, почти счастливой жизни мутило. По венам растекалось лихорадочное возбуждение: хотелось действовать немедленно, ворваться в Апостольский дворец прямо сейчас, сразиться — с кем угодно, с Воронами или акума, лишь бы только забыться на время. Но вместо этого Говард заставил себя съесть заказанный в номер обед и лечь спать. Роад была права: им предстояла тяжелая ночь.
Он проснулся на закате и сразу, еще до того, как открыть глаза, вспомнил о том, что им предстоит сделать. Говард полежал немного, разглядывая мелкие розовые цветы на обоях и перебирая в уме важные детали: планы коридоров, количество Воронов. Способ, которым он передаст информацию инспектору Левелье, если они с Роад найдут что-то действительно важное. Затем он отбросил одеяло и сел.
Роад свернулась калачиком в кресле и смотрела на неторопливые воды Тибра.
— Говард, — позвала она, — прости меня. Я и не знала, что ты такой… сильный.
— Роад, дай мне, пожалуйста, мои печати.
Они слушались его: покорно ложились между пальцев, прятались в одежде. Роад следила за его приготовлениями. Вместе с печатями в больнице лежали Воронские ножи, но она не догадалась их взять.
— Может быть, купим лезвия? Я видела неподалеку оружейную лавку.
— Не нужно. Они все равно будут другой формы, не той, к которой я привык.
Они вышли из гостиницы в сумерках. Добродушный хозяин, решивший, что они отправляются ужинать, долго расхваливал ресторанчик неподалеку и советовал прогуляться по набережной. Вечером, говорил он, когда фонари отражаются в реке, Тибр особенно прекрасен.
— Он прав, — заметила Роад. — Тибр действительно прекрасен.
Сияющие пятна покачивались на волнах, отблески света танцевали на каменных парапетах и отражались в ее глазах. Говард предложил ей руку, и она с благодарностью оперлась на его локоть. Не торопясь, словно настоящие брат с сестрой, они направились к Ватикану.
Им удалось зайти внутрь вместе с последними припозднившимися туристами. Это оказалось нетрудно: сегодня показывали костюмированное представление. Говард завел Роад в парк, подальше от чужих глаз. Там они посидели еще немного, дожидаясь, пока все стихнет.
— Пора, — решил Говард.
Его кабинет находился на верхнем этаже, под самой крышей. Используй они силы Ноев, попасть туда было бы легче легкого, но Роад по-прежнему боялась, что их обнаружат.
— Совсем без этого не обойтись, пожалуй, но давай применять их как можно меньше, — сказала она.
Приходилось действовать другим способом. Говард все рассчитал: по старому дубу, ветви которого почти вплотную подходили к стене, они должны были забраться в окно коридора двумя этажами ниже. Потом подняться по черной лестнице, минуя посты охраны, и дойти до нужной комнаты. Замок придется уничтожить, но Говард не сомневался, что сумеет сделать это тихо. Код от сейфа он помнил наизусть.
Если им повезет, они ни разу не столкнутся с Воронами. Говард очень на это надеялся.
Он подсадил Роад на нижнюю ветку, подтянулся следом, стараясь не слишком шуметь. Едва ли охранники в здании станут любоваться садом, но не следовало рисковать попусту. У нужного окна Роад сотворила одну из своих свечей, вырезала кусок стекла и уступила место Говарду. Он поднял шпингалет и распахнул окно. В коридоре никого не было.
Он спрыгнул на пол, прислушался. За углом раздался звук удалявшихся шагов — охрана заканчивала вечерний обход. Говард подал знак и, прижимаясь к стене, двинулся к выходу на лестницу. Роад бесшумно скользнула следом.
Они взбежали по лестнице; остановились, чтобы выровнять дыхание. Говард приложил палец к губам, на пальцах досчитал до трех и быстро раскрыл дверь.
Там их уже ждали. Левелье выставил охрану прямо у его кабинета.
Пальцы сами собой сложились в нужную фигуру, печати создали магический щит, отбивая чужую атаку.
— Я справлюсь, — выдохнул Говард. Он не знал, слышит ли его Роад, да и вовсе не был уверен, что обращается к ней, а не к самому себе. Двое Воронов напротив опять активировали печати.
Поток жаркого воздуха хлестнул по лицу; сверкнул порожденный магической техникой разряд. Оттолкнувшись от косяка, Говард бросился в бой.
— Связующее оперение!
Один из противников упал, не сумев увернуться. Второй атаковал; он остался один, но печатей у него было больше. Они кружили друг против друга в узком коридоре, нападая и обороняясь. Огненная струя опалила плечо, совсем рядом с треском осыпалась стена. Блок, разворот, снова блок. Под ногами хрустела кирпичная крошка, пахло гарью и жжеными волосами. Противник активировал одну огненную печать за другой. У Ворона было преимущество: он мог не сдерживать силы, в то время как Говард старался не навредить.
Новая атака пробила защиту и врезалась в грудь, Говарда отбросило к стене. Мир вспыхнул и разлетелся на миллион разноцветных осколков, и из пестрого водоворота вынырнуло лицо Шерила. «Используй! — кричал он. — Используй силу Ноя!»
— Никогда, — прошипел Говард. — Против них — никогда!
Он ударил вслепую. Атака прошла по касательной, почти не задев противника, и разнесла противоположную дверь. Обломки брызнули во все стороны; Ворон пошатнулся, оглушенный, и на долю секунды потерял концентрацию. Этого было достаточно.
Говард метнулся вперед. Пальцы сомкнулись под маской, на чужой шее. Он знал, куда нужно давить, чтобы противник потерял сознание. Ворон дернулся, пытаясь достать его, и в следующее мгновение рухнул на пол. Измотанный, Говард осел следом.
— Говард! — Роад дернула его за плечо. — Сейчас здесь будет подмога, скорее!
— Да… Сейф!
Возиться с замком уже не было нужды: взрыв разрушил стену. В неровной дыре виднелся письменный стол Говарда, подвесные книжные полки, высокая кордилина в круглом голубом горшке. Интересно, мелькнуло в голове, они ее поливают?
— Скорее! — торопила Роад, и Говард, перепрыгнув через мусор, оказался у сейфа. Маленькая круглая ручка повернулась сперва в одну сторону, потом — в другую, и так — еще несколько раз, пока он набирал код. Затем Говард потянул за ручку.
Дверца не поддалась.
— Он сменил шифр, — пробормотал Говард. — Ну конечно же. Какой же я болван, ведь это было ясно как день. Старший инспектор никогда не оставляет такие вещи без внимания…
Впрочем, это было неважно. Взрывом больше, взрывом меньше — теперь это уже не имело значения. Говард активировал печать.
— Инспектор Линк, — раздалось у него за спиной, и он едва успел крикнуть: «Роад, нет!»
Ее свечи замерли в миллиметре от лица Левелье.
— Роад, нет, — повторил Говард. — Пожалуйста. Дай нам поговорить.
Левелье отвел ладонью зависшие в воздухе дротики, перешагнул битый кирпич.
— Вторая группа Воронов будет здесь через две минуты, — невозмутимо произнес он. — Как только они появятся, я отдам приказ о вашем аресте. Поторопитесь, инспектор Линк.
Язык прилип к гортани, губы онемели; Говарду показалось, что он не сумеет произнести ни слова. Да и что он мог бы сказать? Предложить старшему инспектору отпустить врага? Что за глупость.
— Пожалуйста, — выдавил он из себя. — Пожалуйста, инспектор Левелье. Я веду расследование, инспектор. Вы помните? Вы сами мне его поручили. Я… Я почти у цели. И информация из сейфа — она нужна мне. Нужна всем нам. Пожалуйста.
Левелье смотрел ему в глаза; потом опустил взгляд ниже — на грудь, туда, где в прорехах пиджака виднелся старый серебряный крест.
— Все еще носите его, Линк? — бесстрастно спросил Левелье. — Зачем? В нем больше нет никакой магии, это пустая побрякушка.
— Пожалуйста, инспектор. Я даю вам слово. Я… вернусь.
Послышался далекий шум: топот, звуки взволнованных голосов. Похоже, к Воронам присоединился отряд гвардейцев. У них оставалось не больше нескольких секунд. Левелье задумчиво взглянул на Роад, потом снова на Говарда.
— Три, — начал он, — восемь, пять, девять, семь, семь.
7
— Ты знаешь, Тики очень долго сопротивлялся, — сказала Роад. Поджав под себя ноги, она сидела на жесткой вокзальной скамье и перелистывала страницы дела. — Много лет. Не давал Удовольствию взять над собой верх, оставался человеком.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
Роад вытащила лист с описанием места, где погиб Тики. Перечисление ран, положения тел Ноя и экзорциста, повреждения соседних домов.
— Ты ведь сделаешь все, чтобы сдержать свое обещание, правда, Говард? — вопросом на вопрос ответила она и добавила, рассеянно проводя пальцем по бумаге: — У тебя такой красивый почерк…
Локомотив с гудением подошел к перрону, и пассажиры заторопились, подхватывая багаж и отыскивая взглядами нужный вагон. Говард тоже поднялся и взял саквояж. У них были билеты в купе первого класса, они ехали в Лиссабон.
— Удар в спину, остатков Чистой Силы в теле не обнаружено, — резюмировала Роад и убрала папку к остальному багажу. — Это, конечно, был не тот несчастный мальчик-экзорцист. И не Неа. Неа никогда не нападает со спины. Говард, ты голоден? Может, пойдем в вагон-ресторан?
Ему было за нее страшно; даже на публике она больше не могла прятаться за своей личиной очаровательного и капризного ребенка.
Поезд тронулся; под стук колес они прошли по застеленному ковровой дорожкой проходу. Большая часть пассажиров еще устраивалось на своих местах, и вагон-ресторан был почти пуст. Официант проводил их к столику.
— Десертное меню для синьорины? — предложил он.
— Да, благодарю вас, — ответил Говард. — Ну что? Возьмем только пирожных и конфет?
Роад дернула уголком рта.
— Говард, пожалуйста, закажи мне нормальной еды.
Когда официант подошел к ним второй раз, Говард попросил принести им два минестроне и два бифштекса с кровью. Официант с сомнением пожевал губами.
— Синьор, вы уверены? Наш шеф-повар готовит минестроне с острым перцем, ваша сестра…
— Моя сестра разберется без ваших советов. Она любит острое.
Официант с поклоном отошел. Говард покосился на Роад: она сидела, подперев подбородок ладонью. Мимо проплывали живописные пригороды Рима — пасторальная идиллия.
— Тики был убит ударом в спину, — начала Роад. — Убит тем, кому он доверял. Так же, как и Шерил. Как ты там говорил? Обожженное горло и кровавый понос? По симптомам похоже на щелок или кислоту, должно быть, Чистая Сила. Добавить Чистую Силу в его еду мог только тот, кому Шерил доверял, как самому себе. Кому они доверяли?
Она рассуждала негромко и ровно, и можно было подумать, что речь идет о школьном домашнем задании. Говард знал этот тон. Именно так, спокойно и отстраненно, разговаривают, когда становиться слишком больно, чтобы кричать.
— Они оба доверяли Тысячелетнему. И только ему, — ответила она на свой собственный вопрос. — Это он их убил. Наш милый славный Тысячелетний Граф.
Официант поставил перед ними тарелки с супом, но Роад не притрагивалась к еде.
— Зачем, Говард? Зачем он сделал это с нами? Особенно теперь, после того, как Неа… Неа! — Она оборвала фразу на середине, уронила голову на руки. Плечи задрожали. — Неа…
— Роад! — Говард подался к ней, и она обеими ладонями сжала его пальцы.
— Они действовали заодно, Говард, все эти сорок с лишним лет они были заодно! — Она смеялась и плакала одновременно. — Неа убивал по желанию Тысячелетнего, а Тысячелетний просто… просто подчищал за ним хвосты! Ему не нравилось мое поколение, и он избавился от него. Его злило, что поколение Тики и Шерила слишком привержено людским привычкам и нерасторопно. Он избавился от них, как от неудачных образцов — так же, как хотел избавиться и от тебя, чтобы Желание Ноя проснулось в ком-то другом, в ком-то подходящем. — Она говорила все громче и быстрее, и одновременно с этим нарастал неясный гул, словно само мироздание откликалось на слова Роад. — В ком-то, кто стал бы для него идеалом. Ради этого он убивал моих братьев и сестер! Говард! Говард!
Ее крик потонул в грохоте и скрежете металла о металл. Неведомая сила подхватила и опрокинула вагон, швырнула его оземь, словно игрушку. Мир наполнился испуганными криками, осколками, горячими брызгами минестроне. Огромная рука выдернула Говарда из вагона, смяла и бросила между искореженными обломками.
— Роад? — Он вскочил на ноги, пошатнулся, но устоял. На мгновение его охватил ужас, что с ней могло что-то случиться. — Роад!
— Я здесь. — Она, уже в облике Ноя, выбралась из-под обломков. — Я в порядке. Нас не убьешь такой ерундой.
Вокруг стонали и плакали; где-то впереди горел локомотив, бешено крутились вздернутые вверх колеса. Говард вообразил завтрашние заголовки газет: «Поезд сошел с рельсов», «Ужасная трагедия в Риме». Он придержал Роад за локоть и только тут заметил, что его кожа тоже посерела.
— Это Тысячелетний. — Роад прижалась к нему. — Тысячелетний нас нашел.
Говард поднял голову. С неба, используя Леро как парашют, к ним спускался Тысячелетний Граф.
— Так-так-так! — пропел он и ступил на изогнутую балку. — А вот и мои милые Апостолы!
Стигматы на лбу вдруг захлестнула боль, такая сильная, что она почти граничила с наслаждением. Говард задохнулся от страстной, сводящей с ума любви. Подобно раковой опухоли, это чужое, нечеловеческое чувство разрасталось, занимало все его тело, заражало и уродовало прежде здоровые клетки. «Граф, Граф, Граф, наш милый славный Граф!» — выла память Ноя на тысячу голосов, и Говарду — нет, уже не Говарду, Желанию Ноя — хотелось плакать от умиления и целовать полы его платья.
— Говард, — чуть слышно произнесла Роад, и он вспомнил, что это не он, это не его чувства.
Что он ненавидит Тысячелетнего Графа — и любит совсем других людей.
— Ах, дурашки, вы плохо себя вели. Очень, очень плохо! А кое-кто, — тыквенный набалдашник зонтика указал на Говарда, — до сих пор ведет себя плохо. Роад, милая моя, ну как же ты могла меня бросить ради него?
По толстым щекам побежали слезы; из кармана явился на свет огромный полосатый платок. Граф всхлипывал и шмыгал носом. «Неужели, неужели мой милый Граф не простит меня?!» — рыдало вместе с ним Желание Ноя. «Неужели он не отпустит даже Роад?!» — в ужасе думал Говард Линк.
— Но все в порядке, моя милая Роад, я не сержусь, — продолжил Граф. — Я тебя прощаю. А теперь — отойди от Говарда Линка. Ему не место в нашей семье.
— Нет, — сдавленно пробормотала она. — Нет, нет.
Мечта Ноя сражалась в ней с Роад Камелот, и Говард не знал, кто одерживает верх.
— Не-е-ет? — протянул Граф. — Ну, тогда-а-а…
— Тогда, — прохрипел Говард и порывисто шагнул вперед, пряча ее за своей спиной, — тогда ты оставишь ее в покое, Тысячелетний. Оставишь в покое нас обоих, и знаешь, ты знаешь, почему ты это сделаешь?
— Почему? — Он склонил голову на бок, и за очками стали видны глаза. В его позе не было волнения или страха, лишь детское, непосредственное любопытство.
Инстинкты Ноя бушевали в груди, приказывали не спорить, молчать, молить о прощении. Все, что угодно, лишь бы остаться с Графом. Все, что угодно! Нет, оборвал себя Говард, все, что угодно — лишь бы вернуться домой, к инспектору Левелье.
— Потому что я знаю — мы оба, я и Роад, знаем — что это ты убил Тики и Шерила. Что ты в сговоре с Неа. Что ты пытаешься вывести своих идеальных Апостолов, словно скаковых лошадей, и безжалостно уничтожаешь всех, кто не пришелся тебе по вкусу.
Тысячелетний Граф в притворном ужасе всплеснул руками:
— Роад, девочка моя, ты слышишь, что он такое говорит!
— Он говорит правду, — ответила она.
— И эта правда, — подхватил Говард, — теперь навсегда останется в памяти Мечты и Желания. Навсегда, Тысячелетний. Каждое новое воплощение будет рано или поздно вспоминать то, как ты предал нас, и будет рассказывать об этом остальным. Ну? Что ты будешь делать?
Тысячелетний Граф хихикнул; соскочил на землю.
— В самом деле, какая незадача, — протянул он. — И что же вы предлагаете?
— Ты не тронешь Роад за то, что она пыталась меня спасти. И ты… — Слова давались с трудом, память Ноя сопротивлялась до конца — но Говард знал, что он окажется сильнее. Позади беззвучно плакала Роад — плакала не по Желанию Ноя, но по своему названному брату Говарду. — Ты отпустишь меня. Я вернусь домой, в Ватикан, и ты больше никогда за мной не придешь. Я проживу свою жизнь, а потом, когда ген Ноя проснется в следующем человеке, ты получишь свое Желание. Тогда я — мы оба — будем молчать о том, что знаем. Отныне и во веки Мечта и Желание Ноя будут немы. А если нет… То мы разрушим твою семью, и будем разрушать ее снова и снова. Отныне и во веки, Тысячелетний. Отныне и во веки.
— Это все? — Граф стал серьезен.
Сердце пропустило удар. Это был шанс защитить и спасти кого-то еще, но кого? Потребовать отпустить Третьих, если они еще живы? Или, может быть, настаивать, чтобы Неа покинул тело Аллена Уокера? Или…
— Нет, не все. Ты никогда, ни сейчас, ни после, не тронешь Малкольма Левелье или его родных.
— Левелье, — произнес Граф с отвращением и тут же, рассмеявшись, хлопнул в ладоши. — Хорошо! Я согласен на твои условия. Твоя жизнь и жизнь Малкольма Левелье вместе со всей его родней — в обмен на ваше вечное молчание. Ну, решено. Идем, Роад! Мы успеем домой как раз к чаю. Я испек твой любимый пирог с патокой! Обещаю, ты просто пальчики оближешь!
Роад выступила вперед. На мгновение Говард решил, что она в самом деле уйдет вот так, даже не попрощавшись.
— Спасибо, Тысячелетний, — сказала она, и ее голос стал таким же приторно-сладким, как патока в пироге. — Иди вперед, я тебя догоню. Позже.
— Как скажешь, моя милая! — Зонтик-голем со щелчком раскрылся, и Графа подхватило набежавшим порывом ветра. Он поднимался все выше и выше, пока не исчез за облаками ярким воздушным шариком.
— Роад, — позвал Говард. Ее плечи поникли, и хотелось утешить ее, приласкать, взять на руки и обещать, что он всегда будет рядом. — Ты… Ты ведь отпустишь меня, сестра?
— Конечно. — Она подняла на него блестящие от слез глаза. — Ведь ты все равно останешься моим братом, правда, Говард? Ну все, хватит, не будем прощаться долго. Иди!
Она махнула рукой, и вокруг него в одночасье выросли мутно-желтые стены. Замигали лампы над головой, воздух стал спертым и влажным. Говард обернулся. На расстоянии полуметра от него находилась открытая дверь, а за ней виднелась залитая солнцем гостиная. Пахло кофе и выпечкой; на низком журнальном столике стоял поднос с маленькими разноцветными пирожными-макарони. В кресле у камина сидел человек и читал книгу.
Говард перешагнул порог, и старший инспектор Малкольм Левелье медленно поднялся ему навстречу.
Название: Коридор
Автор: Г. Линк
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Говард Линк, Роад Камелот
Категория: джен
Рейтинг: G
Размещение: только после деанона
Примечание: иллюстрация к фику "Брат мой, враг мой"
@темы: Квест 5, Команда Линка
Пост для голосования за Квест 5. Работы по заявке другой команды
1.1. Читатели могут голосовать за команду сразу же, как только она выложится. Максимум можно голосовать за три команды, первая получает три балла, вторая два, последняя один балл. Голоса за одну или две команды принимаются, за четыре и больше - нет.
В комментарии с голосом должен присутствовать только следующий текст:
имя персонажа команды (кириллицей, без фамилии!) +3 (2 или1)
Например:
Кросс +3
Мария +2
1.2. Голосовать можно только один раз за квест в целом, а не за каждую работу. Таким образом, вы голосуете только за работу команды.
1.3. Право голоса имеют все зарегистрированные пользователи с открытыми профилями и ведущимися дневниками. Владельцы закрытых дневников могут открыться только для логина DGM Char Wars и снова закрыться после нашего подтверждения. Голоса сообществ и общественных логинов учитываться не будут. Все вопросы можно задать, написав на U-mail сообщества.
1.4. Участники могут голосовать за свою команду.
Последний день голосования для всех квестов - 16 декабря (включительно).
1.1. Читатели могут голосовать за команду сразу же, как только она выложится. Максимум можно голосовать за три команды, первая получает три балла, вторая два, последняя один балл. Голоса за одну или две команды принимаются, за четыре и больше - нет.
В комментарии с голосом должен присутствовать только следующий текст:
имя персонажа команды (кириллицей, без фамилии!) +3 (2 или1)
Например:
Кросс +3
Мария +2
1.2. Голосовать можно только один раз за квест в целом, а не за каждую работу. Таким образом, вы голосуете только за работу команды.
1.3. Право голоса имеют все зарегистрированные пользователи с открытыми профилями и ведущимися дневниками. Владельцы закрытых дневников могут открыться только для логина DGM Char Wars и снова закрыться после нашего подтверждения. Голоса сообществ и общественных логинов учитываться не будут. Все вопросы можно задать, написав на U-mail сообщества.
1.4. Участники могут голосовать за свою команду.
Последний день голосования для всех квестов - 16 декабря (включительно).
@темы: Квест 5, DGM Char War 2014, Голосование
Страйк!
Задание: «Последнее испытание»
Название: Шанс на выживание
Автор: Lavi-team
Бета: Lavi-team
Форма: фик
Размер: миди (11862 слова)
Пейринг/Персонажи: Лави, Канда, герои "Тумана" С.Кинга
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: R
Краткое содержание: остановившись передохнуть в небольшом отеле, главный герой и не предполагал, что, во-первых, окажется в практически безвыходной ситуации, во-вторых, повесит на себя ответственность еще за нескольких человек, а в-третьих, снова вернется на давно оставленную войну...
Примечание: данный фанфик является сиквелом повести Стивена Кинга "Туман". Имеются отсылки к фанфику "Отель «У пропавшего экзорциста»" Kira Kuroi.
Предупреждение: нецензурная лексика
Сегодня двадцать третье июля 19.. года, на дворе три часа ночи, за окнами не видать ни зги, и это не потому, что сейчас глухая ночь. Просто туман очень густой.Я просидел в отеле четверо суток, даже немного больше, если учесть, что я заселился незадолго до страшной бури, оставившей без электричества и связи добрую часть западного Мэна (как тогда все думали). Я, однако, так вымотался после почти двенадцати часов за рулем, что благополучно все проспал, благо мне доводилось спать и под артиллерийским огнем... Проснулся я, только когда порывом ветра вышибло окно, а на меня рухнула плохо укрепленная гардина. Мог ли я подумать, со сдержанным матом выпутываясь из пыльной тряпки, что она спасла меня не просто от мелкого стеклянного крошева, но и от куда более худшего?
Я, натягивая джинсы, выглянул в окно и подавил желание протереть глаза: вслед за ушедшей куда-то дальше грозой на город стремительно накатывала волна тумана. Туман был ярким, белым-белым, совершенно непроницаемым, и он не струился, не заполнял низины и промежутки между домами, эта мертвенно-белая стена казалась ровной, словно отчерченной по линейке.
С одной стороны, в мире происходят и не такие чудеса, я уж навидался за свою жизнь, с другой – этот туман именно что не выглядел явлением природы. Повторяю – очень уж ровной была эта наступающая белая стена, чересчур густым казался туман, а когда мне показалось, будто где-то там мелькнула большая тень, не похожая ни на грузовик, ни на башенный кран, даже если принять во внимание рефракцию и прочие оптические эффекты... Словом, я предпочел поскорее убраться из номера с разбитым окном и спустился в холл, где сообщил портье о случившейся неприятности и поинтересовался, часто ли в этих краях бывает настолько густой туман и долго ли держится? А то мне нужно снова садиться за руль, а ехать в условиях нулевой видимости, мягко говоря, не улыбается...
Портье сперва не поверил всклокоченному сонному постояльцу в мятой футболке и потертых джинсах, потом соизволил выглянуть наружу и принялся чесать в затылке. Пока он звал остальных служащих, пока они обсуждали, что ж это такое, почему ничего не было в новостях... ах, телеантенну сорвало ветром! Но и радио выдает одни помехи... Словом, я на всякий случай перегнал свой "додж" поближе к входу, благо на стоянке как раз освободилось местечко. Втискивать туда этот стальной шкаф пришлось буквально по миллиметру, но я решил, что лучше уж раздавлю пару малолитражек в случае чего, чем сам останусь без авто.
Это было уже почти забытое ощущение – ледяные иголочки вдоль хребта, не мурашки даже, куда там! От этого хотелось не просто передернуться всей шкурой, как кот, а буквально взвыть и полезть на стену. Все чувства кричали о надвигающейся опасности, но я был не только осторожен, как тот самый кот, но еще и любопытен, а потому решил немного подождать и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, я никогда еще не видел такого тумана, а если в нем что-то и прячется... мне не впервой. Вот прочих обитателей отеля хорошо было бы предупредить, но они ведь не поверили бы мне, а просто покрутили пальцем у виска!
Меня переселили в другой номер, точно такой же, только этажом выше, и полдня я бездельничал, фланируя по холлу и выхватывая отдельные слова: "Шеймор... Туман... Норвэй... озеро..."
Постояльцы выезжали один за другим, а я выглядывал в окно, видел, как подступает снежно-белая стена, и боролся с мучительным желанием бросить вещи в машину и дать по газам и таким же сильным желанием узнать, во что все это выльется. Наверно, со стороны я был похож на наркомана в поисках дозы, потому что меня начали сторониться, но тут туман наконец накрыл отель, и всем стало не до меня. А потом не стало их самих: кто-то вышел посмотреть на невиданный туман и не вернулся, а кое-кто вломился обратно в холл отеля с криками ужаса и упал, заливая кровью чистый пол...
Не знаю, далеко ли успели уехать последние покинувшие отель: судя по всему, штат еще и тряхнуло, так что посреди дороги могли зиять трещины (что меня тоже крайне заботило, поэтому я уже присмотрел пару крепких дверей, которые можно было закинуть на крышу моего "доджа" и использовать их как переправу, случись что).
К этому моменту я уже забаррикадировался на своем третьем этаже. К окну я придвинул шкаф и подпер его поставленной на попа кроватью (спать можно и на полу, сейчас тепло). Припасов и воды у меня – я заблаговременно наведался в магазинчик неподалеку – должно было хватить на неделю как минимум, потому что я могу прожить пару дней на банке тушенки, не сдохнув с голоду (да что там, когда-то это считалось за королевское угощение!). А еще у меня было ружье, несколько коробок картечи и пара револьверов – просто на всякий случай. Вообще я не отказался бы от гранатомета или огнемета, но чего не было, того не было...
Я дурак, не отрицаю. Сколько лет живу на свете, не устаю поражаться собственному идиотизму: давно надо было валить отсюда, не щадя машины и не жалея патронов, так нет, приспичило поглядеть на... На туман. Собственно, ничего больше я в окно разглядеть не мог, а выходить как-то не тянуло. Я помнил, как вопил толстый дядька в ковбойской шляпе, лихо решивший пройтись до своего пикапа и взять что-то нужное. Он кричал, не переставая, минут сорок, не меньше, и, ей-богу, я не хотел представлять, что именно с ним происходило.
И вот сейчас, глядя на непроглядную пелену снаружи (в стекло уже несколько раз грянулось что-то увесистое, но, к счастью, не со всей силы), я вдруг вспомнил совсем другой отель. Там за окном тоже было белым-бело, только эта снежная белизна резала глаза, и оттуда тоже не было выхода. Вот только в том закрытом на зиму отеле в предгорьях я был не один, а с человеком, которому мог верить, как самому себе (или даже больше, потому что без него я запросто бы отравился или свалился с лестницы).
Кто-то из задержавшихся все же попытался уехать: я слышал скрежет металла на стоянке перед отелем и только молился, чтобы никто не запер мой "додж"... впрочем, я и на таран мог пойти, наваренная на радиатор решетка позволяла. Кто-то попробовал просто высунуться за дверь... если ему повезло, то смерть была быстрой, если нет, он мог позавидовать тому дядьке в ковбойской шляпе. В этом был только один плюс: для меня одного в отеле осталось даже слишком много провианта. Минус был таков: при неработающих холодильниках все это очень должно было протухнуть. Готовить же я опасался: тварей мог привлечь не только свет, как уверяли те храбрецы (ныне покойные), но и тепло плиты. В том-то отеле хоть припасы можно было хранить без проблем: зима, ледник...
Словом, я понимал, что меня ожидает интереснейшее приключение: мне нужно было навьючить на себя сумку с вещами первой необходимости, сумку с провизией, ружье и патроны, мелкими перебежками добраться до машины (слава богу, я не стал запирать двери, потому что это ржавое облезлое уродище никому, кроме меня, приглянуться не могло, а сразу разглядеть, какой там движок, не всякому по силам) и свалить отсюда в неизвестном направлении. Ах да, еще предстояло ориентироваться по... гм... видимо, встроенному биологическому компасу, как у перелетных птиц, потому что на расстоянии вытянутой руки уже нельзя было различить эту самую руку, а включать фары я бы поостерегся. Бонусом неплохо было бы закинуть в багажник несколько канистр с бензином, благо заправка совсем рядом, но я сомневался, что сумею провернуть такой фокус в одиночку.
***
Они приехали после полуночи, и я, признаюсь, не сразу рискнул высунуться из своего убежища.
Их было четверо: мужчина, две женщины (молодая и пожилая) и маленький мальчик. Сразу стало ясно – все они уже на последнем пределе, хотя старая леди держалась лучше всех остальных, вместе взятых. Во всяком случае, именно она швырнула в меня пустой бутылкой, когда под моей ногой скрипнула ступенька...
– О господи, живой человек! – всхлипнула та, молодая, в зеленой блузке (позже я узнал ее имя – Аманда).
– Как вы... откуда вы тут? – выдавил мужчина, пытавшийся загородить одновременно и ее, и мальчика.
– Живу я тут, – мрачно ответил я и поднял ружье дулом кверху. – Прочие постояльцы... съехали. Вы откуда?
Все они были из маленького городка неподалеку от Портленда. Именно там, как я понял из путаных рассказов, и началось это светопреставление. Во всяком случае, мужчина, назвавшийся Дэвидом Дрейтоном, рассказал, что туман появился после чудовищной, невиданной в этих краях бури, отголоски которой докатились и сюда, да только он не придал этому особенного значения (тут я восхитился, потому что не насторожиться, увидев этакий туман, идущий против ветра, довольно сложно!), взял сына, захватил соседа, да и отправился в магазин. Дома осталась жена, сказал он, глядя в сторону…
Что дело совсем уж неладно, он понял уже в городе, когда услышал тревожную сирену. Туман накрыл их в супермаркете, там они и отсиживались какое-то время, кое-как забаррикадировав большие окна от прячущихся в тумане тварей и даже пытаясь совершать вылазки наружу. Там Дэвид и познакомился с Амандой Дамфрис, молодой учительницей, а миссис Репплер знал и раньше. Ну а когда местная кликуша собрала вокруг себя, скажем так, небольшую секту… Пришлось прорываться к машине. К дому Дрейтона вернуться не удалось, дорогу перегородили упавшие деревья, поэтому они отправились прочь оттуда…
Я видел, ему хочется забиться в угол и разрыдаться, потому что всякому мужеству есть предел, вот только Дэвид взвалил на себя заботу не только о маленьком сыне, но и об Аманде с миссис Репплер. (Как я понял, изначально с ними был кто-то еще, но их съели по пути.)
– Выпейте-ка, – сказал я, сунув ему бутылку виски, – глотните как следует и ложитесь, поспите. Я посторожу.
– Билли...
– Никуда не денется ваш Билли. Я тут сижу уже давно, какая-то мерзость пыталась пробраться, но я ее прикладом прибил, даже патроны тратить не пришлось, – усмехнулся я. – Идите на третий этаж, я там все окна шкафами задвинул, один черт темно...
– А вы?
– А я покараулю.
– Я с вами, молодой человек, – вызвалась бабуля.
– Вы лучше тоже отдохните или вон за мальчиком посмотрите, я с детьми не умею обращаться, – покривил я душой и невольно скрипнул зубами.
Рикардо, Ричи, земля тебе пухом... И вечное проклятие тому пьяному уроду на ржавом "форде", оно его настигнет, обещаю, я это умею, да только тебя-то уже не вернуть...
– Ладно, – согласилась она. – Только, юноша, вижу, у вас два револьвера и еще ружье... вы бы дали старой женщине хоть что? Не беспокойтесь, стрелять я умею!
– Я не сомневаюсь, мэм, – ответил я совершенно серьезно и вручил ей один из своих кольтов. Кто-то скажет – "понты". Я отвечу – "акума". Убить тварь из этой штуки не выйдет, но шугануть – вполне, с этим и старушка справится, если ей не оторвет руки отдачей.
Я сходил на третий этаж, посмотрел, что там и как. Аманда улеглась на матрац в обнимку с мальчиком, они уже уснули. Дэвид глушил виски и тихо плакал, уткнувшись лбом в стену, и я не стал его трогать. Я сам когда-то надрался до зеленых чертей и чуть не бился головой о мостовую, требуя у всех демонов преисподней, чтобы мне вернули прежнюю жизнь, прежнего меня, моих друзей, мою любовь... К счастью, никто так и не откликнулся, даже моей души не возжелал... и прекрасно, а то могу представить, чего бы я там попросил с пьяных глаз!
"Хорошо быть старым и циничным", – подумал я, спускаясь в холл. До старости мне еще далеко, конечно, и, хотя время от времени подступает тоска... такие вот передряги бодрят как нельзя лучше.
– Вижу, вы не паникуете, молодой человек, – встретила меня миссис Репплер.
О, эти американские старушки! Они запросто могут забить грабителя клюшкой для гольфа или там мухобойкой... и я уже был наслышан о самодельном огнемете этой старой леди, вполне действенном, как выяснилось. Кстати, надо прихватить какой-нибудь репеллент и аэрозоли, в отеле с бытовой химией проблем нет…
– Не вижу смысла для паники, мэм, – ответил я. – Мы все умрем, это однозначно, но я постараюсь сделать это... м-м-м... с огоньком!
– Забавный подход, – усмехнулась она и положила револьвер на стол: он явно был тяжел для нее. – Говорите, вы тут с самого начала?
– Да. Я ехал издалека, остановился отдохнуть, а пока отсыпался... – я развел руками. – Я решил, что ехать в тумане опасно, а отдохнуть еще полсуток не повредит... Лучше бы я сразу прыгнул за руль! Вам-то каким чудом удалось добраться сюда?
– Сама не возьму в толк... – Миссис Репплер посмотрела в сторону. – Представляете, нас чуть не линчевали... Я и представить не могла, что простые люди в городке вроде нашего вдруг обезумеют настолько, что попытаются принести в жертву Билли!
– Однако... – выговорил я. – Я... Я понимаю, что они были испуганы, но настолько!..
– Там оказалась одна чокнутая, – непосредственно сказала она, – с ее подачи все и началось. Бедный Билли... хотя он-то, наверное, и не понял ничего, а вот его отец напугался до полусмерти. Вы же понимаете, у него жена осталась там, у озера... И... он все успокаивает сына, что они вернутся, но ясно, сам в это не верит. Не знаю, что видели тут вы, но мы по пути насмотрелись на такое...
Она передернулась и обхватила себя за плечи. Я принес ей мохнатый теплый плед из комнаты управляющего.
– Спасибо... Что делать дальше, не представляю, – сказала миссис Репплер, глядя в сторону. – Ну, то есть, наверно, мы будем ехать, пока не кончится горючее и дорога будет цела. Потом останется только застрелиться. У Дэвида есть пистолет, но я не знаю, хватит ли у него патронов на всех нас... Впрочем, я могу просто выйти из машины, мне-то уже все равно...
– Мэм, вы рано себя хороните, – улыбнулся я и передернул затвор. – У меня полбагажника забито патронами. Ружье, правда, только одно, но револьверов, как вы верно подметили, – два. Сколько-нибудь мы еще протянем.
– Мы?..
– Ну, раз уж мы встретились, то и дальше стоит держаться друг друга. Тут полно припасов... и кое-что я уже успел покидать в машину.
– Но мы едем с Дэвидом...
– Что у него за авто? – спросил я, выслушал путаное описание и заключил: – Хлам. Поедем на моем, туда, если что, еще троих человек можно будет впихнуть, да и багажник здоровенный. И, хоть мой рыдван выглядит кошмарно, ездит он очень даже неплохо, куда там "скауту"! Горючки только прихватить нужно, он у меня прожорливый... А теперь, мэм, идите и прилягте. Я посторожу.
Она улыбнулась как-то странно, вздохнула и пристроилась на кушетке, даже в номер не пошла. И револьвер из руки не выпустила, чуть ли не под щеку себе его подложила. Лишь бы палить не начала спросонья!
Хотя с чего бы? В эту дыру твари особенно не лезли, и я очень удивился, когда около часа ночи меня разбудил Дэвид. Оказалось, правда, он не монстра заметил, а просто хотел оставить на стойке какие-то бумаги. Оставил, внял моим увещеваниям и ушел спать дальше... Ну а я прочел его записки, так и узнал, с чего все началось.
Значит, проект "Стрела"... Ничего странного, прежде ватиканцы якшались с... со всякими, теперь военные. Переборщили, тоже бывает, лишь бы не устроили настоящий конец света, да не на отдельно взятой части суши, а глобально!
***
Миссис Репплер не проснулась. Мне пришлось вынимать револьвер из ее окоченевшей руки и еще сносить подозрительные взгляды Аманды и Дэвида, словно это я прикончил старушку! Да я рад был бы, останься она с нами! Она хорошо соображала и запросто сумела бы поставить на место этих двоих... Мне же вовсе не хотелось устраивать бои за звание альфа-самца на фоне тумана и неизвестных монстров. Тем более Аманда меня вообще не привлекала, не мой типаж, но разве ж объяснишь?..
Ей-ей, я бросил бы эту сладкую парочку и смылся, пока они отвлекают чудовищ на себя, но Билли... Мальчишку мне было жаль, и только поэтому я не пристрелил Дэвида сразу же. Билли был мало того что напуган, он еще и очень устал, а отдохнуть рядом с взвинченным и готовым впасть в истерику родителем – задача не из легких!
Мы провели в этом отеле еще сутки. Спасибо Дэвиду – он помог мне отнести миссис Репплер в подвал, там твари не смогли бы до нее добраться. Совсем как тогда... только с Дэвидом я не мог ни о чем поговорить. Впрочем, я и желания такого не испытывал, к чему мне это? За столько лет я привык разговаривать с воображаемыми собеседниками (главное, не вслух, это пугает окружающих) и ничуть не мучился от одиночества. Нет, вру, иногда мне хотелось вернуться в славное прошлое, побыть с друзьями, ни за что толком не отвечать... Я желал этого, когда сильно выпивал, то есть крайне редко. Сейчас же пить было вовсе нельзя, хотя с собой я припас достаточно алкоголя: сгодится если не вовнутрь, так вместо дезинфекции, потому что в отельном медпункте ничего толкового не оказалось. А я подозревал, что может пригодиться и обезболивающее, и успокоительное... Я, конечно, могу обезболить и успокоить ударом по голове, но стакан виски все же менее болезненно скажется на моем пациенте!
А вот на следующий день я едва не совершил преступление.
– Скорее, Билл, – сказал я, разбудив мальчишку. – Быстрее же!
Кажется, за последние дни он совсем разучился удивляться, потому что покорно встал и потащился за мной. Я взял его подмышку, мысленно перекрестился, спринтерским рывком подскочил к своему "доджу", закинул мальчика на заднее сиденье, сам рухнул вперед и заблокировал двери. Теперь надо было посидеть тихо, очень тихо... потому что до того я завел "шеви" и два "форда" чуть поодаль, вот и пусть твари жрут их, а мы пересидим...
Я видел только их силуэты: они набросились на несчастные машины, и даже от этого зрелища меня едва не стошнило, уж на что я привычен! "Додж" взревел мотором и скакнул вперед, сплющив какую-то машинку, но мне уже было все равно. Подозреваю, владельцу той легковушки – тоже.
– Лезь сюда, вперед, – сказал я.
– Папа мне никогда не разрешает ездить впереди...
– Я же не папа. И мне нужно тебя видеть. Пристегнись только.
Кто-то грянулся в заднее стекло, я разглядел Дэвида, взъерошенного, ошалевшего. Яркую блузку Аманды я тоже опознал и нехотя разблокировал двери.
– Что вы себе позволяете? – сквозь зубы проговорил он, едва забравшись в машину. – Билли, ты цел?!
– Да, пап, – сказал мальчишка, уже угнездившийся впереди. – А вы?
– И мы... Клэр, как вы вообще осмелились притронуться к моему сыну?!
– Руками, – любезно ответил я и немедленно соврал: – В отеле стало явно небезопасно находиться, я решил сперва вывести ребенка и закрыть в машине, а потом уже вернуться и разбудить вас. Вы люди взрослые, живо бы перебрались.
– Спасибо, – искренне сказала Аманда, хотя моя версия была шита белыми нитками. – Мы перенервничали, Дэвид... ну, вы слышали, что у него приключилось... В общем, извините, если мы нагрубили, просто он очень боится за сына! И, главное, Билли в порядке! Так ведь, большой Билл?
– Ага, – улыбнулся он, но посмотрел как-то странно. Я примерно догадывался, в чем дело, но счел за лучшее помолчать: и так уже рисковал схлопотать по морде от Дэвида. Оно, конечно, у меня и монтировка под сиденьем лежит, но не при ребенке же ею размахивать?..
– А что мы стоим? – не унимался он. – Вы же собрались ехать, так почему остановились?
– Я жду.
– Чего ждете?
– Пока эти сволочи не угомонятся, – пояснил я. – Я уже приметил: они реагируют на движение и звук, возможно, на тепло наших тел. Машина у меня большая, так что, теоретически, твари помельче могут принять ее за кого-то своего и свалить от греха подальше, а вот те, что покрупнее, вполне, полагаю, способны напасть... Надолго их не хватает, сейчас они разберутся вон с теми тачками, отдохнут и уберутся искать новую добычу. Так что сидите тихо и не шумите.
– Вы как-то подозрительно много о них знаете, – сказал он.
В зеркале заднего вида я видел его испуганные и недобрые глаза. Он боялся за сына, боялся за себя и свою женщину (тут и думать нечего было, они с Амандой явно сошлись друг с другом) и боялся меня. Я, в одиночку выживающий среди всей этой мерзости, был непонятен и этим опасен. А в подобные моменты включается инстинкт, гласящий – уничтожь непонятное, пока оно не уничтожило тебя или не сделало еще что-нибудь похуже. Я это проходил не раз, представляю, чего можно ожидать...
– Я наблюдателен, это во-первых, – спокойно ответил я. – А времени для наблюдений у меня было предостаточно. Во-вторых, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: любое живое хищное существо поведет себя примерно таким образом. А они именно хищные и определенно живые, не так ли?
– О да! – передернулась девушка.
Здесь я им тоже соврал... или исказил правду, но это не имело значения. Они бы все равно не поверили, расскажи я им об акума, Тысячелетнем Графе и прочей дребедени! Интересно, что старый пень придумал на этот раз? О нем много лет уже не было ни слуху, ни духу, и вот – нате! Я наслушался уже рассказов о таинственных забавах военных, но, знаете, проект "Филадельфия" тоже был на слуху в свое время, но данные так и не подтвердились. Проект "Стрела" вполне может оказаться чем-то из этой оперы...
А главное – и это занимало меня больше всего – я хотел знать, куда провалились чертовы экзорцисты?! В стране который день подряд орудуют орды акума, а эти... Хотя ладно, что это я разошелся? Экзорцистов мало, а пока еще перебросят подмогу из других управлений! Если вообще смогут это сделать, конечно: передвигаться теперь можно быстро, спасибо авиации, но ведь самолет должен кто-то вести и как-то сажать на заполоненном акума аэродроме, и даже если предположить, что его не атакуют еще в воздухе, это все равно будет нетривиальной задачей. С кораблями и даже подводными лодками, подозреваю, та же проблема.
Будь я по-прежнему один, я бы предпочел отсидеться в отеле. Припасов, как я уже говорил, было предостаточно, подвал там крепкий, воды тоже хватало. Но отсиживаться всей компанией было нельзя: Дэвид и Аманда сходили с ума от страха и напряжения последних дней, и тупое сидение на месте было для них куда хуже, чем путешествие в неизвестность! Это я привык многими сутками, а то и месяцами торчать в какой-нибудь дыре, ожидая нужного момента, а они не обладали ни достаточным терпением, ни самообладанием, ни фатализмом, присущим таким, как я. Они могли рехнуться по-настоящему, а это было бы уже действительно опасно.
– Клэр, – сказал вдруг Дэвид. – Я ночью все крутил и крутил ручку настройки на приемнике... Я услышал пару слов. Где-то еще есть люди!
– Что именно услышали? – спросил я, вглядываясь в белую пелену тумана.
– Хартфорд, – произнес он негромко. – Это довольно близко. Есть надежда...
– Сейчас посмотрю... – Я выудил из бардачка атлас, нашел нужную страницу и принялся разглядывать в тусклом свете карманного фонарика. – Ага... ага... Ну, в общем, вы правы, не так уж и далеко. Если дорога цела, то добраться – раз плюнуть. Это если нас по пути не съедят и не растопчут.
Я выключил фонарик, поморгал, снова привыкая к полумраку, и осторожно завел двигатель. Мотор сыто, почти неслышно заурчал, и "додж" тронулся с места. Фары я включать не хотел: на свет может прилететь такое, что не обрадуешься, а отстреливаться или демонстрировать что-то из своих способностей я не желал категорически.
– Вы очень медленно едете, – нервно произнес Дэвид.
– Я не знаю, что там впереди. Лучше не торопиться. У меня машина, конечно, мощная, но все же не танк... Да и яма может попасться, – миролюбиво ответил я.
– Лучше мне сесть с вами рядом на переднее сиденье, – продолжил он. – Билли будет в большей безопасности с Амандой сзади, чем...
– Вы можете забрать сына назад, – спокойно сказал я. – Но рядом со мной не сядете. Я не хочу, чтобы в критической ситуации – а она вполне может приключиться – вы начали вырывать руль у меня из рук. Это дорого обойдется нам всем, ясно вам?
– Почему вы полагаете, что я...
– Я не полагаю, я знаю, как ведут себя люди в подобные моменты, – сказал я, чтобы прервать бессмысленный спор. Сейчас мне очень не хватало моего старого напарника с его привычкой вколачивать в новичков ум-разум ударом кулака.
– Откуда? – живо заинтересовалась Аманда.
– Давайте обсудим это на привале, – попросил я.
Ненавижу болтать в машине, особенно когда меня могут поджидать опасности пострашнее заснувшего за рулем водителя встречной фуры. От того-то хоть можно улететь в кювет, а вот от акума никуда не спрячешься... Слава богу, пока дорога была относительно проходимой!
– Я могу вас подменить! – вызвалась Аманда, и я подавил смешок. Нет, справиться с машиной она бы смогла, не вопрос, но что бы стала делать, наткнувшись на скопление тварей? Или на провал в земле? Спасибо, не надо мне такого экстрима!
– Благодарю, – сказал я, – но за руль моей машины никогда не садился никто, кроме меня. И не сядет, пока я жив. Ясно?
В зеркале заднего вида я снова рассмотрел глаза Дэвида – злые, даже очень. Он уже почти перестал бояться, видимо, ровный рокот мотора усыпил его страхи, и он снова попытался утвердиться как мужчина, самец, спаситель стаи.
– Вы всегда можете выйти и пойти пешком, – любезно добавил я, не став прибавлять, что у меня в багажнике уйма припасов, а у них – только то, что на них надето.
– А что будет, когда вы устанете? – почему-то шепотом спросила Аманда.
– Я лягу спать, – пожал я плечами. – Кто-нибудь из вас посторожит. Пара часов роли уже не играет, а я не хочу лишиться машины только потому, что, скажем, вы, мисс, не совладаете с управлением. Тут рычаг переключения скоростей довольно тугой, вы можете не справиться с ним, а промедление бывает смерти подобно.
Дэвид прикусил губу, но промолчал. Кажется, в нашей маленькой стае альфа-самцом покамест был я: у меня имелась машина, оружие, припасы... Я не хотел думать о том, что мне так или иначе придется дать ему в руки один из револьверов, у меня-то всего две верхние конечности, да и то держать одновременно ружье и револьвер как минимум неудобно, особенно если еще надо вести машину. Так что револьверы перейдут Дэвиду и Аманде и, черт побери, вдвоем они смогут со мной совладать! И, между прочим, у этого парня тоже имеется пистолет, об этом сказала старушка. И даже если у него осталось всего пара патронов, вполне хватит и одного, пущенного в затылок. К тому же пистолетом вполне можно воспользоваться, как дубинкой. А отнимать оружие силой не годится...
"Я подумаю об этом позже, – пообещал я себе, – по факту. Пока обойдутся без оружия..."
Мы ехали восемь часов. Останавливались пару раз: всем требовалось отлить, и если мы с Дэвидом и Билли могли сделать это достаточно просто, с Амандой, ясное дело, простой акт превратился в целое представление. Ей-богу, лучше бы она горшок с собой взяла! Ну согласитесь, дурость ведь: снаружи носятся монстры, а эта дева не может снять брюки, потому что мы смотрим! Естественно, смотрим, чтобы никто ей ничего не откусил...
Когда дорога стала вовсе неразличима, мне удалось найти какой-то старый дом. Честно говоря, я предпочел бы не выходить из машины, но... увы. Пришлось. В принципе, это была еще довольно крепкая лачужка, так что мы обосновались на первом этаже и приготовились спать вповалку. То есть я лично раскатал свою пенку, спальник, забрался внутрь, положил под рукой оружие, а как и на каких диванах собирались устраиваться остальные, меня не колыхало. Я и так слишком много для них делал, хотя вовсе не был обязан возиться с этой странной компанией!
Только вот часа в три ночи я почувствовал прикосновение и напрягся. Нет, меня пока еще никто не ел, это Билли подобрался вплотную и попытался притиснуться ко мне.
– Ты чего это? – шепотом спросил я.
– Страшно...
– Так иди к отцу!
– Не-е... – произнес он непонятным тоном. – Можно, я с вами? С вами не страшно...
– Почему это?
– Не знаю, – серьезно сказал мальчик. – Не страшно, и все. А папа обнимает Аманду и плачет или стонет. Ему страшнее...
"Мать твою, ну хоть при ребенке-то можно было воздержаться?!" – обозлился я и сказал, чуть расстегнув спальник:
– Залезай. Только, чур, не пинаться!
– Я не буду! Я тихо сплю! – заверил Билли, нырнув в нагретый моим теплом кокон. Я чувствовал, как он дрожит, как расслабляется, прижавшись к моему боку... – Знаете, вы очень хороший, мистер Клэр... хоть странный, как папа говорит, но хороший...
– Клэр – это имя, – пояснил я. – Можешь так меня и звать.
Я знал, что не придавлю его во сне: Рикардо был со мной с двух лет, и ничего. И тут мне в голову пришла интересная идея...
– Билли, а ты знаешь, где твой отец держит пистолет? – спросил я и демонстративно зевнул.
– Знаю, а зачем вам?
– Надо проверить, удобно ли он его положил, – пояснил я. – Видишь, у меня один револьвер под головой, второй под рукой, и ружье рядышком, а у него как?
– Он его в заднем кармане носит, – бесхитростно ответил мальчик, и я ужом вывинтился из спальника. Это шанс! Если Дэвид в самом деле сейчас трахает свою училку...
– Пойду взгляну, – тихо сказал я. – Заодно проверю, не нужно ли чего им с Амандой. Только тс-с-с! Я потихоньку!
– Почему?
– Потому что твой папа взрослый, и он очень обидится, если узнает, что я его проверял, как маленького, – легко соврал я. – Но ты пойми, он страшно устал и мог ошибиться. Например, снял пистолет с предохранителя и забыл, так вот станет надевать штаны... раз – и выстрел. Вдруг поранится?
– Ой, да, – серьезно произнес Билли. – Вы лучше посмотрите. А я никому-никому не скажу!
– Молодец, так держать. Не бойся, я быстро, – заверил я и босиком прокрался в другой угол.
Когда нужно, я умею ходить совершенно бесшумно и даже ненадолго делаться неразличимым. Совсем ненадолго, но этого должно было хватить.
Я тенью скользнул к Дэвиду с Амандой: Билли не ошибся, они в самом деле устроили ночь страсти. Нашли время! Конечно, это превосходный способ снять стресс, но в нашей ситуации лучше было бы выспаться как следует, а не пыхтеть на весь дом, скрипя продавленным диваном: когда двое пытаются трахаться незаметно, чаще всего это получается, во-первых, смешно, во-вторых, звуки они издают куда более громкие, чем при нормальном перепихоне. Мне ли не знать: уж в каких только неожиданных местах мне не приходилось этим заниматься...
Рукоять пистолета предсказуемо торчала из заднего кармана джинсов, сброшенных на пол. Мне хватило нескольких секунд, чтобы выщелкнуть обойму, вытряхнуть патроны и проверить, не осталось ли одного в стволе (их было всего три, и прежде Дэвиду в случае чего пришлось бы или выкинуть на съедение акума старушку, или выйти самому, а теперь боезапаса хватало на всю эту компанию). Разумеется, патроны я не выкинул, а запасливо сунул в карман: мало ли... вдруг моего арсенала не хватит, придется отстреливаться из этой пукалки!
Дэвид с Амандой были настолько поглощены друг другом, что не заметили ни щелчка, с которым я вернул обойму на место, ни моих осторожных шагов (я ходил бесшумно, но все же не порхал над полом), ни, разумеется, меня самого. В спальник я вернулся как раз вовремя – иллюзия уже рассеялась.
– Ну что, Клэр? – шепотом спросил Билли.
– Все в порядке, – ответил я. – Оружие в норме. А Аманда утешает твоего папу, так что не надо им мешать. Спи давай.
– Ага... Клэр, а мы вернемся за мамой?
– Когда туман рассеется, непременно вернемся, – снова соврал я.
– А вдруг он никогда не рассеется?
– Должен, – заверил я, потому что очень рассчитывал на вмешательство Черного Ордена. – Приедут солдаты, полиция и все будет хорошо. Или даже ураган снова налетит и сдует этот дурацкий туман.
– Это было бы здорово, – сонно сказал Билли, примащиваясь ко мне под бок. – Вот бы проснуться – а снаружи солнышко...
Я и такой вероятности не исключал, но обнадеживать мальчишку не стал. Черт его знает, сколько может продержаться графово творение!
Словом, я просто улегся поудобнее и постарался поспать пару часов, пусть даже вполглаза. Завтра я должен быть бодр и свеж...
Ничто так не бодрит при пробуждении, как приставленное ко лбу дуло пистолета!
– Ты... – прошипел Дэвид, внезапно отбросив всякую вежливость. – Ты что делаешь с моим сыном?!
– Я с ним сплю, – ответил я чистую правду и зевнул. – А что?
– Ах ты поганый извращенец!.. – повысил он голос. – Да я же тебя...
– Полегче на поворотах, – снова зевнул я и правой рукой отвел ствол в сторону. Не люблю, когда мне в лицо тычут посторонними предметами. – Угомонись. Ты...
– Если ты что-то сделал Билли, я тебе мозги вышибу!
– Да? – скептически произнес я. – Чтобы они забрызгали очаровательное личико твоего сынишки? Валяй... Только сперва посмотри ниже. Еще ниже. Ага. То, что ты видишь – не утренняя эрекция, и левой рукой я не дрочу. У меня там револьвер, и направлен он тебе в живот. Хочешь получить свинцовую пилюлю сорок пятого калибра? А я ведь успею выстрелить одновременно с тобой... А теперь представь, каково будет Аманде остаться в этой хибаре с моим трупом, с тобой, загибающимся от потери крови или там перитонита, и маленьким ребенком?
Дэвид сглотнул. Пистолет в его руке дрожал, и, если бы я не был уверен, что разрядил оружие, то у меня нашлись бы поводы для беспокойства.
– Клэр? – сонно спросил Билли, протирая глаза. – Что случилось?
– Ничего, просто твой папа решил пошутить и напугать нас с утра пораньше, – ответил я, садясь и расстегивая спальник. – Вылезай, парень, надо перекусить да двигать дальше...
Он серьезно кивнул и, пока я скатывал спальник и пенку, поинтересовался у отца:
– Пап, а ты перестал бояться?
– А с чего ты взял, что мне страшно? – опешил тот, но пистолет все-таки спрятал. Нет, честно, этот парень даже не подумал проверить, в самом ли деле тот заряжен!
– А ты ночью стонал, ну как я, когда мне кошмары снятся, – заявил Билли, и я с удовольствием понаблюдал за багровеющей Амандой и пошедшим красными пятнами Дэвидом. – Мне мама говорила, я помню...
– Да, снилась всякая гадость, – фальшивым тоном произнес тот. – Не переживай, сынок, все уже в порядке. Клэр, так мы едем или как?
– Сперва завтрак, – сказал я. – В путешествие лучше пускаться на сытый желудок. А чаю в машине попьем.
– Это как? – опешил Дэвид.
– А у меня кипятильник от прикуривателя работает, – беспечно пояснил я. – Машина так и так греется, но вчера нас не склацали, так что, думаю, можно рискнуть, на общем фоне это мелочь... И еще у меня там бомж-пакеты есть, можно будет на обед горяченького пожрать. Химия, конечно, но нажористая, с тушенкой нормально пойдет.
– Что-то вы все о еде да о еде, – вставила Аманда. Наш с Дэвидом конфликт ее явно не порадовал, но деваться ей было некуда, и она прекрасно это понимала.
– Так ведь без еды ни туды и ни сюды, – усмехнулся я, взглядом указав на Билли.
Детей ведь надо кормить вовремя и желательно не всухомятку, не так ли? Видимо, она тоже об этом вспомнила, потому что покаянно вздохнула и поманила мальчика к себе. Забавно, но он, еще вчера жавшийся к девушке, на этот раз почему-то предпочел остаться за моей спиной. Хотя что значит – почему-то? И животные, и дети прекрасно распознают чужие эмоции, и инстинктивно Билли чувствовал, что взвинченные и перепуганные Дэвид с Амандой не могут служить ему надежной защитой. А я, конечно, человек опасный, зато обладающий здоровым пофигизмом и не менее здоровым ружьем, не считая револьверов, а это здорово сказывается на мироощущении.
Мы наскоро перекусили: выдвигаться нужно было, пока сквозь мутную пелену еще худо-бедно получалось различать дорогу. Подозреваю, оба моих взрослых попутчика дивились остроте моего зрения, а я не собирался говорить, что владею кое-какими штучками. Они здорово утомляют, но в то же время могут очень облегчить жизнь в критической ситуации.
– Так, – сказал я. – Я беру Билли под мышку, зашвыриваю в машину, как вчера и прикрываю вас. Дэвид, ты отвечаешь за Аманду.
– А почему не наоборот? – окрысился он. – Откуда мне знать, что ты не уедешь с ним?
– Слушай, рассуди здраво, зачем мне твой сын? И вообще, если бы я захотел, то уехал бы еще до рассвета, пока вы дрыхли, хоть один, хоть с Билли!
– Да что-то ты к нему подозрительно неравнодушен... – процедил Дэвид.
– Перестань! – попросила Аманда и обратилась ко мне: – Мистер Клэр...
– Просто Клэр, – сказал я, как давеча Билли, – это имя.
– Да, извините... И простите, пожалуйста, Дэвида. Нам всем очень досталось, а мальчика едва не убили. Можете вообразить чувства отца, едва не лишившегося единственного сына?
– Вполне, – честно ответил я. – Потому как я недавно именно что его лишился.
– О... – она округлила рот. – Примите мои соболезнования... Из-за этого тумана, да?
По ее лицу было видно, что, по ее мнению, я веду себя слишком спокойно для убитого горем отца.
– Нет. Это было полтора года назад. Его сбил пикапом один пьяный урод.
Эх, Рикардо, прости, что спекулирую на твоем имени, но куда деваться-то? Ты бы понял, я думаю. Ты был очень умным мальчишкой для своих восьми лет...
– Простите, – вполне искренне произнес Дэвид. Видимо, теперь он не видел во мне угрозы для своего сынишки.
– А жена? – не отставала Аманда.
– Мы развелись, – коротко сказал я. Не объяснять же, что никакой жены у меня отродясь не бывало?
– Ох... я слышала, так часто бывает, если гибнет ребенок, и даже психологи...
– Именно, мисс. Может, хватит муссировать эту тему? Во-первых, время уходит, а во-вторых, мне это неприятно.
Она осеклась и обиженно посмотрела на меня. Забавно, кажется, у нее на инстинктивном уровне внимание тоже переключается на более перспективного самца... Мне только этого и не хватало!
– Повторяю: я сажаю Билли в машину, даю вам отмашку, и вы пулей запрыгиваете назад, а я прикрываю, – повторил я, закидывая скатку за спину и бесцеремонно беря мальчика подмышку. В свободной руке у меня был револьвер, второй торчал за поясом, ружье болталось за плечом. – Поверьте, я стреляю очень и очень неплохо... Погнали!
Короткий бросок до машины (я поставил "додж" чуть ли не кормой на крыльцо) прошел вполне успешно. Правда, когда из дома десантировались Дэвид с Амандой, какая-то летучая тварь, состоявшая, казалось, из одних крыльев и зубов, попыталась сцапать девушку, но я сбил заразу метким выстрелом.
– Вам переодеться надо, – сказал я, когда испуганная девушка устроилась на сиденье. – Похоже, эти гады реагируют не только на тепло, свет и движение, но и на яркие цвета. А вашу блузку даже в тумане прекрасно видно! И потом, кстати, от нее здорово несет...
– Но во что? – грустно спросила она, пропустив мое хамство мимо ушей. – Если бы вы сказали заранее, я бы поискала что-нибудь в доме...
– А сами вы подумать не могли, – вздохнул я. – Перегнитесь в багажник, там большая сумка с моими шмотками, возьмите какую-нибудь футболку или рубашку. Велика будет, ну да велико не мало…
В тропическом камуфляже Аманда выглядела очень даже миленько, а Дэвид начал посматривать на меня, явно прикидывая, в какой "горячей точке" я успел послужить и там ли обзавелся таким дивным шрамом через половину физиономии?
– Ну, с богом, – сказал я, и мы потихоньку поползли по дороге.
Кое-где попадались ухабы и рытвины, которые мой "додж" преодолевал без особых затруднений, а кое-где зияли такие каньоны, что приходилось выискивать пути объезда. Я прикинул, что этак мы за полдня пути продвинулись миль на двадцать в лучшем случае, хотя одометр нащелкал все шестьдесят, столько мы кружили. Я сперва жалел, что не успел все же закрепить на багажнике те двери из отеля или хоть пару досок, они дали бы нам возможность преодолевать ямы поуже, а потом понял, что это бесполезно. Пока мы вылезем из машины, снимем доски, уложим, переедем канаву, снова закинем эту импровизированную переправу на багажник, нас двадцать раз успеют сожрать! Особенно я укрепился в этом мнении, когда на "додж" откуда-то с высоты рухнуло нечто, более всего напоминающее гигантское одеяло, черное, упругое, с мерзкой шевелящейся каймой по краям и чем-то наподобие уймы сравнительно небольших ротиков с острыми зубами, хаотично раскиданных по всей поверхности.
Билли заплакал от страха, Аманда взвизгнула, Дэвид схватился за пистолет, но "одеяло" только поелозило по машине (минут двадцать елозило, пока предусмотрительно заглушенный двигатель не остыл), а потом вдруг свернулось трубочкой, хлопнуло и улетело. Я присмотрелся: и без того облезлая краска на капоте, там, где на нее попала слюна из круглых пастишек, пузырилась и, кажется, немного дымилась. Кислотой эта зараза плюется, что ли? Да, наш милый Графчик не сидел сложа руки, ишь, каких экзотических тварей навыдумывал! Прежде я такого разнообразия и не упомню... Акума второго уровня – те различались, и довольно сильно, третьего – более-менее, а первые, на мой вкус, все были похожи если не как две капли воды, то как цыплята из одного выводка.
"Надо вчинить Ноям иск за покраску автомобиля", – подумал я и снова завел мотор.
Обед прошел спокойно, как я и думал, тепло от кипятильника никого не привлекло. Так, вились мелкие страшилища, отдаленно напоминающие стрекоз, только с длинной иглой на конце суставчатого тельца, которой то один, то второй акума пытался уязвить "додж", временами даже застревая в металле. Я, признаться, больше всего опасался, как бы они не продырявили колесо, потому что менять его в таких условиях равносильно самоубийству, да и запасных у меня только два, и то одно уже заклеенное. Но, слава богу, обошлось, акума больше привлекало движение за стеклом...
А вот с прочими естественными надобностями, как обычно, возникли проблемы. Я, наученный вчерашним горьким опытом, нашел в той лачуге несколько банок из-под пива (лучше было бы с пивом, конечно, но хоть дорожная полиция мне сейчас и не была страшна, я предпочитал оставаться абсолютно трезвым), и мужская часть была обеспечена тарой для отходов жизнедеятельности. Хотя бы жидких. Для Аманды лично и для прочего я прибрал несколько кастрюль и пластиковых пакетов. Да, понимаю, унизительно (для всех, кроме Билли, ему возраст еще вполне позволял пользоваться горшком, особенно в таких условиях), неприятно, аромат в машине стоит тот еще (а проветрить можно только на приличной скорости, иначе в окна лезут мелкие акума, да и циркуляции воздуха нет), зато безопасно. Аманда чуть не плакала, но альтернативе намочить брюки все же предпочла кастрюлю.
Пару раз мимо нас и над нами проходило, пролетало и проползало что-то огромное (мелочь я уже и считать перестал). Я прикинул направление их миграции и понял, что движутся все они примерно в одну сторону. А по бытности своей экзорцистом я помнил: если акума слетаются куда-то этакой стаей, значит, там с большой вероятностью можно обнаружить Чистую силу. А где Чистая сила, там и экзорцисты, а следовательно, спасение! "Страйк!" – сказал я сам себе и порулил за одним особенно выдающимся акума: того невозможно было потерять даже в тумане, такие следы он оставлял за собой. Любого хватило бы, чтобы устроить пруд и, скажем, заняться разведением карпов в промышленных масштабах...
Я искренне надеялся на то, что Дэвид не заметит моей своеобразной навигации: я ведь не могу сказать ему, что следую за акума, как моряки древности, заблудившиеся в океане – за перелетными птицами! Впрочем, сегодня он был довольно тих, и только рассказал, что они уже видели такое вот страхоидолище, которое даже не сумели рассмотреть в тумане, настолько высоко уходили колоссальные ножищи. Тут я очень удачно ввернул: мол, чудище идет в нужном направлении, а от него разбегается всякие мелкие, но противные и опасные твари, так что уж лучше мы последуем в кильватере, такая громадина нас банально не заметит! Главное, под ноги не соваться.
А вот ночевать пришлось в машине, потому что в маленьком городке, куда привел нас мерно шагающий исполин (попутно раздавив пару коттеджей), глазам нашим предстала такая картина, что Аманда еще полчаса блевала в пакетик, а я искренне порадовался, что не выпустил Билли из машины, пока сам не проверил пару домов. Не знаю, что это была за разновидность акума, видимо, что-то вроде того летающего одеяла с зубами... Так или иначе, их жертвы не рассыпались в прах, как помнилось мне, нет, они просто умирали, но настолько мерзко, что передернуло даже меня, а я видал всякие виды. Если совсем коротко, здешние жители умерли от чего-то наподобие химических ожогов, захвативших всю поверхность тела. Должно быть, "одеяла" обворачивали их, как пытались поступить с моим "доджем", и переваривали живьем. Ей-богу, лучше сразу рассыпаться в пыль, чем часами вопить от нестерпимой боли – а это было именно так, если судить по останкам, на которых сохранились какие-то ошметки плоти: распяленные в крике рты, выпученные глаза... и еще там стояла лютая вонь. Не экскрементов, нет, это не так страшно. Тут пахло чем-то очень странным, должно быть, тем, что заменяло "одеялам" желудочный сок: кисловато и настолько мерзко, что Дэвида в итоге тоже стошнило, и он выпросил у меня футболку, сказав – от его одежды теперь тоже воняет этой дрянью. Я разрешил взять, с меня не убудет...
Словом, мы немного отъехали от этого райского уголка, я остановил машину на дне следа нашего невольного провожатого (и вспомнил еще одного знакомого, нарисовавшего, как маленькие динозаврики устроились на ночь в следе тираннозавра), заглушил двигатель, и мы улеглись спать. Дэвид вытребовал сына к себе, назад, и я разрешил, понимая, что деваться из машины им некуда. Билли, однако, довольно скоро перебрался ко мне, заявив, что сзади втроем слишком тесно. Впереди, прямо скажу, вдвоем спать тоже не очень-то удобно, но я кое-как раскорячился, пристроив Билли прямо на себе: Ричи, бывало, тоже так ночевал.
Ночь прошла беспокойно: всхлипывала во сне Аманда, похрапывал Дэвид, Билли время от времени поскуливал по-щенячьи, так что спал я урывками. Утром же, постаравшись не разбудить эту горе-компанию, осторожно выполз из машины, готовый в любую секунду нырнуть обратно.
Мой верный "додж" выглядел довольно-таки плачевно, но издыхать вот прямо сейчас, кажется, не собирался, и на том спасибо. Я попинал колеса – вроде целы, уже хорошо, – попрыгал, разминаясь. Все-таки несколько часов за рулем и ночевка в неудобной позе – это не шутки. Я, положим, знаю кое-какие упражнения, позволяющие сохранить подвижность даже после такого (у меня был хороший учитель), но надолго этого не хватит.
Вокруг было подозрительно тихо, и я, убедившись, что Дэвид и Аманда спят мертвым сном, выволок наружу Билли, велев ему тоже поразмяться. Понятное дело, при первом же едва заметном движении в тумане я забросил мальчика в машину и сам запрыгнул следом.
– Хорошо! – сказал он серьезно и потянулся. – А то я уже всё отсидел... Только дышать трудно.
– Это да, – согласился я.
Туман каким-то образом не только поглощал звуки, в нем действительно было тяжело дышать, будто кислорода не хватало. Хотя нет, решил я, подумав, ощущение было не таким, как где-нибудь высоко в горах, скорее, как в душной комнате без окон. Хм, а ведь с Графа станется накрыть полконтинента каким-нибудь хитрым колпаком (если существует Ковчег, то, думаю, изобразить что-то вроде силового поля Тысячелетнему или еще кому-то из семейки Ноев вполне по силам), а потом напустить туда этой вот дряни.
– О чем это вы? – сонно спросил Дэвид, покрутив затекшей от неудобной позы шеей.
– Да вот, выбрались с Билли поразмяться, – ответил я и едва успел пригнуться, чтобы этот психопат не схватил меня сзади за шею. Высвободиться бы я сумел, руки-то свободны, но, во-первых, зачем мне заливать кровью салон? А во-вторых, мальчик бы расстроился... – А ну прекрати!
– Я тебе уже говорил – не лезь к моему сыну! – выпалил он, обдав меня запахом несколько дней нечищеных зубов (будто так сложно жвачку пожевать, у меня ее целый блок в бардачке!). Дэвид все еще пытался схватить меня, не обращая внимания на недоуменные возгласы проснувшейся Аманды и просьбы Билли прекратить. Я ставил блоки, стараясь не покалечить парня. – Что ты прицепился к нему?! А если бы его укусили?! Или утащили?!
– Да уймись ты, мать твою! – не выдержал я и легонько приложил его локтем в лоб. – Я стоял над Билли с ружьем наготове! Не держи меня за идиота! А еще раз попытаешься меня придушить, я тебе уже не локтем, я тебе прикладом в лоб засажу, а потом пристегну наручниками к двери или в багажник связанным засуну – так и поедешь... Ясно?
– Ясно... – выдавил он, потирая лоб. Из носа у него пошла кровь, видимо, я перестарался. Аманда захлопотала над своим дружком, а я только вздохнул и завел мотор. – Вот дай мне только найти машину на ходу... Кой черт я согласился бросить свой "скаут"?
– Ну, я бы его на буксире не потащил, а ехать колонной как-то глупо, – фыркнул я, выискивая следы нашего гигантского приятеля. Ага, вот они!
– Клэр, ты не бей папу больше, – тихо попросил Билли, притронувшись к моему локтю. – Он не нарочно... он за меня боится, я знаю.
– Я понимаю. Но тебе нельзя сидеть сутками без движения. И никакой опасности рядом не было, уж поверь старому солдату, – усмехнулся я и снова поймал в зеркале заднего вида злой и настороженный взгляд Дэвида.
Как бы он не попытался придушить меня во сне... С перепугу люди и не на такое способны! Я проснусь, конечно, и сумею дать отпор, но хотелось бы избежать таких экстремальных ночных развлечений... Надеюсь, к вечеру он остынет...
Далее в комментах
@темы: Квест 5, Команда Лави
воскресенье, 14 декабря 2014
Из двух заявок, предложенных ей другой командой, каждая команда выбирает одну и сообщает об этом под этим же постом, но не позднее 15 декабря.
По выбранному ключу\кинку\заявке другой команды вы будете создавать работы для квеста 5.
ранееКоманды-участники, пожалуйста, выберите номер команды из линейки и отпишитесь в комментариях.
Организаторы ответят вам названием команды.
Этой команде ваша команда должна будет придумать 2 заявки\ключа\кинка. Писать заявки нужно под этим же постом, не позднее 23:59 по мск 20-го числа.
1 2 3 4 5
Аллен -> заявки Линку.
Линк -> заявки Лави.
Нэа -> заявки Аллену.
Канда -> заявки Нэа.
Лави -> заявки Канде.
Более подробное объяснение на примере:
читать дальше
19 числа вывешивается пост с линейкой
До конца дня в комментарии приходят команды Леро, Комурина и Акума (под командными логинами)
Команда Леро оставляет комментарий "6", Кумурина - "4", Акума - "1"
Орги сверяются с рандомным списком команд и оставляют комментарий:
"Команда Леро - приносит заявки для команды Акума, команда Акума - приносит заявки для команды Комурина, команда Комурина - приносит заявки для команды Леро"
Команды думают и до 23.59 по МСК 20-го числа (т.е. на обдумывание часть 19-го и все 20-е) возвращаются в комментарии и оставляют заявки.
Например, команда Леро может оставить такой комментарий:
"Заявки команде Акума.
1) Реверс АУ - акума защищают людей от психов и сатанистов Черного Ордена.
2) Изобретение акума с подробностями".
Желательны универсальные задания - не привязанные к форме исполнения.
До 15-го декабря не включительно каждая команда должна сообщить, какую из заявок она берет на выполнение. В этом же посте.
Для удобства все распределения - кто кому и что - будут выносится в тело поста.
По выбранному ключу\кинку\заявке другой команды вы будете создавать работы для квеста 5.
ранееКоманды-участники, пожалуйста, выберите номер команды из линейки и отпишитесь в комментариях.
Организаторы ответят вам названием команды.
Этой команде ваша команда должна будет придумать 2 заявки\ключа\кинка. Писать заявки нужно под этим же постом, не позднее 23:59 по мск 20-го числа.
1 2 3 4 5
Аллен -> заявки Линку.
Линк -> заявки Лави.
Нэа -> заявки Аллену.
Канда -> заявки Нэа.
Лави -> заявки Канде.
Более подробное объяснение на примере:
читать дальше
19 числа вывешивается пост с линейкой
До конца дня в комментарии приходят команды Леро, Комурина и Акума (под командными логинами)
Команда Леро оставляет комментарий "6", Кумурина - "4", Акума - "1"
Орги сверяются с рандомным списком команд и оставляют комментарий:
"Команда Леро - приносит заявки для команды Акума, команда Акума - приносит заявки для команды Комурина, команда Комурина - приносит заявки для команды Леро"
Команды думают и до 23.59 по МСК 20-го числа (т.е. на обдумывание часть 19-го и все 20-е) возвращаются в комментарии и оставляют заявки.
Например, команда Леро может оставить такой комментарий:
"Заявки команде Акума.
1) Реверс АУ - акума защищают людей от психов и сатанистов Черного Ордена.
2) Изобретение акума с подробностями".
Желательны универсальные задания - не привязанные к форме исполнения.
До 15-го декабря не включительно каждая команда должна сообщить, какую из заявок она берет на выполнение. В этом же посте.
Для удобства все распределения - кто кому и что - будут выносится в тело поста.